Опиумная война

– Но я…

– Или ты боишься рожать? – Тетушка Фан вздернула голову. – Есть способ убивать младенцев в утробе. Ты же работаешь в аптеке. Сама знаешь. Но ты должна дать ему хотя бы одного сына. Сцементировать свою позицию первой жены, чтобы он не отдал все деньги наложнице.

– Но я этого не хочу, – выдохнула Рин.

Не хочу быть похожей на вас.

– Да кому какое дело, чего ты хочешь? – мягко сказала тетушка Фан. – Ты сирота войны. У тебя нет ни родителей, ни положения, ни связей. Тебе повезло, что инспектору плевать на красоту, ему нужна только молодость. Это лучшее, что я могу тебе предложить. Другого шанса не будет.

– Но кэцзюй…

– Но кэцзюй, – передразнила ее тетушка Фан. – Откуда ты этого набралась? Неужели думаешь, что поступишь в академию?

– Да, думаю. – Рин выпрямилась и попыталась придать словам уверенности. Успокойся. Ты можешь на нее надавить. – Вы мне разрешите. Потому что иначе власти могут спросить, откуда поступает опиум.

Тетушка Фан изучала ее долгую секунду.

– Жить надоело? – спросила она.

Рин знала, что это не простая угроза. Тетушка Фан предпочитала подчищать за собой следы. Рин уже видела, как она это делает. Всю жизнь Рин пыталась не вставать у тетушки на пути.

Но теперь пришло время бороться.

– Если я исчезну, учитель Фейрик расскажет властям, что со мной случилось, – сказала она. – И сыну вашему расскажет.

– Кесеги наплевать, – фыркнула тетушка Фан.

– Я воспитывала Кесеги. Он меня любит, – сказала Рин. – И вы его любите. И не хотите, чтобы он узнал, чем вы занимаетесь. Вот почему вы не посылаете его в лавку. Вот почему велите мне не выпускать его из комнаты, когда встречаетесь с контрабандистами.

Это решило дело. Тетушка Фан уставилась на нее с открытым ртом и раздувающимися ноздрями.

– Разрешите мне хотя бы попробовать, – взмолилась Рин. – От вас не убудет, если я стану учиться. Если я сдам экзамен, вы от меня избавитесь, а если провалю, у вас по-прежнему будет невеста.

Тетушка Фан схватила сковородку. Рин машинально напряглась, но тетушка Фан снова начала яростно надраивать сковородку.

– Если будешь заниматься в лавке, я тебя вышвырну, – заявила тетушка Фан. – Это не должно дойти до инспектора.

– Договорились, – солгала Рин сквозь зубы.

Тетушка Фан фыркнула:

– А что будет, если ты поступишь? Кто заплатит за обучение? Твой дорогой бедняк-учитель?

Рин задумалась. Она надеялась, что Фаны отдадут ей приданое в качестве денег на обучение, но теперь поняла, как глупо было на это рассчитывать.

– Обучение в Синегарде бесплатное, – заявила она.

Тетушка Фан громко рассмеялась:

– В Синегарде! Ты что, собралась сдавать экзамен в Синегард?

Рин вздернула подбородок.

– Да.

Военная академия в Синегарде была самым престижным учебным заведением в империи и готовила будущих генералов и государственных деятелей. В нее редко попадали выходцы с сельского юга, если вообще попадали.

– Да ты свихнулась, – снова фыркнула тетушка Фан. – Ладно, учись, если охота. Сдавай кэцзюй. Но если провалишься, то выйдешь замуж за инспектора. И с благодарностью.

Той ночью при украденной свече на полу тесной спальни, которую она делила с Кесеги, Рин открыла первую книгу для кэцзюй.

На кэцзюй экзаменовали по Четырем благородным предметам: истории, математике, логике и классической литературе. Имперская бюрократия в Синегарде считала эти предметы основополагающими для развития ученого и государственного мужа. Рин придется выучить их к шестнадцатому дню рождения.

Она составила плотное расписание: по две книги еженедельно, и каждый день менять предметы. Каждый вечер она закрывала лавку и бежала к учителю Фейрику, а оттуда возвращалась домой, нагруженная новыми книгами.

Историю было выучить легче всего. История Никана представляла собой крайне занимательную сагу из постоянных войн. Империя возникла тысячелетие назад благодаря могучему мечу безжалостного Красного императора, уничтожившего разбросанные по континенту монашеские сообщества и собравшего единое государство невиданного размера. Впервые жители Никана ощутили себя единым народом. Красный император создал единый никанский язык, единые меры весов и размеров и построил дороги, объединившие обширную территорию.

Правда, новорожденная Никанская империя не пережила императора. В последующий Период сражающихся царств его многочисленные наследники превратили страну в кровавое месиво и разделили Никан на двенадцать воюющих провинций.

С тех пор огромная страна много раз объединялась, покорялась, разделялась и снова объединялась. Никан воевал и с ханами Глухостепи, и с высокими чужаками с Запада из-за большого моря. И каждый раз Никан оказывался слишком огромным, чтобы иностранная оккупация продлилась долго.

Из всех завоевателей ближе всех к успеху оказалась Федерация Муген. Островная страна атаковала Никан в то время, когда внутренние распри между провинциями достигли пика. Потребовалось две Опиумных войны и пятьдесят лет кровавой оккупации, чтобы Никан отвоевал независимость.

Императрица Су Дацзы, последний член триумвирата, захватившего власть в государстве во время Второй опиумной войны, теперь правила двенадцатью провинциями, но так и не сумела добиться такого же единства, как Красный император.

История показала, что империю Никан невозможно покорить. Но страна оставалась нестабильной и раздробленной, а текущий мирный период вряд ли продлится долго.

Из истории своей страны Рин усвоила, что в Никане постоянны только войны.

Второй предмет, математика, оказался изнурительным. Не особо сложным, но утомительным и скучным. Кэцзюй ставил целью найти не математических гениев, а людей, способных заниматься государственными финансами и счетными книгами. Рин вела счетные книги Фанов с тех пор, как научилась считать. У нее был прирожденный талант жонглировать в голове большими числами. Ей пришлось приноровиться к абстрактным тригонометрическим теоремам, которые, как она поняла, нужны для морских сражений, но позже Рин понравилась их четкость.

Третий предмет, логика, оказался для нее совершенно чуждым. На кэцзюй предлагались логические загадки. Рин попрактиковалась на пробных задачах. Первый вопрос гласил: «Ученый, путешествующий по наезженной дороге, миновал грушу. На дереве было так много плодов, что ветки сгибались под их тяжестью. Но он не собрал груши. Почему?»

Потому что это не груша, тут же решила Рин. Потому что дерево принадлежит тетушке Фан, и она размозжит путешественнику голову лопатой. Но эти ответы не содержали ни морали, ни условий загадки. Ответ должен содержаться в самом вопросе. Должна быть какая-то ловушка, противоречие в условиях.

Рин долго размышляла, прежде чем ее осенило: если по дороге ездит много людей, то с фруктами что-то не так.

Чем больше она тренировалась, тем больше рассматривала вопросы как игру. И разгадывать их было очень интересно. Рин чертила в пыли диаграммы, изучала структуры силлогизмов и запоминала часто встречающиеся логические ловушки.

Самым трудным предметом оказалась классическая литература. Она была исключением из расписания – классиков Рин изучала каждый день.

В этой секции кэцзюй требовалось процитировать, проанализировать и сравнить тексты из списка двадцати семи книг, написанных не на современном языке, а на старониканском, печально знаменитом непредсказуемыми грамматическими конструкциями и сложным произношением. Книги содержали поэмы, философские трактаты и эссе по искусству управления государством авторства легендарных ученых Никана. Предполагалось, что они должны очертить мораль и характер будущего государственного деятеля. И все эти книги без исключения были безнадежно запутанными.

В отличие от логики и математики Рин так и не сумела понять классиков. Это требовало базовых знаний, которые большинство учеников накапливали с тех пор, как научились читать. За два года Рин предстояло освоить то, что другие учили пять полных лет.

И для этого она выработала необычную систему запоминания.

Бродя по старым стенам, окружающим Тикани, она читала книги задом наперед. Декламировала скороговоркой, перепрыгивая по сваям через озеро. Бормотала себе под нос в лавке, раздраженно огрызаясь, когда покупатели что-то просили. Она не разрешала себе заснуть, пока не повторит дневной урок без запинки. Она просыпалась, шепча классические тексты, и это пугало Кесеги, который решил, что она одержима призраками. В каком-то смысле так и было – Рин снилось, как давно умершие люди читают старинные поэмы, и она просыпалась в холодном поту, когда не могла их правильно вспомнить.