Рассказы о путешествиях, паломничествах, миграциях в источниках Средних веков и раннего Нового времени. Материалы конференции

5 On this, see Erik F?gedi and Janos M. Bak, “Foreign knights and clerks in early medieval Hungary,” // Nora Berend, ed. The Expansion of Central Europe in the Middle Ages, Farnham, 2012, pp. 319-32.

6 Odo of Deuil, De profectione Ludovici VII in Orientem; The Travel of Louis VII to the East, ed. and transl. by. V.G. Berry (New York 1948), p. 31.

7 Ystoria de expeditione Friderici imperatoris edita a quodam Austrensi clerico qui eidem interfuit nomine Ansbertus, ed. Joseph Fiedler//Fontes rerum Ausri-carum I Scriptores, vol.5, Wien 1863, pp. 18-9.

8 Summarized in Istvan Szabota, Regi utazasok Magyarorszagon es a Balkanon 1054–1717 [Old travels in Hungary and the Balkans], Budapest, 1891 (repr. several times since)

9 The Travels of Bertrandon de la Brocquiere… to Palestine and his Return…, (ed. by M. Legrand d’Aussy) transl. by Thomas Johnes, Hafod Press, 1807; here pp. 308-16. [Online: http://books.google.hu/books?id=CSgLAAAAYAAJ&pg=PA 288&hl=hu&source – vidi 01.10.2014]

10 See Erik F?gedi, “Turniere im mittelalterlichen Ungarn// Das ritterliche Turnier im Mittelalter I hrsg. von Josef Fleckenstein (Gцttingen1985),S. 390-400

11 Published by Hermann Hagen, Zur Geschichte der Philologie und zur romische Literatur. Vier Abhandlungen (Berlin, 1879); I have used the Hungarian translation in Szamota, Regi utazasok, pp. 103-82, here p.171

«Путешествие туда и обратно»: Континентальные маршруты английских дипломатов и формирование единого церковнополитического пространства в Западной Европе (40-е – 50-е гг. XII в.)

А.К. Гладков

(Институт всеобщей истории РАН)

«Гражданские войны», возникшие в результате считавшегося нелигитимным правления Стефана I Блуаского (1135–1154), значительно ослабили Англию на международной арене. Многие связи и контакты, налаженные предшественником «нечестивого узурпатора», были либо разрушены, либо сведены к минимуму. На долю нового короля – Генриха II Плантагенета – выпало восстановить прежнее социально-экономическое и военно-политическое положение страны, укрепить мощь государства настолько, насколько этого требовали условия «многополярного мира» XII в.

Приход к власти представителя династии Плантагенетов и, как отмечали современники, законного преемника Генриха I, «льва правосудия», положил начало череды масштабных преобразований и дипломатических кампаний, целью которых было обеспечить поддержку европейской церковно-политической элитой амбициозных планов короля. На волне широкой народной поддержки и содействия влиятельных представителей английской церкви Генриха II первым делом решил собрать вокруг себя людей, эрудия, репутация и профессиональные качества которых могли бы послужить реализации его интересов. В качестве своих мугощественных союзников король видел не только пользовавшегося огромным авторитетом архиепископа Кентерберийского Теобальда, но также и других клириков (Гилберта Фолиота и др.). Помня о недовольстве духовенства политикой Стефана I, его попытками ограничить свободы ecclesia Anglorum и вопреки мнению пастырей передать власть своему сыну Евстахию, Герних II на первых порах выступил в роли защитника «старых добрых законов и обычаев», регламентировавших жизнь церкви. Разделяя желание короля восстановить страну «после опустошивших ее бурь и волнений», а также положительно оценивая его готовность соблюдать права и свободы священства, английские клирики включились в осуществление ряда геополитических планов. Их реализация напрямую зависела от позиции римского понтифика и его ближайшего окружения, обладавших достаточной властью и рычагами давления, чтобы либо запретить, либо санкционировать то или иное действие. Для ведения переговоров с папой Генриху II требовались люди, обладавшие рядом исключительных качеств, прежде всего, высокой степенью инкорпорированности в среду европейской церковной элиты. Проще говоря, ценились те, кто имел личные контакты, деловые связи или родственные отношения с кем-то из окружения понтифика. Кроме того, немалую роль в осуществлении (пусть на протекционистском уровне) своего внешнеполитического курса Генрих II отводил англичанам, состоявшим при папской курии и постоянно проживавшим на континенте. «Национальный фактор» был важен еще и потому, что во главе Римско-католической церкви с 1154 г. встал англичанин Никалай Брейкспир, получивший имя Адриана IV.

Получение папского дозволения на фактическое завоевание Ирландии – стало первым шагом Генриха II на пути укрепления королевства, расширения его территории и сферы влияния. Данная миссия носила не только военно-политическое, но и церковное значение (поскольку речь шла о подчинении местных духовных институтов и искоренении реликтов язычества в землях, принявших христианство). В группу посланников, направленных Генрихом II при участии архиепископа Теобальда к папе, вошли знатоки права и опытные дипломаты. Одним из них был Иоанн Солсберийский (1115/1120-1180), впоследствии знаменитый философ и писатель, а тогда еще малоизвестный и клирик, вступивший в «большую политику». Чем можно объяснить присутствие в данном исключительно важном как для короля, так и для примаса посольстве человека, казавшегося многим недостаточно квалифицированным для подобной миссии?

Несомненно, Генрих II не был знаком с Иоанном до 1154 г.; из писем мыслителя и малого числа свидетельств современников также не следует, что он был включен в посольство по ходатайсту одного из членов королевской курии. Очевидно, за назначением Иоанна стоял архиепископ Кентерберийский Теобальд, преследовавший, видимо, какие-то свои «особые» цели, как мы позднее увидим, несколько расходившиеся с целями Генриха II.

После обучения во французских школах Иоанн принял участие в церковном соборе, состоявшемся в Провансе в 1148 г. Именно в конце 40-х гг. XII в. по протекции ряда влиятельных персон (среди которых особняком стоит Бернард Клервосский, пославший письмо-ходатайство архиепископу Кентерберийскому Теобальду о принятии Иоанна в курию примаса)

Солсбериец начал исполнять поручения особого рода. Речь идет не только о традиционных для того времени дипломатических переговорах, сколько о налаживании определенного рода «агентурных сетей». Во многом именно благодаря им церковно-политические связи между английской церковью и Св. Престолом даже при противодействии со стороны королевской власти поддерживались на высоком уровне. Иоанн Солсберийский выступил в роли представителя архиепископа Кентерберийского при дворе Евгения III, регулярно сообщая своему патрону о любых важных событиях, происходивших при папском дворе.

Многочисленные поездки Иоанна на континент, о которых мыслитель упоминает в своих трудах, свидетельствуют о том, что его роль в осуществлении определенных дипломатических планов Теобальда была весьма существенной. Очевидно, что Солсберией как член архиепископской курии и доверенное лицо примаса в посольстве, направленном Генрихом II к Адриану IV, преследовал цели, во многом шедшие вразрез с тем, чего хотел король.

Для государя было важно получить разрешение на завоевание Ирландии на таких условиях, которые бы не ограничивали его властные интересы и претензии на независимую от Рима церковную политику. Предствители высшего английского духовенства держались иной стратегии: принципиальное значение для них играла связь местной церкви с папством, которая на уровне канонического права в определенном смысле ограждала клириков от произвола светских феодалов. Включенность английской церкви в единое правовое и политическое пространство Римско-католической церкви давало ей шанс сохранить свободы и привилегии, бывшие объектом многолетних притязаний со стороны королевской власти. Авторитет папы и возможность законной апелляции к нему ограждала ecclesia Anglorum от чрезмерного давления светских институтов. Примечательно, что позднее в «Кларендонских конституциях» именно это право духовенства обращаться к папе – высшему арбитру в церковных делах – было ограничено королем

.

В трактате «Металогик» (1159 г.) Иоанн Солсберийский заметил, что лишь по его просьбе

Адриан IV уступил Ирландию английскому королю на наследственном праве и переслал ему перстень, позволяющий захватить эту землю

. Вернувшись на родину, схоласт продолжил исполнять обязанности секретаря архиепископа Теобальда и оставаться вплоть до 1161 г. его доверенным лицом. Несмотря на очевидный успех предпринятой Генрихом II и осуществленной Иоанном «дипломатической операции», отношения между ними испортились

. В действительности победа, одержанная молодым королем, была отчасти его поражением. Желая создать сильное и независимое от внешних сил государство с крепкой централизованной властью, церковью, выступающей в роли ее постоянного союзника, и аристократией, являющейся опорой и защитой короны, Генрих II столкнулся с неожиданным «сопротивлением» части клира, в итоге приведшим к унизительным для монарха условиям, выдвинутым понтификом.

В булле Адриана IV сказано: «Вы (т. е. Генрих II – А.Г.) выразили нам свое желание вторгнуться на остров Ирландию, чтобы подчинить ее народ праву и искоренить семена порока и о своем желании платить ежегодно подать святому Петру (выделено нами – А.Г.) по одному пенсу от каждого дома, а также поддержать права церкви этой страны полностью и без нарушений»

. Взяв на себя с молчаливого попустительства Иоанна обязательства выплачивать подать, Генрих II обратил свой гнев на схоласта, отличавшегося последовательной пропапской позицией

и ставшего своеобразным символом враждебной королю «церковной оппозиции». Не только приверженность идеи главенства Рима в церковных делах, но и твердая позиция Иоанна по вопросу о притязаниях светской власти на привилегии духовенства, включили его в число противников короля. В эпистолах, адресованных Адриану IV и Петру из Целлы, он, не скрывая досады, писал о том, что опасается за собственную жизнь и предпочитает скорее покинуть Англию, дабы не навлечь на себя еще больший гнев короля

.

Итак, если перспектива завоевания Ирландии была для Генриха II шансом ослабить связи между английской церквою и Римом путем усиления политического давления на первую внутри страны, то для представителей ecclesia Anglorum, ничего не имевших против присоединения новых земель, было принципиально важно оставаться в тесном контакте со Св. Престолом и пребывать в едином правовом и политическом пространстве. Необходимость «платить подать Св. Петру», ставшая личной дипломатической победой Иоанна Солсберийского, несколько остудила пыл Генриха II, на время отсрочив его планы по ослаблению влияния папства в Английском королевстве.

Примечания

1 Подробнее см.: Гладков А.К. «Итальянская одиссея» Иоанна Солсберийского // Многоликость целого. Из истории цивилизаций Старого и Нового Света. Сборник в честь Виктора Леонидовича Малькова. М., 2011. С. 494–507.

2 Гладков А.К. Дипломатические миссии Иоанна Солсберийского и кризис в английской церкви (1162–1170) // Ученые записки Казанского университета. Серия Гуманитарные науки. 2013. Т. 155. Кн. 3. Ч. 1. С. 245–255.

3 Фрагмент письма Иоанна цитирует Геральд Камбрийский. См.: Giraldus Cambrensis. Expugnatio Hibernica // Idem. Opera. 1861–1891. Vol. V. II. 5. P. 316; Idem. Liber de principis instructione // Ibid. Vol. VIII. II. 19. P. 195.

4 “Ad preces meas (выделено нами – А.Г.) illustri regi Anglorum Henrico se-cundo concessit et dedit Hiberniam iure haereditario possidendam, sicut lit-terae ipsius testantur in hodiernum diem. Nam omnes insulae de iure antiquo ex donatione Constantini, qui earn fundauit et dotauit, dicuntur ad Romanam ecclesiam pertinere”. И далее: “Anulum quoque per me transmisit aureum, smaragdo optimo decoratum, quo fierit inuestitura iuris in gerenda Hibernia.” (.Ioannis Saresberiensis. Metalogicon. Lib. IV. Cap. 42. P. 183).

5 Constable G. The Alleged Disgrace of John of Salisbury in 1159 // The English Historical Review. 1954. Vol. 69. P. 67–76

6 Цит. по: Сапрыкин Ю.М. Английское завоевание Ирландии (XII–XVII вв.) М., 1982. С. 13; Осипова Т.С. Ирландский город и экспансия Англии XII–XV вв. М., 1973. С.15.

7 “Quod quis nomen Romanum apud nos invocat, michi inponunt. Quod in elec-tionibus celebrandis, in causis ecclesiasticis examinandis vel umbram libertatis audet sibi Anglorum ecclesia vendicare, michi inputatur, ac si dominum Can-tuariensem et alios episcopos quid facere oporteat solus instruam” (The Letters of John of Salisbury. Vol. I. №. 19. P. 32).

8 В письме к Адриану IV, датированном осенью 1156 г., Иоанн говорит: “Episcopo Lexouiensi, cum exellentiae vestrae visum fuerit, gratiam rependetis pro eo quod in me servum vestrum serenissimi domini regis tantam conflavit indignationem, ut morari in Anglia michi tutum non sit, et exire aut impossible sit aut difficillium” (Ibid. N. 18. P. 30). В письме, адресованном Петру из Целлы, читаем: “Postquam ab ecclesia Rom(ana) reversus sum, tot acerbitatis suae molestias in me fortuna congessit, ut fere nichil aduersitatis existimem me antea pertulisse” и далее “Serenissimi domini, potentissimi regis, invictissimi principis nostri tota in me incanduit indignatio” (Ibid. N. 19. P. 31). “Hiis de causis totus concutior, quibus etiam urgentibus michi creditur exilium immi-nere” (Ibid. N. 19. P. 32).

Заселение Исландии: «выход за горизонт»[1 - Работа написана по гранту РГНФ № 14-01-00262.]

Т.Н. Джаксон

(Институт всеобщей истории РАН)

«Заселение и освоение Исландии ок. 870–930 гг. может рассматриваться как пример миграции большой группы средневекового населения, которая успешно осуществилась благодаря благоприятному стечению целого ряда факторов», – пишет Г.В. Глазырина (2012). Она называет при этом такие факторы, как наличие не занятой другим населением территории, пригодной для переселения; распространение в обществе предварительной информации о заселяемой территории; возникновение ситуации, вынуждавшей большую группу населения сняться с места с целью переместиться на другую территорию; наличие в этой группе лидеров, которые были бы в состоянии взять на себя ответственность за переезд и обустройство; а также возможность воспроизведения на новом месте условий жизни и социальных институтов, сходных с теми, что были на родине.

Остров в Атлантическом океане, который, по свидетельству «Книги о занятии земли» (гл. 5 редакции «Hauksbok»), норвежский викинг Флоки Вильгердарсон со своими попутчиками назвал Island «Ледовой страной» («Исландией»), представлялся колонистам пространством практически свободным от людей: «Но раньше чем Исландия была заселена из Норвегии, были там те люди, которых норвежцы назвали “папар”; они были христианами, и люди думают, что они приплыли морем с запада, потому что после них нашлись ирландские книги, колокольчики и посохи, и многие другие вещи, по которым можно было понять, что они были западными людьми». Аналогичный текст, причем разъясняющий некоторые неясности процитированного фрагмента из «Книги о занятии земли» (а именно – что означает «после них нашлись» и кто такие эти «западные люди»), содержит «Книга об исландцах» Ари Мудрого, где говорится что «папар» «уехали прочь, потому что не хотели быть здесь вместе с язычниками, и оставили они после себя ирландские книги и колокольчики, и посохи: по ним можно было понять, что они были ирландцами». Итак, до массового заселения острова на нем обитали некие «западные люди» («ирландцы»), христиане, приплывшие «морем с запада». Но ведь Ирландия лежит в Атлантическом океане много восточнее Исландии, так что приплыть на остров ирландские монахи-отшельники, о которых, скорее всего, идет речь, могли – с точки зрения современного человека – только с востока, и по отношению к исландцам они должны были бы называться не Vestmenn «западные люди», a Austmenn «восточные люди». Но этого не случилось.

Парадоксальные на первый взгляд и создающие трудности для переписчиков, издателей и переводчиков саг случаи, когда плавание с островов, лежащих между Северным морем и Атланическим океаном (Британских, Оркнейских, Шетландских, Гебридских), в Исландию обозначается как плавание vestan um haf «морем с запада», послужат отправной точкой этого доклада. Речь в нем пойдет об отразившемся по преимуществу в исландских королевских сагах четырехчастном (общегерманском, возникшем задолго до заселения Исландии) делении «земного круга», где каждая четверть называется по соответствующей стране света (Северная часть включает Норвегию и Финнмарк, Восточная – все земли по берегам Балтийского моря и в глубине Восточной Европы, в том числе Древнюю Русь и Византию, Южная часть – это Дания, Саксония, Фландрия и Рим, Западная – Англия, Оркнейские и Шетландские острова, Франция, Испания и даже Африка), и перемещение в этом пространстве описывается в терминах цели, а не в соответствии с реальными показаниями компаса.

Далее будет показано, что эта картина мира была перенесена в IX в. в Исландию, которая в 965 г., в свою очередь, была решением Альтинга разделена на четверти, поименованные по странам света, каждой из которых были даны свои региональные полномочия. В «Книге об исландцах» Ари Мудрого одна из глав посвящена этому событию, поводом к которому послужила распря, случившаяся в северной части острова, между Тордом Ревуном и Оддом из Междуречья: на ближайшем к месту убийства тинге один из них заведомо не мог ждать объективного решения, тяжбу передали на Альтинг, но раньше чем дело было решено по закону, много было убитых с обеих сторон. Тогда Торд Ревун сказал речь со Скалы Закона о том, как плохо людям ездить на чужие тинги с жалобой на убийство или оскорбление. «Тогда земля была поделена на четверти, так что в каждой четверти стало по три тинга <…>, и только в Четверти жителей севера их было четыре…».

И, наконец, речь в докладе пойдет о том, что сама Исландия оказалась «за пределами» того kringla heimsins, из которого прибыли первопоселенцы (из «прежнего» «земного круга» в Исландию плывут вовсе не vestr «на запад», как на другие острова в Атлантике, а за пределы этого «круга» – ut «прочь, вовне»), а ее жители создали свою собственную ориентационную систему, свой kringla heimsins, в котором Норвегия лежала уже не на севере, а на востоке, на западе же находились Гренландия и Винланд (Северная Америка). Рассказы о людях, приплывших в Исландию vestan um haf «морем с запада», похоже, базируются на очень древней устной традиции, сложившейся в то время, когда эти персонажи еще только покинули свои родные места на островах, носивших в прежней системе координат название Vestrlond «Западные земли», и когда в среде первопоселенцев (по преимуществу бывших норвежцев) на новом месте их общего обитания сложились рассказы об этих людях. На их новой родине это обозначение смысла не имело, противоречило всей системе ориентации в пространстве, но – на наше счастье – дошло до нас в виде редких реликтных оговорок в сагах, не исправленных и не уничтоженных теми, кто писал и переписывал эти саги. А ведь они легко могли это сделать, как произошло, допустим, в рукописи М «Саги о Людях с Лососьего берега», где во фразе flydi hann vestan um haf «бежал он с запада из-за моря» vestan «с запада» было позднее исправлено на vestr «на запад», или как поступил с той же фразой Херманн Палссон, заменив ее в переводе на he fled to Iceland «он бежал в Исландию».

С освоением и заселением Исландии не просто «расширились горизонты» древних скандинавов, но произошел, так сказать, «выход за горизонт», своеобразное «сотворение собственного мира», которое нашло очень яркое выражение в пространственной ориентации новых жителей небольшого острова, лежащего в северной части Атлантического океана. Удивительным образом древнескандинавские тексты донесли до нас всё это разнообразие пространственных представлений.

Неизвестная средневековая повесть о путешествии в Ад

С.А. Иванов

(Высшая школа экономики)

Синодики – это весьма своеобразный жанр древне-русской литературы XV–XVIII вв., представляющий собой сборники непостоянного состава, основную часть которых образуют подборки рассказов о посмертной судьбе человека. Эти сюжеты почерпываются как из византийской агиографии, так и из западной литературы exempla, проникавшей в Московию через польское посредство.