Мой нежный хищник

– Я сама испекла пирожки, а Нарида сказала, что ты их даже не оценишь, – обиженным тоном пожаловалась Катя, искоса поглядывая на сумрачную кормилицу.

– Чепуха! Где твои пирожки? Сейчас я с ними разберусь – гаррр…

– Ты же опять рычишь! – засмеялась Катя, вдруг осознав, как где-то глубоко в груди зарождается странное теплое чувство к грозному мужчине, что сейчас вел себя словно ребенок.

Веймар звучно откашлялся, придвинул к себе блюдо с пирожками и принялся поглощать их один за другим, вознося при этом похвалы Щедрым Небесам за ручки, приготовившие столь вкусные кушанья. Катя открыто смеялась и, желая поделиться радостью со всем миром, вдруг сорвалась со стула, подбежала к Нариде, крепко ее обняла и поцеловала в висок:

– Милая бабушка! Мы вас так любим, я и Веймар! И не вздумайте чахнуть и хворать, вам же еще с внуками придется водиться! Набирайтесь сил, ешьте мои пирожки, здесь на всех хватит!

Нарида притворно хмурилась, уворачиваясь от ловких рук, и вдруг расплакалась, тоже обнимая Катю:

– О моя Госпожа! Как я рада, что Веймар нашел именно вас. Только уже скорее бы уже у вас появились «волчата»… мне не терпится взять их на руки.

Катя немного удивленно заглянула в покрасневшие глаза старой женщины:

– Волчата? Так принято здесь говорить? Еще одна традиция Ульфенхолл?

Нарида захлюпала носом и часто-часто моргая, обращаясь теперь уже к барону:

– Я совсем выжила из ума! Простите старуху, мой господин, но, не пора ли ей уже все знать.

– Знать что, Веймар?

Катя повернулась к барону с самым заинтересованным видом, но лицо того будто окаменело:

– Нарида, иди к себе и, наконец, успокойся! Терпеть не могу этой сырости. И пусть здесь все уберут!

– Веймар… зачем ты…

Но барон бросил на стол скомканную салфетку и с грохотом отодвинул тяжелый стул.

– Я сейчас пойду в свою комнату, пора отдохнуть, день был тяжелым. Ты побудешь рядом со мной? Просто рядом… я тебе что-нибудь покажу… карты… книги… драгоценности… что захочешь… Или может быть, заберемся вместе на самую высокую башню и посмотрим сверху на окрестности Ульфенхолл? Что бы ты сейчас хотела, Катрин?

Она опустила глаза, немного смутившись, сердце стучало как сумасшедшее.

– Но ты… ты же сам только что сказал, что хочешь держаться от меня подальше.

– Разве я мог так сказать? Разве я могу теперь расстаться с тобой хоть на час… Единственная… желанная… любимая…

Веймар обнял Катю и легко прикоснулся губами к ее губам, но тут же отстранился и уже серьезно добавил:

– Завтра после обеда мне нужно будет уехать по делам, а ты сможешь погулять у реки, как и планировала, я не буду держать тебя в клетке. Лишь бы ты не заблудилась, не попала в беду. Только не уходи далеко, и знай – в сторожевой башне всегда сидит человек, он затрубит в рог, если вдали покажется какая-нибудь опасность.

«С чего же он взял, что я собиралась гулять у реки, кажется, я даже Торму этого не говорила. Просто чудеса!»

Потом по крутой лестнице со стертыми ступенями Веймар увлек Катю на одну из старых башен замка, откуда открывался прекрасный вид на окружающие луга и ближайшие поселения, на темно-зеленый мрачный лес, озаренный сейчас малиновыми лучами заходящего солнца. А вот на востоке небо уже покрывали тяжелые тучи.

– Завтра будет гроза, – заметил барон, – настоящий ливень.

Волк сонно заметил, что у него еще с утра ноют лапы, но Веймар проигнорировал «безмолвного» собеседника. Сейчас не до него, тем более Катарина в двух шагах к разгадке его тайны. Не время еще… не время.

– А все-таки, Веймар, есть то, чего я еще об этом замке не знаю? Или скорее о тебе? Какая-то древняя традиция или легенда, правильно?

– Я тебе потом расскажу, осталось недолго ждать… расскажу перед свадьбой… Если ты, конечно, не испугаешься.

– Я с тобой ничего не боюсь. Ты же всегда будешь рядом?

– Конечно! «А как же иначе… Гарр-ах…».

У волка и впрямь сегодня было дремотное настроение, все пока шло хорошо и не требовало его непосредственного вмешательства. Эти двое стояли сейчас близко друг к другу, их ладони переплелись, их глаза смотрели в одном направлении, а губы мужчины осторожно касались золотистого локона на виске женщины… Можно было немного вздремнуть, пусть сами разбираются.

На следующий день Катя проснулась поздно, за окнами шел дождь, немного похолодало. Сирма всерьез беспокоилась, не разжечь ли в комнате камин, и получив утвердительный ответ, принялась орудовать железной клюкой поправляя сложенные горкой поленья.

Завернувшись в одеяло, Катя лениво мечтала о завтраке прямо в постель, пыталась угадать, как встречают родители первые заморозки в другом мире и неспешно планировала распорядок дня.

«Уж нам ли – сибирячкам, бояться небольшого дождика? Зато как приятно будет в теплой кухне готовить гороховую запеканку со сливочным маслом и травами…»

– А Веймар еще не выходил?

– Господин барон недавно уехал, какие-то люди попросили его защиты от нападок соседской охотничьей своры. На границах Волчьих земель в это лето и так неспокойно, да еще неподалеку гостит этот высокомерный Холле. У нашего барона с ним давние разногласия, а уж прислужники Холле не упускают возможности «пощипать» наших крестьян.

– Видела я этого Ряженого…

До обеда Катя выслушала полный отчет Нариды о пополнении запасов муки и колбас в кладовой, понаблюдала за тем, как молодые служанки кроят крашеные холсты на постельное белье, досконально изучила устройство ножной прялки. «Крутись, вертись, мое колесо, тянись, тянись, шерстяная нить…»

Между старой домоправительницей и будущей хозяйкой установились вполне дружеские отношения, однако старшая из них не упускала случая продемонстрировать госпоже свой кулинарный опыт и знание жизни. А Катя порой откровенно тосковала, вспоминая волнительный вчерашний вечер, и места себе не могла найти в ожидании Веймара.

«Неужели я влюбилась? Влюбилась в барона Волчьих земель и взаправду стану его женой? Неужели это все не во сне и он тоже любит меня? Невероятное чудо… И три недели осталось до того, как мы с ним перед людьми и богами станем единым целым! Как их прожить, эти дурацкие три недели… Вот его нет все утро, а я уже с ума схожу, где он, что с ним… Нет, мне непременно надо отвлечься».

Убедившись, что дождь кончился, и земля парит теплой влагой, Катя переоделась в свою «походную» одежду и ни у кого не отпрашиваясь, выбралась на прогулку.

«Интересно, явится волк или нет, понял ли меня вчера? Ведь исчез так неожиданно… Что ему до меня – дикому зверю, своих хватает хлопот».

Она с трудом добралась через мокрый луг до мелководной тихонькой речушки, сапожки вязли в размокшей глине. Катюша даже успела пожалеть о неосмотрительной «вылазке», но вдруг увидела на другом берегу своего вчерашнего серого друга. Волк сделал несколько быстрых прыжков из стороны в сторону и даже покрутился на месте, выражая искреннюю радость от появления будущей хозяйки Ульфенхолл.

Солнце, между тем, словно раскаиваясь за утреннюю хмарь, теперь немилосердно палило, желая вернуть в свои чертоги весь запас истраченной воды. Недолго думая, Катя разулась и стащила с себя теплую безрукавку.

– Что тут у них за страна, утром от холода из постели не выберешься, а в обед просто Африка да и только. Ну, привет, дружище! Ты хоть не вымок? Конечно, нет! Попробуй-ка промочи такую знатную шубу!

Катя весело потрепала Волка по загривку и аккуратно подвернула брючки до самых колен. Зверь крутился рядом и будто бы даже пытался ей с этим делом помочь, хотя, кажется, больше был занят голыми Катиными ножками, чем ее одеждой.

– Ай, не лезь, я немного боюсь щекотки! Вот же шалун! Если бы эту сцену видел Веймар, непременно полез бы драться, но ведь ты зверь, с тебя-то какой спрос.

Катя смеялась, да и волк был невероятно рад такому развитию событий, иначе с чего бы он вдруг лизнул ее прямо в лицо, а потом в тот треугольничек белой кожи на груди, что был виден из распахнутого ворота блузки. Катя неловко качнулась назад, совершенно не ожидая от зверя столь бурного проявления дружеских чувств.

– Ну, и что ты натворил, чудик! У меня вся рубашка промокла, смотри… Что мне, идти домой? Не хочу… Я бы искупалась с удовольствием и высушила одежду на берегу, но здесь так мелко… И кто-нибудь еще заметит из замка.

Волк вдруг ухватил Катю за штанину крепкими зубами и потащил в сторону леса.