Отважные мореплаватели

– Ну, потом старик назначил мне десять с половиной долларов в месяц жалованья. Теперь он мне заплатил половину. Я не могу похвастать, что мог исполнить работу, как взрослый рыбак, но умею править лодкой не хуже Дэна, не боюсь тумана, могу управлять шхуной, когда ветер не особенно силён, закинуть невод, знаю все снасти, до поздней ночи могу складывать солёную рыбу. Да вы и не подозреваете, с какой массой работ можно ознакомиться за десять с половиной месяцев!

– Моё ученье продолжалось восемь с половиной месяцев, – сказал отец.

– Как это? Ты мне никогда не рассказывал, отец.

– Ты никогда и не спрашивал, Гарвей. Если хочешь, когда-нибудь расскажу. А теперь попробуй-ка вот этих оливок!

– Троп говорит, что полезнее всего на свете посмотреть, как трудятся и зарабатывают хлеб другие люди. А все-таки приятно обедать за хорошо сервированным столом! Не подумайте, что нас плохо кормили. На нашей шхуне еда была лучше, чем на всех других шхунах с Отмелей. Диско кормил нас прекрасно. Он чудесный человек. Был ещё там его сын и мой товарищ Дэн; дядя Сальтерс, знаток по части удобрения, он любил читать Книгу Иосифа. Сальтерс и сейчас убеждён, что я помешанный. Был там ещё бедненький Пенн, тот помешан на самом деле. Вы не должны упоминать при нем Джонстоуна, потому что… Ах! Вы непременно должны познакомиться с Томом Плэтом, Долговязым Джэком и Мануэлем. Мануэль спас мне жизнь. Жаль, что он португалец. Говорит он мало, но очень любит музыку. Он увидел, что меня несло течением, и выловил меня из воды!

– Удивляюсь, как все это не потрясло твоей нервной системы! – сказала м-с Чейне.

– Отчего бы, мама? Я работал, как лошадь, ел за двоих и спал как убитый!

Дальше нервы м-с Чейне не выдержали, так как она представила себе сына среди морских волн. Она пошла в свой будуар, а Гарвей остался с отцом и стал рассказывать ему, как многим он обязан рыбакам.

– Можешь быть уверен, Гарвей, что я сделаю все, что могу, для этих людей. Из твоих слов я вижу, что они очень хорошие люди!

– Лучшие из всего рыбачьего флота, отец. Ты можешь справиться в Глостере, – сказал Гарвей. – Но Диско до сих пор убеждён, что я был сумасшедшим, и что ему удалось вылечить меня. Дэн – единственный, которому я рассказал все о вас, о наших поездах, обо всем, но я не уверен, что и Дэн всему этому верит. Я хочу удивить их завтра. Нельзя ли нашему поезду «Констанция» проехать через Глостер? Мама все равно, кажется, не будет в состоянии никуда ехать завтра, да и нам завтра предстоит выгрузить шхуну. Вуверман купил у нас рыбу. Мы возвратились с Отмелей первые и продали рыбу по двадцати пяти долларов за центнер. Мы выдержали характер, пока он не дал настоящей цены: им нужна треска!

– Ты хочешь идти завтра на работу?

– Я обещал Тропу. Я буду смотреть, когда будут вешать рыбу. Вот квитанционная книжка! – Он вытащил засаленную записную книжку и заглянул в неё не без сознания собственного достоинства. – Осталось, по моему расчёту, всего девяносто четыре центнера!

– Найми кого-нибудь за себя! – предложил Чейне.

– Невозможно. Я всегда вёл счета на шхуне. Троп говорит, что я способнее Дэна по счётной части. Троп – человек справедливый!

– Но как же ты поедешь туда, если я не прикажу отправить «Констанцию»?

Гарвей посмотрел на часы. Было двадцать минут двенадцатого.

– Тогда я просплю до трех часов утра, а потом пойду на товарный поезд, на котором нам – рыбакам – разрешено ездить бесплатно!

– Это тоже способ. Но я думаю, можно будет доставить тебя и на «Констанции» не позже, чем если бы ты ехал с товарным поездом. Ложись спать!

Гарвей сбросил сапоги, растянулся на диване и заснул раньше, чем отец успел погасить электричество. Чейне долго смотрел на лицо сына, который спал, закинув одну руку за голову. Он думал, и, между прочим, ему пришла мысль, что он, пожалуй, был по отношению к сыну небрежным отцом.

– Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь, – сказал он. – Сын, пожалуй, подвергался большей опасности, чем утонуть. Но, кажется, этого не случилось, и я не знаю, как отплатить за все Диско Тропу!

Утром в окна повеяло свежим ветерком. «Констанцию» прицепили к товарному поезду, ехавшему в Глостер, и Гарвей отправился на работу.

– Опять он упадёт в море и утонет! – с горечью сказала мать.

– Ну, поезжай с ним и брось ему спасательный канат. Ведь ты никогда не видела, как он зарабатывает на хлеб! – сказал отец.

– Какие пустяки! Разве можно ожидать…

Они шли мимо магазинов, где были вывешены вощанки и другие предметы, необходимые для рыбаков, к пристани Вувермана, где стояла на якоре с развевающимся флагом шхуна Тропа. Все были заняты. Диско стоял у люка и смотрел, как Мануэль, Пенн и дядя Сальтерс работали у талей. Долговязый Джэк и Том Плэт наполняли корзинки рыбой, а Дэн передавал их. Гарвей стоял с квитанционной книжкой и записывал.

– Готово! – раздавались голоса в трюме.

– Поднимай! – кричал Диско.

– Ух! – говорил Мануэль.

– Вот как! – отзывался Дэн, принимая корзину.

Затем раздавался голос Гарвея, подсчитывавшего количество выгруженного товара.

Когда всю рыбу выгрузили, Гарвей прыгнул с шестифутовой высоты на палубу, чтобы поскорее вручить Диско счета.

– Сколько всего, Гарвей? – спросил Диско.

– Восемь шестьдесят пять. Три тысячи шестьсот семьдесят шесть с четвертью долларов. Вот если бы мне столько жалованья получить!

– Что же, Гарвей, ты стоишь такого жалованья!

– Кто этот мальчик? – спросил у Дэна Чейне-отец.

– Да как вам сказать, это в некотором роде добавочный груз, – ответил ему Дэн. – Мы его выловили из воды на Отмелях – он тонул, упав с парохода. Он был пассажиром, а теперь стал рыбаком!

– Что же, он зарабатывает себе на хлеб?

– Ещё бы. Отец, вот этот господин спрашивает, заслуживает ли Гарвей своё содержание. Да не хотите ли перейти на шхуну? Мы приставим сходни!

– Очень хотел бы. Не оступись, мамочка, осторожнее!

Женщина, которая неделю тому назад лежала беспомощная и больная, теперь быстро сошла по сходням на палубу шхуны.

– Вы интересуетесь Гарвеем? – спросил Диско.

– Да!

– Он славный малый. Вам рассказывали, как он к нам попал? Когда мы его взяли на шхуну, у него было, кажется, какое-то нервное расстройство. Теперь он здоров. Пожалуйста, войдите в каюту. Сегодня в ней беспорядок, но все же милости просим, загляните. Эти каракули на дымовой трубе – это наши памятные записи!

– Он спал здесь? – спросила м-с Чейне, садясь на сундук и разглядывая беспорядочно раздвинутые скамейки.

– Нет, он спал в носовой части шхуны. Гарвея, как и своего сына, я могу упрекнуть только в одном, что они иногда дрались, да ещё потихоньку таскали у повара пироги!

– Гарвей вёл себя хорошо, – сказал дядя Сальтерс, спускаясь по трапу. – К старшим, знающим побольше его, особенно в том, что касается земледелия, он относился почтительно, но иногда Дэн соблазнял его своим дурным примером!

В это время Дэн отплясывал на деке какой-то воинственный танец. Гарвей шепнул ему что-то утром.

– Том, Том! – громким шёпотом кричал Дэн в люк. – Приехали родители Гарвея. Они разговаривают в каюте с отцом, а он и не подозревает, кто они такие. Она – прелесть, а он – вылитый портрет Гарвея.

– Разве ты веришь его рассказам о запряжённой четвёркой коляске? – спросил Долговязый Джэк, вылезая из трюма, весь покрытый солью и рыбьей чешуёй.

– Я давно знаю, что это все правда, – отвечал Дэн. – На этот раз отец ошибся!