Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

28 августа 1939 года нарком обороны Климент Ворошилов вместе с представителями Верховного Командования Вермахта подписал секретные военные протоколы, координирующие действия Вермахта и РККА в Польше. Приблизительно с этого же момента советские штабы начали разрабатывать операцию по разгрому Польши. (Надо заметить, что такая задача была для красных военачальников не новой: ещё в середине 1920-х годов на оперативных играх в Штабе РККА прорабатывался план молниеносного захвата Польши.)

Два блицкрига – один разгром

1 сентября 1939 года нацистская Германия напала на Польшу. Из-за этого Великобритания и Франция, в выполнение своих союзнических обязательств, 3 сентября объявили войну Германии, что имело шокирующее воздействие на высшие круги III Рейха: Гитлер (в отличие от Сталина и руководителей Коминтерна) не ждал такого хода событий. Но тормозить было поздно: дивизии Вермахта продолжали методически прорывать оборону Войска Польского и двигаться на Восток.

Газеты всего мира (кроме СССР) писали о героической обороне поляков. В сентябре 1939-го Польша как никогда представляла собой образец национального единения. Всему миру известна героическая оборона Ченстохова. Уникальный случай произошёл во время обороны Варшавы. Немецкая артиллерия разрушила тюрьму, но уголовники, вместо того, чтобы разбежаться, взяли оружие и заняли места в окопах. Ожесточённое сопротивление Войска Польского отмечали даже немецкие газеты.

Ничего подобного не отмечалось советской пропагандой. Польша именовалась не иначе как «буржуазно-помещичья», «фашистская», «прогнившая». Причиной поражений польской армии объявлялось отсутствие социального единства в Польше, а также то, что Войско Польское состоит из людей разных национальностей, «которые ненавидят друг друга». (Про реальные причины поражений: меньший промышленно-экономический потенциал, недостатки стратегической оборонной доктрины, подавляюще превосходство Вермахта в технике не говорилось вообще.)

7-16 сентября на территории европейской части СССР была проведена мобилизация резервистов пяти военных округов. Многие соединения были передислоцированы в направлении западной границы.

Между тем положение Вермахта было не столь хорошо, как рассчитывал Гитлер в начале кампании. Конечно, часть Войска Польского была окружена и разгромлена, но фронт в центральных воеводствах окончательно прорвать не удалось.

Стойко оборонялась Варшава. Часть промышленности и населения была эвакуирована на восток, солдаты из разбитых частей также уходили в Западную Украину и Западную Белоруссию, где из них формировались новые соединения. Боеприпасов Вермахту могло хватить максимум на полтора месяца интенсивных боёв. Танки вырабатывали моторесурс. А впереди лежали восточные воеводства Польши, идеально подходящие для ведения партизанской войны в случае поражения регулярной армии. Но поражение Войска Польского пока что было не близко. Войска, зацепившись за Львов и Брест, перегруппировывались (не исключалась возможность контрударов по флангам Вермахта). В крайнем случае планировалось увести части польской армии в Венгрию, Румынию, страны Балтии, переправить их оттуда во Францию и уже там сражаться с гитлеризмом, сохранив, таким образом, основы польской государственности. Что же касается партизанской войны, то она шла потом в Польше в гораздо худших условиях с огромным размахом. В этой обстановке морская блокада Германии со стороны Великобритании и Франции ставила под вопрос удачное завершение Гитлером как польской кампании, так и войны вообще.

Фюрер должен был понимать это и, напоминая Сталину о том, что в августе они договорились уничтожать Польшу вместе, постоянно просил об ударе с востока. Ответ Кремля на все увещевания: РККА ещё не готова.

А Вермахт тем временем зашёл в «зону советских интересов», продолжая сражаться с поляками. Из Берлина в Москву была направлена нота, в которой говорилось о том, что после разгрома Польши в её восточных воеводствах может образоваться «политический вакуум», который может быть заполнен новым государственным образованием западных украинцев (о том, что их вожди добивались создания собственного государства, знали и Гитлер и Сталин). Коммунистам совсем не улыбалась такая перспектива: советская Украина к тому моменту была настроена резко антикоммунистически (красный террор проводился здесь в особых масштабах – чего стоит только голод 1931–1933 годов). О том, что Организация Украинских Националистов (ОУН) ставит своей целью независимость всей Украины, до Донбасса включительно, Сталин не мог не знать. К тому же он решил, что Польша достаточно потрёпана и советскую агрессию можно будет удачно представить в глазах мирового сообщества.

17 сентября в 3 часа ночи заместитель наркома иностранных дел СССР В. Потёмкин зачитал польскому послу в Москве В. Гжибовскому ноту, в которой говорилось: «Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность польского государства…

Варшава как столица Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет никаких признаков жизни. Это значит, что польское государство и правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили своё действие договоры, заключённые между СССР и Польшей…Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР».

В связи с этим говорилось о вводе советских войск в Восточную Польшу «для защиты братских украинцев и белорусов», для того, чтобы «избавить народы Польши от войны, в которую они были ввергнуты своими неразумными правителями».

Конечно, всё в этой ноте было ложью. Варшава сражалась с немцами до 28 сентября, отдельные соединения держались до начала октября (и это с учётом войны на два фронта – против нацистов и против большевиков). Польское правительство эвакуировалось к румынской границе и было полностью дееспособным.

17 сентября в 5 часов без объявления войны войска двух фронтов РККА нанесли удар в тыл Войску Польскому. Белорусским фронтом командовал командарм II ранга М. Ковалёв, начштаба был комкор М. Пуркаев, комиссарами – первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии Б.П. Пономаренко (отличавшийся особенной свирепостью) и корпусный комиссар И. Сусайков. Фронт получил задачу «уничтожить и пленить вооружённые силы Польши, действующие восточнее Литовской границы и линии Гродно-Кобрин».

Украинским фронтом командовал командарм I ранга С. Тимошенко, начштаба был комдив Н. Ватутин, одним из комиссаров – Н. Хрущёв. Задачей ставились аналогичные действия южнее Белорусского фронта, а также устранение возможности для польских солдат уйти в Румынию или Венгрию.

Проводниками РККА служили погранвойска НКВД, которые до этого из года в год проводили разведку на территории Польши. Красная Армия имела подавляющее превосходство как в живой силе, так и в технике. Даже советские десантники получили в этом походе боевое крещение.

Это вторжение было полной неожиданностью для польского командования (восточные границы государства слабо охранялись). Правительство Польши наивно полагало, что СССР ввёл войска для защиты населения, поэтому изначально было принято решение сражаться только против Вермахта. Главнокомандующий Э. Рыдз-Смиглы издал приказ: «С Советами в бои не вступать, оказывая сопротивление лишь в случае попыток с их стороны разоружения наших частей… С немцами продолжать борьбу. Окружённые города должны сражаться. В случае, если подойдут советские войска, вести с ними переговоры с целью добиться вывода наших гарнизонов в Румынию и Венгрию».

Но реальность оказалось гораздо более неприятной, чем того ожидали поляки. Стало ясно, что это – война на два фронта против сверхдержав. Войска Красной Армии наступали очень быстро и успешно, разоружая и захватывая в плен деморализованные части Войска Польского.

Приведём оценку генерала Владислава Андерса, командовавшего тогда Новогрудской кавалерийской бригадой: «Оказалось, что наши тылы, открытые и беззащитные, отданы на милость советской армии, и как раз в ту минуту, когда натиск немцев стал ослабевать, когда растянутые на сотни километров немецкие коммуникации стали рваться, когда мы могли бы ещё сопротивляться некоторое время и дать союзникам возможность ударить на открытые западные границы Германии. Советская Россия в одностороннем порядке разорвала договор с Польшей о ненападении в самую тяжёлую для Польши минуту и, как шакал, набросилась со спины на истекающую кровью польскую армию».

Всего к 15 сентября в восточных воеводствах Польши находилось около 340 тысяч солдат и офицеров. Некоторые из них побросали оружие и разошлись по домам. Другие сдались РККА. Но многие сражались, иногда пытаясь прорваться в Румынию, Венгрию, в страны Балтии. Под Шацком завязались тяжёлые бои. Гарнизон Гродно держал круговую оборону, используя чердаки и подвалы. Против танков применяли артиллерию, гранаты и горючую смесь, против пехоты – пулемёты и винтовки. Гарнизон держался более суток, удалось подбить даже несколько танков. Но силы были неравны, и город сдали, однако некоторые соединения смогли пробиться в Литву.

В это время в Брестской крепости польский гарнизон стойко отбивал атаки танковой группы Гудериана. Как известно, крепость эту взять очень сложно. Но в помощь гитлеровцам подоспела бригада С. Кривошеина и начала обстрел крепости осадной артиллерией. Генерал Плисовский, руководившей обороной, предпринял в этой ситуации попытку прорыва, увенчавшуюся успехом.

Фоторепортёры запечатлели в Бресте стоящих рядом сияющих улыбками Гудериана и Кривошеина на совместном советско-нацистском военном параде 28 сентября 1939 года.

На Украинском фронте, почти не встретив сопротивления, войска Тимошенко докатились до Львова, который представлял собой единый военный лагерь. Уже неделю Войско Польское обороняло город от Вермахта, в том числе от танковых частей. Даже угрозы бомбардировки города с воздуха и артиллерийский обстрел не сломили защитников. Улицы были перегорожены баррикадами, на которых сражалось и гражданское население. Вермахт пропустил войска дружественной советской державы сквозь свои порядки и ушёл в немецкую зону Польши. Предприняв две неудачных попытки штурма, РККА остановилась, приготовившись к решающей атаке после массированного артобстрела. Но генерал Лянгер, руководивший обороной города, понял бесполезность попыток сопротивления и сдал Львов, условившись с Хрущёвым и Тимошенко о том, что гарнизону будет дана возможность уйти в Румынию (к этому моменту в городе не было воды и хлеба). Гарнизон Львова был взят в плен РККА (весной 1940 года большинство офицеров этого гарнизона было расстреляно, а солдаты – частично отправлены в концлагеря).

После этого отдельные бои поляков с частями РККА продолжались до 5 октября (ещё семь дней после подписания советско-германского договора «о дружбе и границе»). Части польских солдат и офицеров удалось уйти в Румынию и Венгрию (потом они сражались против Гитлера на других фронтах II мировой). Оставшуюся же часть польской армии ждала более печальная участь: плен, лагеря, расстрелы. Кому-то пришлось в сотрудничестве со Сталиным воевать против Гитлера на Восточном фронте. Некоторых отпустили по домам, и они познали коммунистический, нацистский и снова коммунистический террор в качестве мирных жителей.

Белорусы и украинцы встречали РККА цветами и хлебом-солью. Для них она была и освободительницей от польского национально-религиозного гнёта, и защитницей от немцев. Впрочем, отрезвление наступило мгновенно – как только начались массовые аресты, депортации и расстрелы. И потом, в ходе советско-германской войны и многие годы после неё, именно на этих территориях полыхало пламя партизанской борьбы против нацистов и против большевиков.

Красный террор

Расстрелы польских офицеров, жандармов и чиновников военного ведомства весной 1940 года объясняют по-разному. По-видимому, тут присутствовал целый комплекс причин.

Большинство офицеров было настроено резко антикоммунистически и не скрывало своих воззрений (по меркам коммунистов этого было достаточно для поголовного истребления). Офицеры «буржуазных» государств вообще считались отжившим вредным классом, который подлежал уничтожению в случае его ненужности для комвласти. (Стоит вспомнить, с какой жестокостью и последовательностью расправлялись большевики с офицерами царской армии.)

К тому же в ближайших планах Сталина был захват всей Европы (вместе с остатками Польши), в котором офицеры Войска Польского могли участвовать лишь на первом этапе – потом они превратились бы в мощную антикоммунистическую силу.

Польских офицеров можно было использовать для совместной войны против Германии, в которой конечной целью было бы освобождение Польши, а не новое порабощение. В случае начала «освободительного похода» в Европу польское офицерство представляло собой опасный контингент, который мог восстать или поднять на восстание массы советских рабов. Так что уничтожение этого «контингента» было просто необходимо Сталину для обеспечения «единства фронта и тыла».

Не исключено, что тут сыграл некоторую роль антиполонизм Сталина. По-видимому, он ненавидел поляков за поражение 1920 года.

К тому же акт истребления польского офицерства, жандармов и чиновников военного ведомства преследовал ещё одну вполне определённую цель: пресечение возможности восстановления польской государственности.

Но террор коснулся не только офицерства.

Значительное число военнопленных солдат (к ноябрю 1939 года их насчитывалось 125 тысяч) попало в концлагеря или на спецпоселение. Часть их погибла там, но другие выжили и позже участвовали в войне против Германии: как совместно с Красной Армией, так и в армии Владислава Андерса. Последняя была сформирована на территории СССР, но выведена по согласованию с Черчиллем на территорию Ирана, затем в Италию. Там она воевала в составе союзных англо-американских войск.

На захваченных СССР в сентябре 1939 года землях проживало более двенадцати миллионов человек, из которых поляки составляли около четверти. Больше всего было украинцев (около шести миллионов) и примерно три миллиона белорусов. Значительную прослойку составляли евреи, совсем немного было немцев.

Представители всех перечисленных национальностей попали под красное колесо. За 21 месяц 1939–1941 годов на оккупированной территории было арестовано примерно 300 тысяч человек (каждый сороковой житель).

Расстреляв и заключив в тюрьмы и концлагеря самых богатых, образованных и социально активных граждан, коммунисты провели четыре депортации, выселив 10 % (1,2 миллиона) жителей оккупированной территории в Сибирь, Среднюю Азию, Казахстан, Приамурье.

При проведении репрессий соблюдался принцип интернационализма, хотя приоритет уделялся полякам, так как на этой территории уничтожали «буржуазную» государственность, а поляки были здесь государствообразующей нацией.

Впрочем, самое страшное ждало этот регион в будущем: нацистское нашествие, геноцид и борьба против партизан в 1941–1944 годах, коммунистическая чистка от мнимых и реальных коллаборационистов в 1944–1946 годах. А также партизанская война, шедшая в Западной Украине до начала 1950-х (в Белоруссии это движение задушили гораздо быстрее), вызвавшая новую волну массового террора и депортаций.

«Зимняя война»

30 ноября 1939 года: итоги и выводы. Начало советско-финляндской войны

К. Александров

«В случае возникновения войны Красная Армия должна перенести военные действия на территорию противника выполнить свои интернациональные обязанности и умножить число советских республик…»

    Из выступления на XVIII съезде ВКП(б) начальника Главного политуправления Красной Армии армейского комиссара I ранга Л.З. Мехлиса, март 1939 года.

«Посев», 1999, № 11

Как это начиналось?

Между четырьмя и восьмью часами утра 30 ноября 1939 года 54 оперативные группы погранотрядов пересекли границу Финляндии и приступили к уничтожению кордонов финской пограничной стражи. В 8 часов войска Ленинградского военного округа (ЛВО) начали мощный артиллерийский обстрел сопредельной территории. Одновременно авиация округа в ходе внезапных воздушных налётов подвергла массированным бомбардировкам Хельсинки, Виппури, Сортавала, Тампере и другие города Суоми. Только в Хельсинки во время пиратского налёта погиб 91 человек и более трёхсот получили ранения.