Новые Ряженки Тайна старика Зуича

В буфете из спичечных коробков с выдвижными ящиками хранились запасы: рисовая, перловая и гречневая крупы, фасоль, семечки, зёрна кукурузы, обломки спагетти, сушёные ягодки, шиповник, изюм. В кладовке сушились грибы, мотыльки, чернослив, яблоки, груши, на верёвках висели копчёные колбаски, колоски пшеницы, на полке лежали большой кусок сыра, три луковицы и ржаные сухарики в полотняном мешочке. Все эти запасы остались ещё от родителей. Хотя стоит заметить, что в хозяйственности Пискуш им не уступал.

Было на кухне у Пискуша ещё одно уникальное изобретение – печка, на которой он готовил и разогревал еду. Смастерил он её из железного сантехнического тройника для труб. На каменной плиточке, которую Пискуш выложил под печку, тройник располагался двумя отверстиями по сторонам и одним вверх. К одному из боковых отверстий был приделан дымоход. Верхнее отверстие, которое служило одной большой конфоркой, Пискуш закупорил жестяной крышкой от бутылки. Открытым оставалось единственное боковое отверстие, куда Пискуш подбрасывал ветки и поджигал их спичкой. Ветки прогорали, нагревали печку, и после приготовления блюда она ещё долго сохраняла тепло, обогревая часть кухни.

В шкафчике, стоящем между гостиной и спальней, Пискуш разместил свои карандаши и кисточки в стакане – напёрстке. Рядом – крохотный пузырёк с клеем. На полку он поставил пять книжек: «Интерьер своими руками», «Заготовки на зиму», «Искусство живописи и графики», «Техника и изобретения для будущих изобретателей» и «Сказки для мышат». Последняя была сильно потёртая и зачитана до дыр. Её Пискушу подарили родители на день рождения. Сначала ему мама читала сказки перед сном, а когда он подрос и научился читать, он перечитывал их снова и снова. Это была его любимая книжка. Рядом с книгами находился альбом для рисования. Иногда он доставал оттуда лист бумаги, делил его на две части и давал их вместе с угольками малышам, приходившим с мамами.

Они увлекательно чиркали всякие картинки, а Пискуш подсказывал, как правильно рисовать. Карандаши и кисточки он не давал никому, боясь, что их погрызут и испортят. После таких художеств мамы долго отмывали мышатам лапки, но всё же были довольны, что детвора не пищала полдня под носом и не носилась с бусинками в футбол, а была занята делом.

В один из таких дней к Пискушу пожаловала семья Мышбильдорн – господин О?грыз с женой Крсарией и двумя противными и несносными сыновьями. Пока все сидели за столом, пили молоко из расписных чашек Пискуша, (налитое в очередной раз Зуичем в блюдце за печкой, и которое Пискуш успешно перелил себе в бутылочку с помощью трубочки), – всё шло прекрасно. Господин О?грыз рассказывал, о том, что заставило их мигрировать аж из Англии в Россию, и какие лишения пришлось пережить его семье по пути сюда. И первое, с чем они столкнулись – это с невоспитанностью мышиного населения России – они почему-то все в его имени делали ударение на последний слог, а в имени жены всегда вставляли букву «ы» перед «с», не обращая никакого внимания на замечания, доводя этим Крсарию до бешенства.

Пискуш их сочувственно слушал, а сыновья Мышбильдорн в это время надгрызали всё, что успевали схватить на столе, разбрасывая крошки по полу.

– Не стоит волноваться, Пискуш, – говорила Крсария. – Малыши во время игры успеют проголодаться, вот и подберут всё, что разбросали.

Она улыбнулась, обнажив свои слишком выдающиеся вперёд два верхних зуба. Пискуш догадался, почему её прозвали «Крысария».

– Слыхали мы, что ты прекрасно рисуешь портреты, Пискуш! – радостно воскликнула Крсария. – Мне бы очень хотелось иметь свой портрет у себя дома! Я тогда смогла бы всем моим гостям рекомендовать тебя, как талантливого художника! – она снова улыбнулась своей крысиной улыбкой.

Пискуш меньше всего ожидал подобное предложение не потому, что не был тщеславным, а потому, что ему очень не хотелось рисовать портрет Крсарии: он не мог обманывать самого себя – он рисовал так, как видел. Едва он собрался деликатно отказать, как услышал восторженное одобрение О?грыза Мышбильдорна:

– Дорогая, это прекрасная идея! Надеюсь, Пискуш будет столь любезен и не откажет нам в этом удовольствии!

Пискуш совсем не желал доставлять им такое удовольствие, но он был вежливым и добрым мышонком и вовсе не хотел стать частью «невоспитанного мышиного населения». Поэтому он пригласил Крсарию пересесть на стул возле мольберта и принялся рисовать.

Пока Пискуш рисовал, двое сыновей носились по комнате, гоняя бусинки, подгрызали крошки на полу и пищали, а точнее, орали во всё горло. Крсария, глядя на них, умилялась своим малышам, которые порядком надоели Пискушу, а господин О?грыз пролистывая книги Пискуша, то и дело отвлекал его своими вопросами.

– Какой смысл иметь столько книг, когда жизнь так коротка?! – недоумевал он.

Пискуш закончил портрет. Воодушевлённая и радостная Крсария встала со стула и подошла к мольберту. Её крысиная улыбка исказилась.

– Что это? Как это понимать? Какой ужас! Мои зубы…

– Точно такие же, как на портрете – закончил фразу Пискуш.

– Что ты хочешь этим сказать? – возмутилась Крсария. – Разве я похожа на крысу? – заорала она.

Огрыз, бросив книгу, вмиг оказался возле мольберта. Он с интересом разглядывал портрет жены.

– Очень даже естественно и… – он тут же осёкся, натолкнувшись на буравящий взгляд Крсарии.

– Мы немедленно уходим отсюда! – выкрикнула она. – Дети! Собирайтесь!

Не дав им догрызть крошки, разбросанные на полу, она схватила их за лапы и потащила к выходу. О?грыз вздохнул и кивнул на портрет:

– Вряд ли он теперь понадобится.

– Не стоит переживать, – ответил Пискуш, нисколько не расстроившись происшедшим, – я оставлю его у себя!

Перед выходом Крсария обронила:

– Я очень разочарована, Пискуш! Лапы моей больше не будет в этом доме! – и тут же вышла, потащив за собой мышат. Господин О?грыз похлопал Пискуша по плечу:

– Не сердись, старина, ещё увидимся, – и вышел вслед за женой.

Он был симпатичен Пискушу в отличие от его жены. «Если он её терпит, значит, очень любит» – подумал Пискуш.

Несмотря на заверение Крсарии больше не появляться в доме Пискуша, чета Мышбильдорнов всё же удостоила его своим визитом на Рождество, когда Пискуш разослал приглашения своим собратьям – соседям и церковным мышам. Не обошёл он своим вниманием и Мышбильдорнов. Гости, как всегда, наслаждались угощением, вели беседы, дети, получив рождественские подарки, веселились от души, когда один из гостей заметил на стене портрет Ксарии.

– Какое поразительное сходство! – воскликнул он. – Пискуш, ты – прирождённый талант!

В этот момент Крсария неестественно улыбнулась, но промолчала, гости одобрительно кивали, хвалили талант Пискуша. Огрыз, не зная, как на всё это реагировать, тоже кивал. После этого дня Пискуш больше их не встречал.

Глава 9

«НАСТОЯЩАЯ ОХОТА НАЧИНАЕТСЯ!»

– Пап, мам! Сегодня у меня очень важный день! Я иду помочь другу.

Пискуш стоял перед портретом своих родителей, который нарисовал ещё до того, как папу прихлопнула мышеловка бабы Зины, а маму поймал дворовый бездомный кот (так ему рассказали соседские мыши). Потеряв в детстве родителей, ему рано пришлось стать самостоятельным. Пискуш увидел, как они улыбнулись. Он чувствовал, что они рядом, поддерживают и гордятся им.

– Сегодня первый раз в жизни меня поймает кот! – радостно заявил он.

Пискуш отвернулся от портрета, почувствовав, как их морды исказились от ужаса. Они открыли рот, что-то ему кричали и махали лапами.

– И не надо так волноваться! Кот Тимоха – это и есть мой друг, которому я собираюсь помочь! – Пискуш всё ещё не поворачивался к портрету. – Между прочим, он меня от смерти спас, когда меня чуть не сожрал петух Яшка.

Пискуш вновь посмотрел на портрет. Теперь он видел, как жутко взволнованные родители говорят: «Спас, чтоб самому и сожрать!»

– Нет, он не такой! Он мог поймать меня в первый же день, когда я поверил его слову, которое он мне дал – защищать друга, то есть меня. И он защищал! – Пискуш сел на кровать. – Простите, но таким уж я уродился и уже не изменюсь. Лучше пожелайте мне удачи! – Пискуш снова взглянул на портрет. Глаза родителей излучали любовь. – Спасибо! Я вас тоже очень люблю!

Внизу послышались шаги. Тимоха понял, что пришёл дед Зуич. Куда девать план Пискуша? Нельзя с ним спускаться вниз. Тимоха оглядел мансарду. Он не находил более надёжного места, чем кровать деда Зуича, вернее место под матрацем. Просунув лапу с планом как можно дальше, чуть ли не на середину кровати, он поправил одеяло и начал тихо спускаться с лестницы. Его внезапно остановил разговор деда Зуича и Яшки.

– Я всё-таки не понимаю, почему бы не поставить парочку мышеловок? Тимоха был домашним котом, он совсем не приучен ловить мышей, – настаивал Яшка. – Он всегда жил на всём готовом. Вдруг он не сможет поймать мышь? Что тогда? Пусть себе живёт эта мышь под полом, разводит потомство, а затем портит все наши запасы? В конце концов, поймать мышь могу я сам. – Яшка важно ходил за дедом Зуичем и внушал ему свою значимость в хозяйстве и в доме в целом.

Его идеи изловить мышь и отомстить тем самым Тимохе, встречались Зуичем без особого интереса. И Яшка никак не мог понять причину такому бездействию.

– Каждый, Яшка, должен заниматься своим делом, которое у него на роду написано. Вот у тебя написано, что ты должен кукарекать по утрам с восходом солнца, помогать мне доставать червяков из земли, когда я копаю перед рыбалкой и перебрать зерно, которое я сейчас тебе дам. – Зуич улыбнулся, увидев, как Яшка внимательно его слушал, а под конец заморгал глазами.

– Про червяков и зерно тоже на роду написано? – изумился Яшка.

– Написано, не написано. Какая разница? – усмехнулся в усы Зуич. – Вот у Тимохи написано, что он должен мышей ловить!

– А ты, дед Зуич, откуда знаешь, что кому написано? – робко спросил Яшка.

– Я, Яшка, много чего знаю! Даже гораздо больше, чем ты думаешь, чем думает большинство людей. – Зуич призадумался. Яшка тоже.

– Кстати, – прервал Зуич свои мысли, – ты Тимоху не видел? Куда он подевался?

– Видел! Он за баню какое-то письмо потащил. У тебя, дед Зуич, никакие письма не пропадали? – Яшка вопросительно глянул на Зуича.