Завтра война! Вооруженные силы и военная реформа в России

Мы уже подготовили для политического руководства страны первый доклад, который посвящён стратегии рывка – о нём говорил Путин. Рывка, который, как было сказано, должен напоминать тот, что совершил Советский Союз в 30-х годах прошлого века, чтобы перед лицом угроз наверстать упущенное.

Наша сегодняшняя встреча посвящена этим угрозам. Военные угрозы – колоссальны, степень неподготовленности нашей армии к ним очевидна, и необходимо выслушать вас, людей компетентных в оборонных проблемах, в алгоритмах их постановки и решения. Ваши суждения лягут затем в основу доклада о возможностях страны в этой области.

Главная задача, с которой мы вышли на политическое руководство, – это задача сформулировать идеологию сегодняшнего российского государства, которая отсутствует. Более того, все эти 20 лет ей возбраняли формулироваться. А сегодняшний мир – это мир не просто военных, но идеологических схваток. И Россия перед лицом мощнейших идеологизированных стран и конструкций (таких, как Евросоюз, США, Турция, Иран, Китай) безоружна во всех отношениях.

Шамиль СУЛТАНОВ, конфликтолог, президент Центра стратегических исследований «Россия – Исламский мир».

Объективные противоречия современного мирового хозяйства, которые стали результатом драматического кризиса глобальной экономики массового производства и массового потребления, которая сформировалась на технологиях пятого технологического уклада, делают неизбежной «большую войну».

Механизм глобальной экономики последние 10–15 лет пробуксовывает. Налицо дефицит природных ресурсов, непрекращающийся рост огромных государственных, корпоративных и социальных долгов, стремительное размывание среднего класса – социальной основы модели массового потребления, тотальный рост бедности, критическая глобальная социально-экономическая дифференциация и т. д.

Та социально-экономическая структура «неокапитализма», которая сложилась в 40-е и 50-е годы XX столетия, перестала соответствовать быстро изменяющимся экономико-технологическим тенденциям. Альтернатива предельно проста: или война, или революция!

На эту систему постоянно усложняющихся проблем накладывается всё более неуправляемый кризис в сфере межукладных противоречий. Начался переход к шестому технологическому укладу, причем в этом процессе абсолютно лидируют США. Но, с одной стороны, сам этот переход вызывает растущую глобальную напряженность, поскольку социумы большинства стран по-прежнему жестко привязаны к пятому укладу. С другой стороны, даже в Соединенных Штатах социальные, рыночные, правовые, политические структуры не приспособлены для тех кардинальных изменений, которых требуют технологии шестого уклада.

Если вспомнить недавнюю историю, то именно войны 30-х-40-х годов XX века дали основной толчок формированию новых экономических, социальных и политических систем, которые приспособили общества к изменениям, вызванным технологиями пятого уклада. Однако сегодня ситуация гораздо сложнее.

Прежде всего, речь идет о субъективном факторе. Повсеместно происходит неуклонное возрастание и усиление стратегической неопределенности. Это означает, что лидеры, элиты, правящие классы, научные и экспертные сообщества на самом деле просто не знают, что будет завтра и как реагировать на принципиально непредсказуемые вызовы. Цивилизационный кризис – это уже сформировавшаяся реальность. Появление альтернативных цивилизационных проектов, новых системных идеологий, принципиально новых лидеров – дело ближайших 10–15 лет. Но в истории конкуренция между макропроектами всегда проходит под знаком императива: «или-или». Следовательно, и с этой стороны «большая война» становится неизбежной.

Вообще, на протяжении последних 250–300 лет нарастание циклических противоречий капитализма обязательно приводило к некоей большой войне внутри 60-летнего цикла.

Если же говорить о конкретных трендах, которые подтверждают вывод о скачкообразном нарастании вероятности «большой войны», то этот процесс, во-первых, проявляется в ускорении качественной и количественной гонки вооружений в последние 5–7 лет; а во-вторых, происходит обострение негласной, однако весьма жесткой конкуренции мобилизационных проектов. Прежде всего – американского и китайского, но не только. Эффективность мобилизационных проектов в решающей степени определяется уровнем консолидации национальной элиты, интегрированности социума, наличием государственной воли для адекватного реагирования на угрозы, вызовы и риски и т. д. Наконец, в-третьих, возрастает роль и влияние военно-разведывательной элиты в рамках правящего класса США и КНР. Причем понятие «разведка» в данном случае необходимо трактовать расширительно – как основной тип т. н. «умного оружия».

Каков может быть образ «большой войны», прежде всего – в отношении нашей Родины? Каков может быть наиболее адекватный пример или аналог такой войны?

Если размышлять и говорить о предстоящей «большой войне», то это, прежде всего, не ракеты, не танки и не подводные лодки, а сложные системные процедуры и технологии воздействия на управляющие центры противника. То есть приближающаяся «большая война» во многом станет закономерным продолжением войны 80-х годов, однако с куда более драматическими последствиями.

Парадоксально, но у нас не было и нет адекватного анализа причин стратегического поражения в 80-е годы, нет соответствующего детального документа, нет соответствующей имитационной модели. В любом случае, такой системный, многофакторный анализ должен был стать одной из главных задач Совета безопасности РФ. Но не стал. Хотим мы того или нет, но надо констатировать, что из стратегического поражения Советского Союза так и не были извлечены соответствующие уроки. Поэтому повторение многих фатальных ошибок 80-х практически неизбежно.

Период, в который мы вступили после 2007 года, скорее напоминает ситуацию 80-х, чем положение в 30-е годы. С точки зрения стратегических императивов, необходимо, скорее, готовиться к жесткой конфронтации, более сходной с тотальной войной против СССР в 80-е годы, чем с Великой Отечественной войной.

Константин СИВКОВ, первый вице-президент Академии геополитических проблем, доктор военных наук.

Основными аспектами, определяющими характер любой войны, являются: состав её участников, цели, преследуемые ими в этой войне, и решаемые ими задачи, применяемое оружие, основные этапы, факторы, определяющие развитие и возможные варианты исхода войны.

Мировая война, безусловно, будет коалиционной. Состав коалиций будет определяться приверженностью конкретных стран (точнее, их элит) к той или иной модели «нового мирового порядка».

Сегодня ядро первой коалиции уже сформировано не только политически, но и военно-политически – в виде блока НАТО.

Четко осмыслена и его глобальная цель в новой мировой войне: установление мирового господства, «однополярный мир».

В частности, эта цель заявлена в «Стратегии национальной безопасности США» как «достижение гарантированного доступа ко всем жизненно важным для США районам мира», прежде всего – ресурсосодержащим, то есть установление контроля над ними. Элиты стран этой коалиции, назовём её Западной, четко, прежде всего – на духовном уровне, представляют себе основного противника, в качестве которого на данном этапе в первую очередь определены исламская и православная цивилизации.

Сообщество стран, стремящихся к многополярному мировому порядку, которые могут составить вторую коалицию, пока еще не осознало даже общности своих геополитических интересов, не говоря уже о каком-либо структурном: политическом или, тем более, военно-политическом, – их оформлении. Некоторым прообразом таких структур могут служить ШОС и ОДКБ: на данном этапе – весьма рыхлые и малоэффективные организации. Нет сегодня и чётко разработанной, всеми признанной модели «нового мирового порядка» в варианте многополярного мира.

Учитывая решительность целей сторон в предстоящей мировой войне, следует ожидать, что в её ходе найдут применение все виды современных вооружений и военной техники, включая оружие массового поражения.

Информационное оружие будет применяться на всех этапах подготовки и развития мировой войны в мирное и военное время, что определяется высокой скрытностью его воздействия на противника и отсутствием международно-правовой базы, эффективно регламентирующей его применение.

Обычные вооружения будут применяться сторонами в полном объёме с началом боевых действий. Условием для этого будет создание хотя бы минимальной морально-психологической и нормативно-правовой базы.

К основным видам неядерного оружия массового поражения (ОМП), которое может быть применено в возможной мировой войне, относятся химическое и биологическое.

Возможность скрытного применения биологического оружия, особенно новейших его образцов, позволит применять его не только в ходе боевых действий, но и в мирный период. Другой важнейшей особенностью этого вида ОМП является относительно низкий порог применения.

Особо следует отметить, что так называемые террористические организации могут применять неядерное ОМП как одну из форм своей борьбы. При этом не исключено, что такие инциденты будут использоваться противоборствующими сторонами как предлог для развязывания и дальнейшей эскалации собственно военных действий, как это мы видели на примере США после событий 11 сентября 2001 года.

Ядерное оружие является на сегодня самым мощным ОМП, которым обладает ограниченный круг стран «ядерного клуба», а также ряд государств, которые, формально не входя в этот «клуб», тем не менее, обладают ядерным оружием (в частности, сегодня это Израиль, Индия, Пакистан, в будущем, вероятно, – Иран и Северная Корея).

Применение ядерного оружия в мировой войне, вероятнее всего, будет иметь чрезвычайно ограниченный масштаб, главным образом – с целью устрашения противника и его отказа от дальнейшей эскалации либо продолжения военных действий.

Крупномасштабное применение ядерного оружия маловероятно (хотя полностью не исключается) – в связи с тем, что это будет означать национальную катастрофу для стран, обменявшихся массированными ядерными ударами, с вероятным исчезновением их с лица Земли как государственных образований.

США и страны ЕС, судя по высказываниям их представителей, продолжают вести политику на укрепление своего доминирования в мире с возложением на другие страны (естественно, в закамуфлированном виде) обязанностей обеспечивать их процветание за счет своих ресурсов и принести в жертву этому развитие и процветание своих народов.

Противоречия внутри данного сообщества (в частности, между США и отдельными странами ЕС) носят неантагонистический характер и, судя по всему, связаны с разделом сфер влияния в «новом мировом порядке», предполагающем господство Западной коалиции над остальным «нецивилизованным» миром. Потенциал этого сообщества в организационном и техническом отношении позволяет ему рассчитывать на ведение успешных вооруженных конфликтов в мировой войне.

Основными военными проблемами Западной коалиции остаются высокая чувствительность к потерям личного состава вооруженных сил и неготовность населения этих стран к войне, что определяется в значительной степени отсутствием идеологии войны; а также, по сравнению со всем остальным миром, ограниченные природные ресурсы, территория и людской потенциал.

Неготовность этих государств в моральном и идеологическом отношениях ставит под сомнение успех их коалиции в затяжной войне.

Страны, не входящие в состав Западной коалиции, сегодня ни в организационном, ни в техническом отношении не готовы к полномасштабному военному противостоянию с ней.

Вместе с тем, они имеют подавляющее превосходство в людском потенциале, более высокий по сравнению с Западной коалицией моральный потенциал, а также контролируют огромные территории и природные ресурсы. Что существенно повышает шансы данного сообщества государств на победу в затяжной войне, а также создает благоприятные условия для организации отпора агрессору на первых этапах войны, в том числе и на основе подъёма народного сопротивления в случае разгрома их вооруженных сил, а также практически исключает возможность одновременных геополитических ударов по всем направлениям, создавая резерв времени для консолидации стран, не являющихся членами Западной коалиции, в антиимпериалистический блок, а также для поддержки тех стран, которые окажутся первыми жертвами агрессии со стороны Западной коалиции.

Таким образом, ни одна из возможных сторон на сегодняшний момент к участию в мировой войне полноценно не готова…

Но это совершенно не означает, что новая мировая войны не будет развязана. В рамках короткого выступления сложно охватить всю тему, замечу лишь, что расчеты показывают: мировая война, если она все-таки будет развязана, затронет большую часть населения мира, охватив практически все континенты, океаны и моря. По продолжительности она может занять от 6–7 до 25–30 лет. Собственно в военных действиях одновременно могут принять участие более 100 миллионов человек с обеих сторон. Суммарные демографические потери населения мира могут превысить миллиард человек.

Поэтому мы должны сделать всё возможное, чтобы не допустить подобного развития мировой ситуации. И особая роль здесь принадлежит нашим, российским Вооружённым Силам.

Александр РУКШИН, генерал-полковник, начальник главного оперативного управления Генерального штаба ВС РФ, заместитель начальника Генерального штаба (2001–2008 гг.).

В 1992 году, почти сразу после распада Советского Союза, было объявлено о начале военной реформы, которая с тех пор фактически непрерывно идет уже двадцать лет. Каждый новый министр обороны, а их за эти годы в России сменилось четверо, заявлял об очередном этапе реформы российской армии. Полагаю, сегодня уже настал момент, когда необходимо, наконец, остановиться и понять, к чему же мы в итоге пришли? В корабельном уставе ВМФ есть такая команда «Стой! Осмотреться в отсеках!», которую обычно подают в чрезвычайной ситуации, чтобы понять, в каком состоянии находится корабль. Сегодня, на мой взгляд, самое время подать эту команду в масштабе всех Вооруженных Сил. Необходимо понять, в каком же, собственно, состоянии они находятся, что сделано, каковы итоги предыдущих этапов, и куда двигаться дальше?

Реформирование Вооруженных Сил и обеспечение безопасности государства зависят, прежде всего, от позиции военно-политического руководства страны и его отношения к этой безопасности. Хотим мы или не хотим, но реформировать Вооруженные Силы без политической воли невозможно. Необходимы четкие задачи, поставленные высшим руководством страны для практических шагов в этом направлении. Нужна четкая военная доктрина, которая определит вероятные военные угрозы и их масштабы, – чтобы понять, к какой войне нужно готовиться государству. Должны быть определены возможные затраты государства на отражение той или иной агрессии. На основании этих расчётов уже можно будет определить, какие конкретно Вооруженные Силы нам нужны для отражения той или иной агрессии: по количеству личного состава, по количеству и номенклатуре вооружения и военной техники, по запасам различных материальных средств, по людским ресурсам мобилизационной составляющей и т. д.

Сегодня сложилась парадоксальная ситуация. Курс на создание компактной, ресурсонезатратной для государства армии привел к тому, что в настоящее время численность наших Вооруженных Сил сократилась до миллиона человек. На мой взгляд, это решение было принято только исходя из ресурсных возможностей и совершенно не учитывает вероятные угрозы нашему государству.

Можно согласиться с тем, что в ближайшем обозримом будущем ждать угрозы развязывания вооруженного конфликта или угрозы крупномасштабной войны в европейской части нашей страны маловероятно. Мы прекрасно понимаем, что западные страны, входящие в НАТО и в Европейский Союз и США, – это развитые государства с высочайшим уровнем жизни населения, и терять всё это, ввязываясь в масштабную войну, в том числе с Россией, им нет никакого смысла. Тем более, что сегодня эта группа стран получила практически неограниченный доступ к экономическим и природным ресурсам во всех регионах планеты и не имеет каких-либо критических проблем в этой сфере.

В Центральном районе вероятность крупномасштабного вооруженного конфликта также мала. Среднеазиатские государства в определённой степени экономически зависимы от России и сами нуждаются в вооруженной защите от исламских радикалов, особенно в случае ухода США и НАТО из Афганистана.

А вот Дальний Восток, я в этом глубоко убежден, является одной из тех кризисных точек, которая в определенных условиях в определенное время может взорваться. Реалии таковы, что сегодня российский Дальний Восток – территория с мизерным количеством населения, всего около 6 млн. чел., на более чем 30 % территории России, я уже не говорю о численности находящихся там Вооруженных Сил. Вместе с тем, здесь сосредоточены значительные запасы различных ресурсов: как минеральных, так и других видов, в которых весьма нуждаются граничащие с регионом развивающиеся государства.

Не учитывать эту угрозу в грядущем строительстве наших Вооруженных Сил – преступно.

И в этих условиях Вооруженные Силы численностью в один миллион человек, разбросанных от Калининграда до Владивостока, просто не способны защитить страну от вероятных угроз. И эту величину необходимо пересматривать!