Республика Дракон

– А как насчет того, что ты сделала им?

Катай схватил ее за руку. Это так поразило Рин, что она не отняла руку. Он притянул ее ладонь к лампе, поднес к самому огню. Рин взвизгнула от резкой боли, тысячи крохотных иголок все глубже и глубже впивались в ладонь.

– Ты когда-нибудь горела? – прошептал Катай.

Рин впервые заметила маленькие следы ожогов, испещрившие его ладони и предплечья. Некоторые – совсем недавние. Кое-какие выглядели даже вчерашними.

Боль усилилась.

– Хватит!

Она вырвалась, но не попала в Катая, а задела лампу. Масло пролилось на бумаги. Вспыхнуло пламя. На секунду Рин увидела освещенное огнем лицо Катая, полное ужаса, а потом сдернула с пола ковер и накрыла им пламя.

Комната погрузилась во мрак.

– Что это еще значит? – рявкнула Рин.

Она не подняла кулаки, но Катай отпрянул, словно уворачивался от удара, и стукнулся плечом о стену, а потом свернулся калачиком на полу, накрыв голову руками, и худое тело затряслось от рыданий.

– Прости, – прошептал он. – Я не знал, что…

От пульсирующей боли в ладони Рин было трудно дышать, даже голова слегка поплыла. Но чувствовала она себя почти так же хорошо, как после опиума. Если она задумается об этом, то расплачется, а если начнет плакать, то совсем расклеится, и тогда Рин засмеялась, и смех перерос в вымученную икоту, сотрясающую все тело.

– Зачем? – наконец спросила она.

– Я пытался понять, каково это, – признался Катай.

– Для кого?

– Что они чувствовали, когда это случилось. В свои последние секунды. Мне хотелось знать, что они чувствовали, когда пришел конец.

– Это ни на что не похоже, – сказала она.

Волна боли снова прокатилась по руке, Рин прижала кулак к полу, пытаясь заглушить боль, и стиснула зубы, пока та не отступила.

– Алтан рассказал мне как-то раз, – продолжила она. – Через некоторое время ты уже не можешь дышать. А когда начинаешь задыхаться, уже не чувствуешь боли. Умираешь не от огня, а от нехватки воздуха. Ты задыхаешься, Катай. Вот чем это заканчивается.

Глава 5

– Попробуй пожевать имбирь, – предложил Рамса.

Рин подавилась и плевалась до тех пор, пока желудок уже больше не мог ничего выдавить, после чего снова привалилась к борту судна. Остатки завтрака склизкой массой плавали на зеленых волнах внизу.

Она взяла из ладони Рамсы горстку леденцов и пососала их, борясь с позывами к рвоте. За несколько недель в море она так и не привыкла к постоянному ощущению, что поверхность под ногами ходит ходуном.

– Сегодня поднимется волна, – сказал Бацзы. – В Омоноде бушует сезон тайфунов. Если такая погода продержится, не стоит идти против ветра, но пока берег прикрывает нас от ветра, все будет хорошо.

Он единственный из цыке имел реальный опыт навигации – отбывал наказание на грузовом судне, прежде чем его послали в Бахру, и не упускал случая этим похвастаться.

– Да заткнись ты, – отрезал Рамса. – Можно подумать, это ты ведешь корабль.

– Но я же штурман!

– Наш штурман – Агаша. А тебе просто нравится стоять у штурвала.

Рин была рада, что им почти не приходится управлять кораблем. Это значит, что не нужна и команда из подручных Муг. Чтобы идти по Южно-Никанскому морю, хватало и шести пар рук, они лишь занимались мелким ремонтом, а Агаша плыл рядом с корпусом, направляя корабль в нужную сторону.

Муг дала им опиумную джонку под названием «Каракал», стройный корабль, каким-то образом вмещавший шесть пушек по каждому борту. Людей на все пушки не хватало, но Рамса придумал хитроумное приспособление. Он соединил все двенадцать запалов веревкой и теперь мог поджигать их одновременно.

Но это только на крайний случай. Рин не собиралась подключать к схватке пушки. Если Муг не нужны выжившие, то Рин достаточно лишь подобраться поближе для абордажа.

Она положила руки на фальшборт и оперлась на них подбородком, глядя на пустынные воды. Плыть под парусом – куда менее интересное занятие, чем разорять лагерь врага. Поля сражений всегда занимательны. Океан просто пустынен. Все утро Рин смотрела на монотонный серый горизонт, только чтобы не закрывать глаза. Муг не знала наверняка, когда уклоняющийся от уплаты дани капитан прибудет в порт. Это могло случиться в любое время после полуночи.

Рин не понимала, как моряки способны выдержать эту кошмарную дезориентацию. Для нее каждый клочок океана выглядел одинаковым. Вдали от берега горизонт казался совершенно однотипным в любом месте. Рин умела читать по звездам, если напрячься, но любой клочок сине-зеленых вод казался идентичным.

Они могли находиться в любом месте залива Омонод. Где-то дальше лежит остров Спир. А еще дальше когда-то была Федерация Муген.

Муг как-то предложила отвезти Рин на Муген, чтобы она могла сама оценить ущерб, но Рин отказалась. Она знала, что там найдет. Миллионы людей, которые впечатались в камень, обугленные скелеты, застывшие в последнем движении.

В какой позе они погибли? Матери тянулись к детям? Мужья обнимали жен? Может, они протягивают руки к морю, словно если доберутся до воды, то смогут убежать от смертоносной сернистой тучи, спускающейся с горы.

Она столько раз это представляла, столько раз рисовала в воображении эти картины, что они были ярче, чем в реальности. Стоило Рин закрыть глаза, и она видела Муген и видела Спир, два острова сливались в ее голове, потому что история повторялась – дети горели заживо, кожа слезала с них черными лоскутами, обнажая блестящие кости.

Они сгорели ради чужой войны, из-за чужих ошибок, из-за людей, с которыми никогда не встречались, и в последние секунды жизни не понимали, почему обугливается их кожа.

Рин зажмурилась и тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения. Она снова грезила наяву. Прошлой ночью она приняла небольшую дозу лауданума, потому что страшно разболелась обожженная ладонь, и Рин не могла уснуть. И уже жалела об этом, потому что лауданум изматывал сильнее опиума, но не доставлял удовольствия.

Рин осмотрела свою руку. Кожа вздулась и покраснела, несмотря на припарки из алоэ. Рин не могла сжать кулак, не поморщившись. Хорошо хоть Катай обжег левую руку, а не ту, в которой она держит меч. При мысли о том, что пришлось бы держать в обожженной руке рукоять меча, Рин поежилась.

Она провела большим пальцем по ладони и нажала на открытую рану. По руке стрельнула боль, из глаз брызнули слезы. Но она очнулась.

– Тебе не стоило принимать лауданум, – сказал Чахан.

Рин резко выпрямилась.

– Я не сплю.

Он тоже подошел к фальшборту.

– Нет, спишь.

Рин бросила на него сердитый взгляд, задумавшись, легко ли будет сбросить Чахана за борт. Не слишком сложно, это уж точно. Чахан такой худой. И если она это сделает, скучать по нему не будут. Наверное.

– Видите вот те скалы? – Между ними втиснулся Бацзы, явно почувствовавший назревающую стычку. Он указал на несколько утесов на далеком берегу Анхилууна. – На что они похожи, по-вашему?

– На человека? – прищурилась Рин.

Бацзы кивнул.