Пылающий бог

Поужинали по-быстрому. Рин и Катай за секунды опустошили свои миски. Не потому, что проголодались. Если есть быстро и не задумываясь, проще не обращать внимания на подгнившие овощи и кишащие в рисе личинки. Питание в столовой становилось все хуже с каждым разом, когда они возвращались в Рюйцзинь, а повара теперь не просто перестали вынимать из чанов насекомых, но и разводили их в качестве питательной субстанции. Теперь Рин регулярно питалась кашей из муравьев, хотя каждый раз перед первым глотком приходилось подавлять рвотный рефлекс.

Не начали гнить пока только корни шаню – клейкие белые клубни, прилипающие к горлу каждый раз, когда Рин силилась проглотить кусок. Клубни шаню выдерживали мороз и росли в горах повсеместно. Рин даже пристрастилась к ним – они насыщали, их легко было готовить, а сладостью шаню слегка напоминали вкус свежего хлеба.

Но то было много месяцев назад. С тех пор вкус сырых шаню, сушеных шаню, вареных шаню и печеных шаню начал вызывать у Рин отвращение, а от одного запаха ее тошнило. И все же шаню оставались единственной свежей и питательной пищей, которую можно было раздобыть. Так что пришлось глотать.

Покончив с едой, она встала и решила навестить главаря бандитов Ма Льена.

Катай пошел было следом, но Рин покачала головой:

– Я и одна справлюсь. Не стоит тебе это видеть.

Катай не стал спорить. Рин знала, что ему не хочется идти.

– Ладно. Достала снадобье?

– Оно у меня в кармане.

– А ты уверена, что…

– Давай не будем, – отрезала она. – Мы уже тысячу раз об этом спорили. У тебя есть вариант получше?

Он вздохнул:

– Тогда сделай это быстро. Не тяни.

– С какой стати я вдруг буду медлить?

– Рин…

– Ладно, ладно.

Рин хлопнула его по плечу и зашагала к лесу.

Ма Льен жил в пещере, неподалеку от северной границы Рюйцзиня. Прежде Рин не смогла бы подобраться близко к его личному жилищу – по пути ей как минимум трижды приставили бы к горлу нож, – но в последнее время охрана Ма Льена стала работать с прохладцей. Завидев Рин, караульные молча кивнули и пропустили ее. Ни один не посмотрел прямо в глаза.

Жена и дочь Ма Льена сидели у входа в пещеру. При виде Рин они встали. В их широко раскрытых глазах читались страх и отчаяние.

Они уже знают, поняла Рин. Услышали, как люди шепчутся. Или их предупредил кто-то из главарей, может, даже Чжудень, чтобы спасти им жизнь.

– Вам лучше уйти, – сказала Рин.

Когда Рин заходила в пещеру, жена Ма Льена схватила ее за руку.

– Пожалуйста, не надо, – взмолилась она.

– Ничего не поделаешь, – сказала Рин, выдернув руку. – И не пытайся меня остановить.

– Если ты его пощадишь, он сделает все, что скажешь, нет нужды…

– Не сделает. Так что мне придется. Надеюсь, вы с ним попрощались.

Они знали, что произойдет. Люди Ма Льена знали. И Рин подозревала, что знал и наместник провинции Обезьяна. А может, даже сам одобрил. На его месте она бы так и поступила. А что же еще поделать, если один из генералов понуждает вести войну, которую ты не можешь выиграть?

Неизбежные потери.

В пещере воняло одуряющей, тошнотворной смесью горьких травяных снадобий и застарелой рвоты. С тех пор как Рин отбыла в Худлу, Льен страдал от страшной легочной лихорадки. Время было выбрано идеально. В то утро, когда Рин отправилась в поход, она заключила сделку с Чжуденем – если Ма Льен будет еще жив к ее возвращению, но в том же плачевном состоянии, они ухватятся за этот шанс.

И все же она не ожидала, что Ма Льен так быстро сдастся болезни. Его тело под простынями выглядело съежившимся и иссохшим. Казалось, он потерял половину веса. В уголках губ запеклась кровь. С каждым его вздохом по пещере раскатывалось эхо резкого хрипа.

Ма Льен был уже наполовину мертв. Судя по его виду, то, что собиралась сделать Рин, и убийством-то не назовешь. Она лишь ускорит неизбежное.

– Приветствую, генерал.

Она уселась на край постели. При звуках ее голоса глаза Ма Льена распахнулись.

Рин говорили, что болезнь повредила его голосовые связки. Чжудень сказал, что у Ма Льена идет горлом кровь, когда тот пытается говорить. А если он волнуется, то начинает задыхаться. При этой мысли Рин ощутила легкую радость. У него не выйдет над ней измываться, проклинать и орать. А она может насмешничать сколько влезет. Ему-то придется лишь лежать и слушать.

Рин могла бы просто сделать свое дело и уйти. И рациональная, прагматичная часть ее существа буквально вопила, заклиная так и поступить – было рискованно оставаться здесь долго и разговаривать, ведь могли подслушать шпионы Гужубая.

Но она так ждала этой встречи. Хотела сказать ему, почему он должен умереть. Хотела насладиться этой минутой. Рин заслужила.

Она помнила, как безумно он орал, когда она предложила послать войска в провинцию Петух. Называл ее сентиментальной дикаркой с кожей цвета грязи, свиньей, подстрекающей к войне. Напустился даже на Гужубая за то, что включил «малявку» в военный совет. Говорил, что ей лучше вернуться к своему отродью.

Вероятно, он даже этого не помнит. Такой уж он – шумный, говорливый тип. Вечно бросает оскорбления, даже не поперхнувшись. Считая, что его всегда защитят от мести собственная сила и преданность соратников.

– Помнишь, что ты говорил, когда я впервые попросила дать мне командование? – спросила Рин.

В уголке губ Ма Льена запузырилась слюна. Рин подобрала с пола окровавленную тряпку и вытерла его губы.

– Ты сказал, что я тупая сучка без опыта командования и с прирожденным отсутствием разума. – Она хмыкнула. – Твои слова. Ты назвал меня пустоголовой идиоткой, которая заполучила силу, но не знает, что с ней делать. Сказал, что мне следует знать свое место. Мол, спирцы не созданы для того, чтобы принимать решения, их удел – подчиняться.

Ма Льен выдавил что-то нечленораздельное. Рин откинула спутанные волосы с его лица. Он так сильно потел, что казался словно намазанным маслом. Вот бедолага.

– Я пришла на юг не для того, чтобы снова стать чьей-то игрушкой. Тебе следовало бы это знать.

Прежде она уже служила двум хозяевам. И каждый по очереди ее предал. Она доверяла Дацзы, а потом Вайшре, и оба продали ее не моргнув глазом. Теперь Рин сама распоряжалась своей судьбой.

Она сунула руку в карман и вытащила пузырек.

Леса вокруг Рюйцзиня кишели толстыми желтыми скорпионами. Солдаты научились отгонять их от лагеря горящей лавандой и ставили ловушки, но по лесу нельзя было пройти и десяти шагов, чтобы не наткнуться на гнездо. А чтобы наполнить пузырек ядом, хватит и одного гнезда.

– Я не буду об этом сожалеть, – сказала она. – Тебе не следовало вставать у меня на пути.

Она поднесла склянку к губам Ма Льена. Тот дернулся, пытаясь откашляться и выплюнуть яд, но Рин стиснула его челюсти и заткнула ему нос пальцами, пока жидкость не попала в горло. Через минуту он перестал сопротивляться. Рин выпустила его.

– Ты умрешь не сразу, – сказала Рин. – Яд скорпиона парализует. Сковывает все мышцы.

Она промокнула слюну и яд с его подбородка краем одеяла.