Древний Рим. Имена удовольствий

– В той части города есть дешевый невольничий рынок, – отвечал Дакос. – А рядом место для бойцовских поединков. Я там бывал много раз, еще в первое знакомство с городом. Меня водили по Риму, закованного с ног до головы и ребятишки кидали в меня грязью, а я рычал, их пугая – грязный, оборванный и униженный.

Я не мог понять только одного. Ответь мне, Наталия! Если у римлян есть такие прекрасные дома и дворцы… посмотри, какие вон там колонны из мрамора… зачем они стремятся покорить наши жалкие лачуги? Зачем они идут войной на нас, имея все это великолепие?

Я только вздохнула и, растрогавшись, погладила взволнованного гладиатора по плечу:

– Эти дворцы строили рабы, Дакос. Разве ты так и не понял? Все в Риме строили рабы – термы, базилики и форумы, храмы и покои императоров. Даже Колизей, которого пока еще нет… Рабы ткут одежду и работают на полях, рабы – кузнецы, рабы – золотари, рабы – водовозы. Рим – это люди! Ты видишь, что это за город?

Оглянись – кругом выходцы из разных стран, даже разных частей света. И все они оказались здесь по воле Цезаря. Тебя привезли с войны, другие приехали сами для торговли. Римскому могуществу нужна свежая кровь даков, самнитов, галлов, нубийцев, карфагенян и греков…

А, может, на месте ваших жалких лачуг наместники из Рима тоже построят дворцы с мраморными колоннами, ты не думал? Когда-нибудь римляне ослабеют и покинут ваши земли, но их постройки останутся у вас навсегда.

– Я-то живу сейчас. И мои дети тоже.

– Что стало с твоей семьей? Они… Дакос, они погибли?

Я затаила дыхание, ожидая ответа, но фракиец меня несколько успокоил:

– Надеюсь, родичи успели укрыться в ущелье. Мы знали о нападении заранее, но не могли противостоять легиону, нас было слишком мало.

За разговорами мы подошли к развилке двух улиц. В угловом доме располагалась большая таверна, а рядом что-то вроде заведения для игры в кости и прочие азартные развлечения. Ночами это место вполне могло служить лупанарием, то есть борделем.

Но из таверны доносились аппетитные запахи и мы решили заглянуть внутрь. С виду обычное кафе: просторная зала и столики для посетителей. В углу печь для выпекания лепешек и хлеба. На мраморном прилавке рядышком уже остывают несколько свежих круглых караваев со специальными бороздами от центра до краев, чтобы удобнее было разламывать хлеб на восемь ровных частей.

Дакос увидел знакомого и поднял руку в приветствии, ему ответил таким же жестом бритоголовый мужчина с мощной, «бычьей» шеей. Он сидел за столом с женщиной, чье декольте позволяло всласть полюбоваться загорелыми прелестями, стоило хозяйке платья слегка наклониться вперед. Бритоголовый внимательно оглядел меня с ног до головы и одобрительно поцокал языком, а я вопросительно взглянула на своего спутника, ожидая пояснений.

Дакос улыбнулся:

– Ты одета ярко и пестро, словно женщина, которая хочет привлечь к себе внимание. Но рядом со мной тебе не грозит ничье любопытство.

А я вспомнила еще предупреждение Клодия о том, что благородные римлянки носят обычно однотонную белую, зеленую или лиловую одежду. Мне стало чуточку неловко, но я быстро справилась со смущением. Да и какая из меня «благородная госпожа»…

Фигуристая женщина средних лет, видимо, местная официантка, поставила перед нами еду, что заказал Дакос: свиное мясо на шпажках, соленую кильку, жареную рыбу покрупнее и овечий сыр. Позже принесли вяленый инжир и оливки. И, конечно, подогретое вино с пряностями. Вино Дакос выбирал по своему вкусу, убеждая меня попробовать.

Но я была настороже, заведение казалось очень подозрительным. Скоро некоторые мои опасения подтвердились. Пока мы приступали к трапезе, бритоголовый и его спутница закончили с обедом. Но вместо того, чтобы направиться к выходу мужчина подошел к хозяйской стойке, бросил на прилавок медную монету, показывая пальцем на потолок.

Хозяин таверны равнодушно кивнул, и тогда бритоголовый обернулся к своей подруге, игриво подмигивая ей. Взявшись за руки, они вместе удалились по лестнице на второй этаж, откуда вскоре стали доносится громкие стоны и ритмичный стук деревянного края ложа о бетонную стену.

Дакос улыбался, весело поглядывая на меня, разрывал крепкими зубами мясо, прихлебывал вино. У гладиатора было отличное настроение. А я скользила взглядом по сторонам и замечала все те же непристойные картинки – фрески с видом обнаженных любовников вперемешку с певчими птицами, музыкальными инструментами и блюдами, полными фруктов. Да уж, веселенькое местечко!

Недаром над порогом таверны была выбита красноречивая надпись:

«Любовникам, словно пчелам, жизнь здесь кажется медом».

– Ты нарочно меня сюда привел? Озабоченный! Если у тебя есть деньги, возьми себе женщину, на это даже у Клодия мелочи хватало. Недорого же здесь ценится наша сестра…

– Я не хотел обидеть тебя, Наталия. Я не считаю это место дурным, а кормят тут, и правда, отлично. И женщина мне нужна не из тех, что можно купить за деньги.

– О, не спорю, не спорю… Поедим и сейчас же уйдем отсюда.

– Как пожелаешь.

Дакос ничуть не преувеличивал – нежное мясо, заранее замаринованное в душистых травах, просто таяло во рту, молодой сыр был превосходен и соломенного цвета вино не обжигало гортань, а лилось свободно, оставляя терпкое послевкусие и кружа голову. Скоро и мне стало весело… И я уже без всякого смущения изучала фрески, посматривала на все прибывающих посетителей, на рабов, снующих туда-сюда с полными амфорами. Мне хотелось праздника, хотелось танцевать и петь.

И даже Дакос с каждой минутой становился симпатичнее, и если бы не голубые глаза Гая Мария, я бы пожалуй, даже не отказалась сегодня вечером от эротического массажа в исполнении бывшего гладиатора. А, собственно, почему я должна от чего-то отказываться?

Гай меня, грубо говоря, попросту «отшил», дал понять, что не хочет иметь со мной никакого дела, а мужчина, что сейчас сидит напротив и пожирает глазами, в любой момент готов доставить любую радость. И я думаю, он на многое способен в этом смысле. Поживешь в Риме, еще и не такому научишься… Но надо держать себя в руках и помнить, что я все-таки хозяйка, а не разнаряженая доступная женщина.

– Дакос, я думаю, нам пора!

– Как скажешь, Госпожа, все, что ты пожелаешь, – весело повторял он.

Глава 12. В тени олив заброшенного храма

Тебе бродить по солнечным лугам,
Зелёных трав, смеясь, раздвинуть стены!
Так любят льнуть серебряные пены
К твоим нагим и маленьким ногам.
Проходишь ты, и мысль твоя томится:
Ты ждёшь любви, как влаги ждут поля;
Ты ждёшь греха, как воли кобылица;
Ты страсти ждёшь, как осени земля!

    Н. Гумилев

Дакос расплатился, и мы покинули таверну на развилке двух улиц. Людей на ближайшей площади стало заметно меньше, сейчас время обеда и скоро закроются лавки. Мы немного понаблюдали, как торговец рыбой выловил из огромного чана еще живого сибаса и торжественно вручил его пожилому мужчине в серой тунике раба. А потом наше внимание привлекло пышное шествие, сопровождавшееся монотонным пением и своеобразной музыкой.

На торговую площадь вышла небольшая группа людей в белых длинных одеждах, похоже, это были жрецы какого-то иноземного культа. Шедшая впереди простоволосая женщина держала в руках живую кобру. Немудрено, что народ расступался, давая дорогу. Высокий худой мужчина, идущий следом за «змееносицей», бережно нес над головой деревянную ладью. А служители рядом заунывно пели, звеня кимвалами.

– Египтяне… Жрецы Изиды. Они несут ладью, чтобы спустить на воду в память об умершем и воскресшем Осирисе. Эта история случилась когда-то на берегах Нила. Бог Солнца – Осирис был коварно убит своим братом, богом тьмы, бури и непогоды. Его звали Сет. Но Изида – богиня плодородия и материнства нашла останки тела своего возлюбленного и смогла вернуть его к жизни.

Мы обернулись на пожилого, степенного раба, который только что приобрел рыбу. Он с чего-то вдруг надумал нас просветить, и я не сдерживала любопытства:

– А что означает ладья?

– Сет подарил брату золотой саркофаг и попросил примерить его заранее, а когда доверчивый Осирис улегся в него, радуясь, что подарок замечательно подходит под его размеры – не велик и не мал, Сет захлопнул крышку и пустил похоронный ящик по мутной воде Нила. Изида долго искала мужа и пролила немало слез печали…

– А зачем змея?

Раб рассмеялся и поудобнее перехватил свою трепещущую скользкую ношу.

– Говорят, Изида была очень властолюбивой женщиной. Она пожелала, чтобы сам Ра подчинялся ей и наслала на него ядовитую кобру…

– Ну, конечно, женщины всегда во всем виноваты! – мне осталось только плечами пожать.

– Все беды мира от женского тщеславия, – скорбно подтвердил наш собеседник и побежал по своим делам.

Дакос смеялся, а я хмурилась, провожая взглядом процессию поклонников египетской богини.

– Если ты любишь всякие легенды и древние истории, я покажу тебе одно чудесное место. Там никто сейчас не бывает, и к тому же настало время послеобеденного отдыха. Не помешает вздремнуть и нам. Идем со мной.