Владимир Иванович Герье: у истоков высшего женского образования
Для рассмотрения проектов фасадов нового здания Городской Думы на Воскресенской площади была образована комиссия экспертов. Гласные включили в нее Н.А. Алексеева, архитектора Московского университета К.М. Быковского, заведующего хранилищем Исторического музея И.Е. Забелина и профессора В.И. Герье. На заседании Думы 13 марта 1888 г. были оглашены итоги конкурса. Первая премия была присуждена архитектору Д.Н. Чичагову [15, Стб. 39]. Церемония официального открытия резиденции Городской Думы и Городской Управы состоялась 1мая 1892 г. В честь этого события гласный А.С. Капцов выступил с предложением принять от него 190 тыс. руб. для учреждения начального училища на 200 мальчиков в память его отца – гласного предыдущих созывов [4, с. 323] (Ныне в перестроенном виде входит в здание гимназии №1520 имени Капцовых).
Рис. 5. Резиденция Городской Думы
С участием Герье готовился приговор Думы (1904) об увековечении памяти «святого доктора» Ф.П. Гааза. Гласные постановили провести публичный сбор средств на памятник (было собрано 5330 руб.), а сам памятный знак установить в сквере у Александровской больницы (ранее – Полицейской), учрежденной по инициативе московского доброхота в 1840-е гг. Открытие бюста доктора Гааза (Рис. 6) состоялось в октябре 1909 г. Одним из значительных проектов Городской Думы в области просвещения, реализованных с участием В.И. Герье, стало открытие в начале нового века первого реального училища, находившегося в ведении муниципалитета. За 20 лет до этого события постановлением гласных (1880) учреждался особый капитал, на средства города был приобретен участок земли на Колымажном дворе (в районе ул. Волхонка), позже под давлением великого князя Сергея Александровича переданный на строительство Музея искусств [19, с. 99]). В 1898 г. по докладу В.И. Герье Дума отпустила средства на церемонию закладки специализированного здания на Миусской пл. В 1903 г. состоялось освящение монументального здания Московского промышленного училища в память 25-летия царствования императора Александра II, возведенного рядом с храмом святого Александра Невского в память 19 февраля 1861 г. (ныне – Московский химико-технологический университет имени Д.И. Менделеева).
Рис. 6. Бюст Гааза
Отдельного рассмотрения заслуживает вклад В.И. Герье в организацию городским общественным управлением централизованной системы помощи неимущим слоям населения. В публикациях последних лет имеются спорные моменты в обосновании позиции В.И. Герье в деле о благотворительности [26, с. 156] и прямые ошибки в описании рангов его думской деятельности [25, с. 114]. Вызывает недоумение стремление замять (вывести за скобки) сам факт участия гласного В.И. Герье в создании городских попечительств о бедных в Москве. При этом юристу И.Н. Мамонтову, ненадолго возглавившему в 1887 г. думскую Комиссию о пользах и нуждах общественных, приписывают приоритет в реформировании помощи малоимущим [2, с. 40–43]. Вышедший из образованной купеческой семьи, окончивший Московский университет, он сначала подвизался в мировом суде, затем, в начале 1880-х гг. сделал себе громкое имя пафосными декларациями в Думе, где «пользовался порядочною популярностью в третьем разряде гласных… Впоследствии они даже выставляли его своим кандидатом в городские головы» [31, с. 358]. На наш взгляд, несправедливо и неприемлемо переоценивать реальные заслуги И.Н. Мамонтова [4, с. 430–431] и в то же время умалять вклад В.И. Герье.
Формально работа, принесшая известность В.И. Герье, заняла не более пяти лет, фактически же она велась на протяжении четверти века.
Сложившаяся в Москве к началу XIX в. практика оказания помощи нуждающимся осуществлялась как напрямую (помощь нищим), так и через частные (1803– 1807 гг., Шереметевский странноприимный дом) (Рис. 8), общественные (1805 г., Андреевская богадельня купеческого общества) и государственно-общественные заведения.
Рис. 7. Промышленное училище
С ними были связаны аналогичные учреждения, действовавшие при московском отделении Приказа общественного призрения (основан в 1770-е гг., формально закрыт в 1862 г.) и московском отделении Работного дома (Рис. 9). Деятельность последнего (учрежденного губернскими властями в 1838г.) носила отпечаток исправительного учреждения (колонии). К середине столетия получили распространение другие виды филантропических заведений без единого ведомственного подчинения, объединявшиеся под различными сословными организациями.
В начале 1860-х гг. коронные власти объявили о грядущих серьезных изменениях в сфере социального призрения, перераспределении ответственности и полномочий между губернской администрацией, органами самоуправления и общественностью. Одной из главных новаций стал отказ от прямой государственной помощи неимущим.
Рис. 8. Шереметьевский дом
В городах империи нормативную базу новой социальной политики определяли соответствующие статьи Городового положения 1870 г., в Москве – Городового положения 1862 г. На протяжении четверти века (!) гласные Московской Думы первых созывов, члены управы, ведомственные чиновники, медицинские и социальные кадры вели скрупулезную работу по приему в ведение города более чем дюжины больниц и объектов социальной сферы. Сложность работы определялась тем, что Дума поставила перед членами комиссий жесткие условия: до формального перехода к городу социальных учреждений не только выявить, но и решить проблемы, накопившиеся в их финансово-хозяйственной сфере. Итог работе подводил указ императора Александра III от 9 июня 1887 г., рассмотренный на заседании Городской Думы.
Рис. 9. Работный дом
По протоколам заседаний Думы прослеживается стремление гласных юридически точно подойти к решению вопроса о получении в кассу города частных пожертвований, обосновать законность и порядок расходования общественных (бюджетных) средств, направляемых в филантропические заведения, корректно реорганизовать систему общественного призрения. Важность такого подхода состояла в том, что в России не было четко, на государственном уровне, прописанных правил получения благотворительной помощи [28, с. 24].
Радикально различались взгляды и подходы городских самоуправлений к одним и тем же проблемам. Так, в отличие от Московской Думы, гласные Петербургской Думы проголосовали против принятия в свое ведение Работного дома, посчитав, что «Городские Думы не имеют ничего общего с чисто благотворительными учреждениями» [21, с. 69].
Первое заседание Московской Думы, где гласные упоминали о попечительствах для бедных, прошло в декабре 1880 г. Рассматривалось предложение об учреждении временных приходских попечительств при 232 храмах «с целью снабжения недостаточного населения хлебом по более дешевой цене». Поводом обращения к этому вопросу был очередной недород и затруднения с пропитанием малоимущих москвичей. На помощь им Думой выделялось 20 тыс. руб. В дополнение к указанной сумме член комиссии о пользах и нуждах общественных В.А. Бахрушин огласил заявление их семейной компании о выделении в каждое попечительство еще по 100 руб.
В октябре 1882 г. при обсуждении проекта Положения об учреждении постоянных приходских попечительств для бедных гласные высказались за оказание адресной помощи неимущим именно через церковные общины. Предложение комиссии Думы предусматривало финансовое участие в этой работе городского бюджета и частных лиц, а конкретная работа возлагалась на приходские общины. Однако идея не нашла поддержки у местных церковных властей. Отрицательное заключение Московской консистории в Думе огласил гласный протоиерей П.А.Преображенский. Присутствие регионального церковного ведомства усмотрело в проекте и двойственный характер подчинения проектируемых попечительств, и вмешательство в деятельность будущего церковного (!) учреждения со стороны светских властей, несвойственные традициям городского управления.
Четыре года спустя, в октябре 1886 г., коллегам Герье пришлось вернуться к обсуждению нового варианта проекта общегородской централизованной социальной помощи, в котором попечительства трактовались как форма филантропии, совместной работы города, духовенства и общественности. Поводом послужило получение отрицательного заключения теперь уже Священного Синода. Поддержанное обер-прокурором К.П. Победоносцевым, оно было направлено против участия причта в приходских попечительствах для бедных. Таким образом, принятие думского проекта Положения вновь было отложено.
В октябре 1888 г. до гласных довели выводы о годичной работе думской Комиссии о пользах и нуждах общественных по выработке программы и форм оказания городом помощи неимущим слоям населения. Как отмечалось, к консультациям удалось привлечь видных представителей столичного общества. В ее работе участвовали авторитетные эксперты – профессора Московского университета В.М. Духовской, А.И. Чупров, И.И. Янжул, писатель Л.Н. Толстой и др. [2, с. 43]. Однако никаких конкретных решений комиссией под руководством И.Н. Мамонтова предложено не было.
15 ноября 1889 г. гласные проголосовали за приговор, согласно которому Комиссии надлежало урегулировать «вопрос об устройстве попечительств, имеющих целью оказывать содействие Городскому управлению при удовлетворении нужд бедного населения г. Москвы» [16, Стб. 150]. К профессору В.И. Герье, возглавившему после отставки Мамонтова работу Комиссии, переходили обязанности разработчика проекта Положения, учредительных документов (типового устава) вновь создаваемых муниципальных структур, на которые возлагалась поддержка филантропических акций по линии муниципальной помощи.
12 ноября 1891 г. состоялось обсуждение доклада В.И. Герье о судьбе упраздняемого Комитета для разбора и призрения просящих милости (нищих). Рассматривались финансовые и социальные последствия передачи из МВД в ведение городского общественного управления как капиталов самого Комитета, так и его социальных учреждений (состоящих в ведении Городского работного дома зданий в Харитоньевском переулке). Городской Думе предстояло на длительную перспективу наметить меры, позволяющие снизить остроту проблем с нищенством, выработать формы совмещения частной и общественной благотворительной помощи бедным, предпринять конкретные шаги по созданию аналога учреждений ликвидированного Приказа общественного призрения.
Таким образом, профессору Герье, сначала как члену Комиссии о пользах и нуждах общественных, а затем, с 1891 г., ее председателю, довелось глубоко вникнуть в проблему постановки силами городского самоуправления общественной благотворительной помощи населению. За эти годы гласные получили некоторый опыт деятельности в сфере призрения бедных. К промежуточным результатам следует отнести следующие факты. Городские власти убедились в том, что при реформировании существовавшей практики им не удастся на паритетных началах создать основанную на принципах бессословности комплексную систему помощи. Борьба с нищенством, в целом социальное призрение, нуждается в выделении в особую (финансируемую из бюджета) отрасль общественного городского управления. Городские попечительства для бедных, построенные по участковому (территориальному) признаку, могут и должны стать приемлемой формой донесения централизованной помощи малоимущим. Муниципалитет нуждается в создании подотчетной ему структуры, занятой распределением выделяемых средств, организацией контроля по их использованию.
Принявшему на себя функции координатора работы Думы в области муниципальной филантропии профессору В.И. Герье фактически предстояло сформулировать методологические подходы к определению принципов общей стратегии благотворительной помощи. Доклад всесторонне и четко излагал положение дел в области общественного призрения в Москве, доказывал необходимость принятия комплекса мер по поддержке муниципальных учреждений. К приоритетным задачам муниципалитета относилось выявление нуждающихся по месту жительства, не столько оказание сиюминутной помощи, сколько налаживание через окружные и участковые попечительства работы по организации доставки различных видов помощи и конкретным лицам, и отдельным категориям граждан. Примерно по такому принципу действовали попечительства в Германии, где в 1852 г. в прусском г. Эльберфельде городской совет отказался от системы безадресной помощи нищим и частной благотворительности, перейдя к новому типу социальной помощи. В короткий период времени распространившаяся в странах Европы эльберфельдская система повсеместно рассматривалась как образец рациональной, но одновременно «душевной» помощи [Павлова 2016: 367]. Не все проходило гладко как на этапе подготовки, так и в процессе проведения организационных мероприятий. Вспоминая об этом периоде своей работы, Герье писал: «Когда я разработал проект о городских попечительствах о бедных, Алексеев отнесся к нему не сочувственно, но после краткой беседы он его одобрил и содействовал его проведению через Думу для утверждения министерством» [7, с. 429].
Рассмотренное в комиссии «Временное положение о городских попечительствах о бедных» было утверждено гласными 15 марта 1894 г. и после согласования в коронных ведомствах введено в действие 20 декабря 1894 г. С учетом сложившегося административного деления с 1895 г. в Москве учреждались 28 участковых попечительств о бедных (по 1–2 на каждую административно-полицейскую единицу – полицейскую часть); позже их число довели до 44.
Поскольку система предусматривала в сфере социальной помощи опору на гражданские инициативы, ей был придан трехзвенный уровень. Создавался (с 1899 г.) единый, подведомственный Думе общегородской орган – Московский городской благотворительный совет с функциями распределения и контроля расходования бюджетных средств. Городскую территорию планировалось разделить на округа во главе с местными попечительствами и советами. На районном уровне учреждались попечительства, действовавшие под руководством советов (во главе с председателем, его товарищем и 5–10-ю членами) с функциями координации всех форм благотворительной работы (по месту жительства нуждающихся). По мере необходимости создавались новые социальные заведения различных типов (или проводилась перерегистрация действующих), охватывавшие все категории малоимущих. Была принята следующая форма официального наименования новых единиц – «Городское попечительство о бедных 2-го участка Хамовнической части».
О высоком уровне ответственности, возлагаемом Городской Думой на лиц, приглашенных на выборные руководящие должности в попечительствах, говорит тот факт, что кандидатуры председателей, их заместителей предлагались для рассмотрения городским головой, кандидатуры членов и почетных членов советов – комиссиями Думы. Все они утверждались на 4-х летний срок на пленарном заседании Городской Думы (Рис. 10). Работа в попечительствах советах не имела гендерных ограничений. Как в составе жертвователей, так и в советах и среди сотрудников были женщины. Отметим, что многие видные представители гражданского общества Москвы считали для себя за честь работать в участковых попечительствах.
Одним из краеугольных положений реформы был подбор состава сотрудников попечительств. Благодаря четко прописанной программе функционирования городских участковых попечительств, волонтерство было провозглашено важнейшей гражданской задачей. Планировалось сформировать кадровый состав низовых работников из представителей всех слоев общества вне гендерных установок, руководствуясь соображениями целесообразности, нравственными и религиозными принципами. Предусматривалось привлечение к деятельности в попечительствах широкого круга сотрудников, выявлявших нуждавшихся и наблюдавших за получателями помощи. Вводился принцип индивидуализации помощи. Виды помощи – закрытая, т. е. помощь на дому (индивидуальная и семейная), и открытая (постоянная помощь), заключалась в заботе о детях и стариках, помещаемых в приюты и ясли через сеть благотворительных заведений, создаваемых на средства попечительств [6, с. 5]. Положение и типовой устав попечительств, подробно рассмотренные на заседаниях Думы и утвержденные в правительственных кругах, определяли порядок их функционирования. Источниками предоставляемой помощи становились средства из городского бюджета, частные и другие пожертвования.
Рис. 10. Городская Дума – Воздвиженка
Направления и формы работы попечительств, как и виды учреждений, отличались разнообразием. В соответствии с выявленными потребностями при каждом из попечительств могли быть организованы детские сады, приюты для сирот, богадельни, столовые, ремесленные училища, дома дешевых и бесплатных (коечно-каморочных) квартир, библиотеки-читальни. Практиковалась раздача денежной помощи (в небольших размерах) [Там же, с.7]. Другим направлением была помощь нуждающимся на дому (выдача дров, раздача одежды). Сметы этих учреждений утверждались на заседаниях Городской Думы.
Отдавая должное работе в Думе и Комиссии о пользах и нуждах общественных, В.И. Герье, разработчик новой системы общественного призрения, не мог остаться в стороне от практической работы «на местах». Откликнувшись на просьбу городского головы К.В. Рукавишникова, он на протяжении нескольких лет исполнял нелегкие обязанности председателя Хамовнического городского попечительства о бедных [29, с.146]. Газета «Голос Москвы» 20 ноября 1908 г. писала о нем: «Один из столпов московского общественного управления… Он был всегда главным инициатором и проводником в Городской Думе таких начинаний, как праздничный отдых и регулирование наемного труда, положил начало высшему женскому образованию, ему обязаны своим учреждением городские попечительства о бедных» [5, с. 85].
Следует иметь в виду, что система муниципальной филантропии совершенно не касалась других социальных систем, сформировавшихся в городе за десятилетия. Учреждения при Ведомстве императрицы Марии, Благотворительном обществе 1837г., Дамском человеколюбивом обществе, Попечительстве о домах трудолюбия, Елизаветинском обществе, общинах сестер милосердия и многих других, управлялись и финансировались самостоятельно.
Опыт московского городского общественного управления постепенно стал распространяться по муниципалитетам России. В марте 1897 г. им заинтересовались гласные Петербургской Думы [21, с. 67], ранее придерживавшиеся принципиально иной позиции (отчего к концу XIX в. имели в своем ведении только «два сиротских дома с комплектом в 160 детей, 840 городских стипендиатов в образовательных и воспитательных заведениях» [Там же, с. 69]). Положительный опыт Москвы обобщили в Министерстве внутренних дел, специальным циркулярным письмом министра от 31 марта 1899 г. порекомендовали использовать в других городах [28, с. 23]. Сам В.И. Герье пропагандировал опыт реформирования муниципальной филантропии в теоретических работах [7, с. 3–76], занимался его популяризацией в периодике [9, с. 566], написал статью для энциклопедии [10, с. 165–177].
По данным за 1898 г. 28 попечительств уже обладали капиталами на сумму почти в 160 тыс. руб., под их заведование перешли 39 богаделен, 27 детских приютов и яслей. К 1 января 1912 г. в ведении Московской Думы находилось 49 приютов и яслей на 1709 детей; 33 богадельни на 1480 человек; 49 домов бесплатных и дешевых квартир, рассчитанных на 285 взрослых и 227 детей; 9 учебных швейных мастерских для девочек; 2 (сапожная и столярная) мастерские для мальчиков; 6 мастерских для женщин-надомниц; 8 бесплатных столовых; 2 библиотеки [2, с. 43].
При получении сведений о деятельности В.И. Герье в Думе как общественном институте обращает на себя внимание дефиниция, неудачно сформулированная в справочнике «Москва» за 1992 г. По этой трактовке В.И. Герье ошибочно именуют председателем (!) Московской Городской Думы. Со временем определение превратилось в несуразность, которая незамеченной проходит во многих последующих публикациях [32, с. 309], широко дублируется на полях Интернета. Для начала отметим, что должность «председателя Городской Думы» появится в органах самоуправления только через 30 лет, в законодательных актах 1917 г. Во-вторых, в соответствии с регламентом, прописанном в Городовом положении 1892 г., в особых случаях при проведении некоторых заседаний Городской Думы предусматривалась передача функций председательствования. Городской голова (или его товарищ), присутствующие на каждом заседаниях с должностным знаком на груди, при рассмотрении специальных вопросов, отнесенных к ведению ст. 120 Городового положения [24], снимали цепь и покидали зал заседаний. Последующее руководство текущим заседанием переходило к специально уполномоченному лицу (выбранному заранее и имеющему непререкаемый авторитет в данном составе гласных). К таким специальным относились процедурные вопросы при обсуждении кандидатов на должность городского головы, организация выборов городского головы, оглашение результатов голосования, назначение ему содержания по должности. По тому же порядку замещающий городского голову председательствовал в заседаниях, когда гласные заслушивали отчеты Городской управы (ее по должности возглавлял городской голова) и ревизионной комиссии Думы. Университетский профессор, неизменно получавший при выборах гласных наибольшее количество избирательных баллов [11, с. 45], В.И. Герье действительно, с конца 1880-х гг. по 1904 г. избирался на почетную должность замещающего городского голову (мэра города) на заседаниях Думы. И не более того.
В 1905–1912 гг. В.И. Герье формально входил в умеренно-правую (умеренно-либеральную) группу гласных Городской Думы, объединявшую в своих рядах сторонников октябристов, нередко в голосованиях выступавших совместно с правыми думскими деятелями [5, с. 21]. Заметного участия в делах группы и соответствующего комитета не принимал, будучи занят работой в Государственном совете.
Вклад В.И. Герье в разработку программы Московской Думы по реорганизации благотворительной деятельности получил определенную известность, был оценен. В конце 1893 г. он представлял городское самоуправление в созданной по высочайшему повелению Комиссии о пересмотре законов о призрении бедных. Учрежденная Александром III по записке К.К. Грота и всеподданнейшему докладу министра внутренних дел И.Н. Дурново, представленному 22 октября 1892 г., Комиссия включала 14 членов. В Комиссию статс-секретаря К.К. Грота вошли директора хозяйственного и медицинского департаментов МВД, ответственные чиновники других ведомств. В том числе «близко стоящие к делу о призрении бедных» деятели из столичного земства и городского самоуправления (В.И. Герье от Московской Думы, Е.Д.Максимов, другой популяризатор адресной благотворительной помощи, от Петербургской).
Не имевшая законодательных последствий деятельность комиссии продолжалась в течение пяти лет. Члены Комиссии рассмотрели ряд докладов о состоянии филантропии в империи, провели обследование (на основе сведений поручных от губернаторов и губернских земств), обсудили три варианта проектов реорганизации системы призрения бедных, в том числе полемически заостренный проект самого В.И.Герье. Направленный против идеи повсеместного применения на практике системы государственного призрения, проект В.И. Герье, как полагает известный специалист в этом вопросе Г.Н. Ульянова, стал вехой в работе Комиссии [28, с. 27]. Попытка сгладить противоречия внутри Комиссии не имела успеха, и со смертью К.К. Грота работа Комиссии была свернута.
Положительным следствием работы В.И. Герье в Комиссии К.К. Грота стала его пятилетняя деятельность в северной столице, куда он эпизодически наезжал. Неожиданно для себя маститый историк, практик и пропагандист общественного призрения, отвергавший методологически чуждую ему идею расширения государственного призрения (как считал В.И. Герье, этот подход в целом «теоретически неверен, практически неприложим и неуместен» [27, с. 80]), был назначен состоять в руководящем органе «Попечительства о домах трудолюбия и работных домах», как раз ориентированных на получение государственных дотаций. Учитывая год основания (1895) и статус этой всероссийской организации – попечительный комитет находился под августейшим покровительством молодой императрицы, – проект был подготовлен усилиями чиновной бюрократии, сторонниками принципа расширения государственного призрения. Организационной основой этого общественного движения стали «Дома трудолюбия», предназначенные для поддержки невольных кандидатов в «нищие» из тех горожан, которые «потерялись» в городах, самостоятельно не могли обеспечить свою занятость и сносные бытовые условия. Хотя первый из «Домов трудолюбия» был основан в 1882 г. (по инициативе отца Иоанна Кронштадского), они в конце 1890-х гг. получили распространение именно в северной столице. Благодаря усилиям барона О.О. Буксгевдена и поддержке императрицы Александры Федоровны движению был придан общероссийский размах. Оно было призвано координировать общественную и государственную деятельность в сфере трудовой помощи, насаждать и развивать филантропическую деятельность на началах трудовой помощи. С определенным допуском их можно рассматривать как альтернативу московской системы участковых попечительств. Оценивая свою работу в Комитете, не приносившую ему никакого удовлетворения, В.И. Герье писал: «Мое пассивное, как и прочих членов комитета, участие в занятиях его заменилось деятельным перед наступлением Парижской выставки, в которой Танеев пожелал принять участие от имени государыни экспонатом отчета об успехах общественной благотворительности в России и просил меня составить таковой, что я сделал…» [29, с. 148].