Рефлексивные процессы и управление. Сборник материалов IX Международного симпозиума 17-18 октября 2013 г., Москва

Именно в таких системах А.А. Богданов пытался изучать процессы динамического равновесия, когда внутри системы возникают процессы, направленные на преодоление внешнего воздействия (это оценивается диссипацией – Bx и внешними управляющими драйвами ud). Такие процессы по Богданову должны приводить к равновесию, причем именно подвижное равновесие получает более сложные формы при изменениях в различных комплексах. По Богданову тенденция к равновесию складывается из бесчисленных нарушений равновесия. При этом могут наблюдаться консонансы и диссонансы, гармония и дисгармония, резонанс и интерференция, конкуренция и взаимоподдержка, дивергенция и конвергенция. Он особо выделял дополнительные связи (в том числе между комплексами, которые в компартментно-кластерной теории биосистем будут описываться матрицами Aij), которые приводят к симбиотическим ассоциациям (в нашей интерпретации это коэволюции).

Особая заслуга Богданова связана с идеей «биорегулятора», когда может быть реализован принцип положительной обратной связи. Это уже выходит за пределы кибернетики и приближает тектологию к современной синергетике, в которой положительные обратные связи играют огромную роль в коэволюции и даже приводят систему в режим с обострением. Рассматривая три фазы тектологического процесса (конъюгацию, фазу системных дифференциаций и фазу системной консолидации) Богданов отмечает, что итог всего этого – достижение новой целостности системы (новое организованное целое). В этом представления Богданова во многом сходятся с учением В.И. Вернадского о биосфере как особой (динамической) организованности, стремящейся к динамическому равновесию. Однако Владимир Иванович пошел дальше в своих изысканиях. Выделив организованные динамические-равновесные состояния биосистем в отношениях «организм-среда» он расширил эти понятия до уровня биосферы, гидросферы, атмосферы и особым образом выделил роль целенаправленных (задаваемых человеком) внешних управляющих воздействий. Тем самым В.И. Вернадский предвосхитил идею о научности всякого знания и о переводе квазинаучных знаний в научные, что явилось развитием представлений А.А. Богданова.

Эволюция управления качеством и религия в контексте научной рациональности

М.Е. Ильина

(ФГБОУ ВПО «Рыбинский государственный авиационный технический университет имени П. А. Соловьева», г. Рыбинск)

Одним из важнейших принципов управления качеством является системный подход, основы которого сформулированы А.А. Богдановым. Интегральное понимание качества, связанное с системным подходом, привело к осознанию проблемы управления качеством жизни. Особую сложность в ее решении представляет духовная подсистема как наименее поддающаяся рациональному познанию.

Процесс исторического развития производства можно представить как движение от системного удовлетворения потребностей человека к системному управлению качеством производимой продукции. Натуральное хозяйство, характеризующееся непосредственным взаимодействием человека с природой в процессе производства, способствовало удовлетворению не только потребностей в безопасности существования, но и физиологических, социальных, эстетических, познавательных, творческих. На этапе зарождения научного управления и массового производства человек, производящий продукцию, стал рассматриваться только как исполнитель. В ХХ в. с целью повышения качества труда стали уделять внимание и потребностям работников (улучшение условий труда, обеспечение жильем и др.). Но узкая специализация, разделение функций исполнения и потребления привели к фрагментарному, несистемному удовлетворению отдельных потребностей человека и неудовлетворенности качеством жизни. К концу ХХ в. была осознана выгода от делегирования работникам управленческих полномочий. Понимание человека как исполнителя, потребителя и руководителя повышает его ответственность и способствует достижению более высоких результатов. Но максимальный эффект дает сосредоточение этих трех функций в одном процессе с единой целью – удовлетворить потребителя, – для чего необходимо, чтобы работник искренне считал его потребность своей (возлюбил потребителя как самого себя).

В настоящее время заметна тенденция использования религиозных методов для мотивации персонала. Она проявляется в широком распространении практики формирования в организации миссии (понятие религиозного происхождения), собственных традиций, объединяющих коллектив и т. п. Ряд специалистов в области менеджмента рекомендует создание в организации бизнес-религии, приверженность которой должны демонстрировать руководство и персонал [1]. В связи с этим возникла идея решить обратную задачу: рассмотреть религию с позиции теории управления качеством. Исследования проводились на примере самой нерациональной из мировых религиозных систем – христианства. Основные положения христианского богословия были сопоставлены с принципами функционирования систем управления качеством. Полученные результаты полностью соответствуют идее тождественности организации различных по природе систем, впервые сформулированной А. А. Богдановым.

Рассмотрение человека как первичной подсистемы управления качеством соответствует постнеклассической научной рациональности, а также особенностям методов управления качеством, которые представляют собой формализованные методы мышления человека, применявшиеся неосознанно до возникновения массового производства, потребовавшего коллективного мышления (например, статистические методы – это формализация накопленного мастером опыта работы).

С точки зрения организации процесса управления качеством продукции человек может быть представлен как система взаимодействий потребителя, руководителя и исполнителя в одном лице (если он сам производит продукцию для себя), что является необходимым условием творчества, в котором проявляются сущность, целостность личности и по результатам которого можно судить о ее качестве. Это соответствует христианскому пониманию человека как образа и подобия Бога – Троицы, Который является Творцом и называется Сущим. Причем действия Бога Отца, Сына и Духа Святого, описанные в Библии, соответствуют функциям потребителя, руководителя и исполнителя в процессе управления. Главным препятствием в достижении целей жизни, согласно христианскому пониманию, являются порабощающие человека страсти. Они могут быть описаны как разные варианты деградации системы управления, проявляющейся в разрывах связей между тремя участниками системы и/или внутренней борьбе между ними. С учетом психологического аспекта страсти представляют собой страхи: сластолюбие и печаль – это страх потребителя; сребролюбие, гнев и уныние – страх исполнителя; тщеславие и гордость – страх руководителя. Поскольку любые методы мотивации основаны на страхе, страсти становятся условием манипулирования человеком со стороны других людей, а отсутствие страстей – гарантией его полной независимости. Творчеству как идеальному согласованному взаимодействию в человеке потребителя, руководителя и исполнителя соответствует самомотивация. Таким образом, христианство можно назвать системой управления качеством человека, целью которой является его свобода и богоподобие.

Однако творчество характерно и для одержимых страстями и психически нездоровых людей. В связи с этим было проведено сравнение классификации страстей человека [2] и некоторых психических расстройств. Сам термин «психическое расстройство» говорит о нарушении тройственности души, а его критерии свидетельствуют о неспособности к самоуправлению. Печали соответствует депрессия, сластолюбию – мания. Разные расстройства личности могут быть отнесены к двум страстям: 1) гордости с акцентом на эмоциональное взаимодействие между потребителем и руководителем в человеке (параноидное, антисоциальное, истерическое, нарциссическое); 2) тщеславию, в котором более определенными являются рациональные отношения между руководителем и исполнителем, а потребитель подавляется (ананкастное, избегающее, зависимое). Шизофрению можно рассматривать как разрыв связей между тремя составляющими человека и сосредоточение только на исполнительской функции. Ее сравнение с состоянием целостности личности – святостью – показало, что главным критерием, однозначно разделяющим эти два состояния, является отношение человека к себе (качество рефлексии): обязательная самокритика с целью совершенствования у святых людей и самооправдание, неспособность к изменениям поведения у больных. Аналогичные процессы – внутренний аудит, самооценка – являются определяющими в функционировании систем управления качеством продукции на предприятиях.

Итак, творчество – следствие внутреннего единства потребителя, исполнителя и руководителя в человеке. Но в сложных ситуациях оно, возможно, выступает как самосохранение, восстановление внутренней системы управления качеством человека или, в религиозных терминах, как противодействие Бога процессу разрушения целостности личности.

Таким образом, универсальные принципы организации распространяются и на религиозные системы, и на психические процессы. Результаты исследования говорят о том, что между рациональным и нерациональным познанием нет принципиального противоречия, они дополняют друг друга. Можно предположить, что использование возможностей постнеклассической рациональности (в данном случае – «очеловечивание» системы управления качеством) позволяет расширить границы рационального понимания духовной сферы жизни человека, традиционно считающейся не поддающейся рациональному объяснению.

Литература

1. Григорьев Л. Ю., Каменская М. В. Персонал – уникальный ресурс и источник успеха современной компании // Методы менеджмента качества. 2010. № 3. С. 10–17.

2. Святитель Игнатий Брянчанинов. Аскетические опыты. – Изд-во Белорусский Экзархат, 2003. – 896 с.

От исследовательского принципа общего контура события к сорегуляции медийного пространства

Л.А.Найдёнова

(Институт социальной и политической психологии НАПН Украины, г. Киев, Украина)

Логика движения идей общей организационной науки к современному состоянию рефлексивного подхода, восстанавливаемая без учета широкого межотраслевого контекста, связанного, прежде всего с кибернетикой, теориями хаоса, систем, может в итоге оказаться упрощенной.

Вместе с тем, идеи тектологии [1], не признающей различий между наблюдением и восприятием, направлены на удержание сложного посредством организации. Одним из предложений по реализации идей удержания сложного без нивелирования сути является предложение о трактовке рефлексивного управления [2] как управления рефлексивным процессом.

В случае сорегуляции медийного пространства между регулятором (государством), обществом и родителями детей-потребителей медийного продукта, сложность ситуации заключается в том, что общество представлено одновременно и потребителями медийной продукции с выраженным запросом на "ССК" (секс, скандал, катастрофы), и родителями, для которых риски развития детей связываются с наличием такой продукции. Производители же свою деятельность соотносят с маркетинговой целесообразностью. Упрощение данной ситуации в одностороннем порядке, например, со стороны государства в защиту интересов детей и родителей без добровольного самоограничения других участников, вызывает конфликт и с производителями медийного продукта, и с частью общества.

Теоретическое решение данной ситуации мы пытаемся найти в предложении новой схемы исследования – общего контура значимого события [2], то есть, введения исследователя в общий контур события, значимого для обеих сторон (исследуемого и исследователя), объединения в одном процессе исследования и внедрения, когда исследовательский поиск, непосредственно связанный с изменением практики жизни организации, дает возможность моделирования всей полноты сложнокоординированности.

В качестве реализации исследовательской схемы в практике сорегуляции предлагается расширение позиций эксперта, регулятора, потребителя, устанавливающих риски потребления медийной продукции для возрастных категорий, как субъекта, пребывающего в совместном контуре. Система совместного контура задается на концептуальном, конвенциональном и информационно-ресурсном уровне.

На концептуальном уровне задается принцип связанности тематических и возрастных ограничений, определяющих неоправданные риски нанесения вреда психическому здоровью медиапродуктом. То есть, кроме возрастных ограничений обозначаются определенные содержательные риски контента. Принятие решения о рисках происходит на основании защищенного алгоритма (ответы экспертов на заданную систему вопросов) и непосредственно не связано с впечатлением экспертов о продукте.

Для обеспечения конвенционального уровня было проведено репрезентативное исследование потребностей родителей в обозначении контента как имеющего риски при просмотре и систем рационального и интуитивного распознания обозначений (Исследование проводилось при финансовой поддержке Общей программы Европейского Союза и Совета Европы "Содействие европейским стандартам в украинском медийном пространстве"). В результате были получены обозначения, которые обладают достаточно высоким уровнем точности распознавания риска, лучше всего интерпретируются и используются родителями детей разного возраста.

В ходе исследования были также зафиксированы условия внедрения системы регуляции и степень активности позиции родителей в сорегуляции. Условия внедрения: длительная информационная поддержка; обеспечение чёткости, однозначности и прозрачности критериев оценки; создание репутации экспертам; объяснение смысла обозначений и способов их использования родителями; создание системы, которая подтверждает свою действенность: не допускает или исправляет ошибки, имеет санкции. Постоянство активности родителей зависит от: простоты канала реализации активности; быстрой реакции на сигнал жалобщика; веры, что действие необходимо и будет учтено; дружественности контакта.

Информационно-организационный ресурс (сайт) выполняет функции экспертного обеспечения, сокоординации общественности, экспертов и регулятора. Таким образом, реализация принципа общего контура события позволяет успешно решить вопрос о сорегуляции медийного пространства.

Литература

1. Богданов А. А. Тектология: Всеобщая организационная наука. В 2-х книгах. Москва, «Экономика», 1989.

2. Найдьонов М. І. Формування системи рефлексивного управлiння в умовах складнокоординованостi. – К.: IRIS, 2008. – 66 с.

Тектологический анализ социального идеала

Н.В. Просандеева

(ГУАГН, факультет политологии, Москва)

А.А. Богданов убежден, что тектологический анализ может быть применен к таким продуктам человеческого ума, как «утопия» и «социальный идеал». Утопия «выражает организационную потребность общества, класса, отдельной группы» [1, 229]. Это своеобразная общая цель и коллективная стратегия. А «по методу осуществления она представляет тектологическую ошибку. Первым определяется возникновение утопии, вторым – ее «утопичность» [1, 229]. Утопия – это острое желание объединить и создать универсальное, общезначимое, всеобщее. Но это невозможно, поскольку субъект ее практического воплощения всегда ограничен: «Материал для подбора и количественно и качественно несравненно уже того, что предполагается организовать; деятель подбора – интеллектуальная функция нескольких изобретателей, вместо всей коллективной практики человечества» [1, 330]. В то же время утопия – это развернутый концепт идеала. Идеал – желание что-то создать, «мыслимое устройство» «личной, семейной, общественной жизни, считая ее наиболее совершенной формой организации» [1, 234]. Для истории человечества значимы идеалы коллективные, которые предлагают разрешение «жизненной тектологической задачи» [1, 234], поставленной обществом. Разрешение может быть удачным и неудачным. И тектология может критически их исследовать.

Богданов размышляет о трех социальных идеалах в истории европейской цивилизации: консервативном, либеральном, социалистическом. Первый рожден феодальной эпохой и служит защите интересов абсолютизма, дворянства, высшего духовенства – сохранению неравенства и феодальных преференций. Либеральный – это идеал и утопия буржуа – предприимчивого, деятельного, эгоистичного. Он нацелен на уничтожение всех сословных привилегий – главных барьеров экономической самодеятельности человека и замене феодально-религиозной идеологии – индивидуализмом. Его историческая победа была ознаменована серией революций в Европе ХVI-ХIХ вв. Богданов замечает, что за 200–300 лет буржуазный идеал и либеральная утопия трансформировались в монопольное господство капитала в ущерб другим классам. В результате ограниченность («дезингрессия») либерального проекта начинает теснить «конъюгацию». Организующие функции господствующих классов – буржуазных все более обращаются к их «собственной жизни и поддержании ее условий, т. е. на эксплуатации, распределении и потреблении продуктов» [1, 238]. И идеал либеральный трансформируется в идеал «промышленного феодализма», который обнаруживает организационное сходство с консервативным при ином социальном содержании [1, 239]. Возникает диктат финансово-промышленной олигархии, рантье, высокооплачиваемых представителей научно-технической интеллигенции и управляющих.

Неравенство и несправедливость общественной и политической системы актуализируют появление антикапиталистического идеала, который стирает классовые, имущественные, культурные, образовательные различия и предлагает более широкие основания для тектологического объединения. Возникает социалистическая утопия. Богданов описывает несколько ее модификаций: «товарищеское равенство», «государственный», «бюрократический» социализм, анархизм [1, 241–242]. Особое место принадлежит марксистскому социализму. В основе социалистической утопии – различные варианты коллективизма. Но общество на коллективистских началах – такая же высоко дифференцированная социальная система, как любая другая, что делает таким же временным тектологическое решение, предложенное социалистами.

Вывод из «Тектологии» А.А. Богданова: как только идеал и утопия начинают замыкаться на узко классовом интересе, воспроизводя условия, идеи и ценности, запросы определенной социальной группы (класса), – они должны быть упразднены или преобразованы в направлении большей общезначимости, универсальности, с тенденцией учитывать права, ожидания и интересы всего общества. Это – условие стабильности и избегания радикального решения социальных проблем «великим коновалом» (П. Сорокин) – революцией.

Литература

1. Богданов А.А.Тектология: Всеобщая организация науки. – М.: Финансы, 2003. – 496 с. – Глава V. Расхождение и схождение форм.186–258.

Содержание основных идей «тектологии» А.А.Богданова в свете современной коммуникативистики

М.Р.Радовель

(Электростальский политехнический институт НИТУ МИСиС, г. Электросталь)

Рассмотрим идеи и положения «Тектологии» А.А.Богданова в контексте современной коммуникативистики, в частности, в рамках коммуникативно-диалогового подхода к анализу социальных явлений [1, 2, 3].

В соответствии с указанным подходом, выделяются три базовых требования, или критерия, для оценки качества коммуникативно-диалогового процесса – 1) характеристики субъектности, 2) характеристики диалогичности, 3) контекстуальные характеристики диалоговых отношений. Первый критерий подразумевает необходимость учета таких характеристик коммуникации, как полнота и достаточность состава акторов – участников определенных социальных отношений (экстенсивный аспект субъективности), а также еще одной важной характеристики – соотношения субъектности (меры взаимной активности) акторов коммуникационного процесса (интенсивный аспект субъективности).

Рассмотрим методы соединения однородных и разнородных элементов в комплексы, которые выделяет и описывает Богданов. Соединение однородных элементов происходит с помощью способа, который он обозначил как метод «цепной связи». Но более сложным образом происходит соединение разнородных элементов. Для этого случая используется метод «ингрессии». Ингрессия (вхождение), по Богданову, это основной тип организационной связи. Она означает использование «вводных» или «посредствующих» элементов, которые способны привести к взаимодействию «объекты на тектологических границах». При отсутствии таких посредствующих элементов взятые сами по себе разнородные элементы некоторого комплекса (читай: «акторы внутри некоторой организации») не могли бы успешно взаимодействовать и выполнять свои функции. Такими вводными элементами являются, например, общие цели, общие интересы, новые знания и т. п. Перечисленные вводные элементы являются тоже акторами в определенном процессе взаимодействия: без их участия успешная коммуникация невозможна, хотя они и несубъектны по своему характеру. По сути дела, в положении Богданова о необходимости использования ингрессии в деятельности организации в своеобразной форме заложено требование полноты и достаточности акторского состава для обеспечения качественного коммуникативно-диалогового процесса.

Важной частью критерия субъектности сторон – участниц коммуникационного процесса является определенная мера их взаимной активности, соотношение их активности, или субъектности. При недостаточной активности хотя бы одной из сторон коммуникация резко теряет в своем качестве. Соответствующие суждения мы находим в концепции Богданова. Установление и учет взаимных интересов взаимодействующих акторов, считает он, позволяет бесконфликтно строить отношения предприятий и государства, предприятий с потребителями продукции, предприятий с поставщиками материально-технических ресурсов и т. п. [4]. Этим заложена идея симметрии в коммуникации сторон, без должной реализации которой невозможно достичь желаемого результата в деятельности организации.

В условиях рыночной экономики предприятие как объект управления должно не только и не столько реагировать на внешние воздействия, сколько упреждать их, способствовать своими действиями формированию необходимых и полезных для предприятия внешних воздействий [4]. Речь в данном случае, по существу, идет главным образом о необходимости повышения активности, или субъектности, такого социального актора, как предприятие.

Помимо критерия субъектности, в концепции Богданова отчетливо прослеживается идея диалогичности и соответствующее требование коммуникативистики. В этом смысле им используется понятие конъюгации. Конъюгация, в его понимании, это и сотрудничество, и всякое иное общение, например, разговор, и соединение понятий в идеи, и встреча образов или стремлений и поле сознания и т. д. По существу, конъюгация – это коммуникация или диалог.

Автор описывает три варианта взаимодействия между различными комплексами (в его терминологии, это «различные соотношения между активностями и сопротивлениями его элементов»). Первый вариант – это когда «активности одного и другого соединяются, так что не делаются сопротивлениями одни для других». В этом случае, полагает он, достигается максимальный положительный эффект. Однако на практике почти никогда не бывает абсолютно гармоничного соединения. Не бывает и диаметрально противоположного варианта, когда «активности одного комплекса являются всецело сопротивлениями для активностей другого комплекса». Наиболее частым случаем является тот, когда «активности частично складываются, частично являются взаимными сопротивлениями, т. е. организационно вычитаются» [4]. По существу, здесь представлены три варианта, или степени, диалогичности – от максимальной до минимальной.