Как покойников,
Их я теперь хорошо.
Уж я сердце свое
Хороню, хороню.
Уж я сердце свое
Хороню, хороню.
1868
«Я знал ее милым ребенком когда-то…»
Я знал ее милым ребенком когда-то,
Однажды, тогда ей десятый был год,
Она свою куклу случайно разбила
И плакала целую ночь напролет,
Промчалось, как ясное облако, детство,
И как изменилась подруга моя!
Она мое сердце разбила на части,
Но плакал об этом один только я!
<1871>
Весна
Красавица поздней зимой
Головку к окошку склонила
И думала, Боже ты мой,
Скорее б весна приходила.
В постели томится больной,
Как воск тают молодость, силы,
И он тоже бредит весной:
Скорее б весна приходила.
И вот, прилетевшая вновь,
Обоих весна одарила:
Одной и цветы, и любовь,
Другому – цветы и могила.
1880
Всеволод Владимирович Крестовский (1839–1895)
«Под душистою ветвью сирени…»
Под душистою ветвью сирени
С ней сидел я над сонной рекой,
И, припав перед ней на колени,
Ее стан обвивал я рукой.
Проносилися дымные тучки,
На лице ее месяц играл,
А ее трепетавшие ручки
Я так долго, так страстно лобзал.
Погребальные свечи мерцали,
В мрачных сводах была тишина,
Над усопшей обряд совершали —
Вся в цветах почивала она…
Со слезой раздирающей муки
Я на труп ее жадно припал
И холодные, мертвые руки
Так безумно, так страстно лобзал.
1857
«Прости на вечную разлуку!..»
«Прости на вечную разлуку!» —
Твой голос грустно прозвучал,
И я пророческому звуку
Душой покорною внимал.
О, знала ль ты, хоть в те мгновенья,
Какого горького значенья
Мне этот звук исполнен был! —
С ним всё, что прожито тревожно,
Всё, что забыть мне невозможно,
Я безвозвратно хоронил…
Прости ж и ты!.. быть может, скоро
Пойду я в светлый, дальний путь,
Без желчных дум и без укора
Под небом теплым отдохнуть, —
И, может, сдавленное горе
Развеет ветер где-нибудь
И заглушит чужое море
В душе печальное: «Забудь!..
Забудь!..»
1860
«Спасибо, дорогая моя…»
Спасибо, дорогая моя,
За то, что, вняв больному крику,
Ты, в сердце жалость затая,
Не отогнала горемыку;
За то, что поняла без слов,
Как полюбил тебя тепло я,
И напевала много снов
Любви и детского покоя;
За то, что, желчь угомоня