Антропный принцип

Лю смотрит на него искренне недоумевая: альдранец настолько тупой или наивный?

– А что тебе говорит интуиция? – Объяснять проблему животному человеческим языком, у Лю нет ни желания, ни сил, поэтому он выбирает простой и понятным обоим вариант. Вариант, который никогда не ошибается.

Хатко закрывает рот и прислушивается к себе. Людям никогда не понять, как работает альдранское чутье: одни описывают это как настойчивую идею, другие, как голос, третьи и вовсе видят картинки. Хатко никогда не рассказывал, как интуиция работала именно у него, но сейчас Лю мог поклясться, что тот слушал.

Наконец глаза Хатко округлились, видимо он все-таки понял, и альдранец тут же нахмурился. Одна из его рук сжалась на рукояти сабли.

– Меня обманули.

Лю фыркнул, запихивая в карман выкуренную сигару. Хатко выглядел до невозможного взбешенным.

– Чисто человеческая черта. Обманывать.

Теперь взбесился уже Лю.

– Не обманывать. – (только чуть-чуть.) – Это называется бизнес, зверье ты несчастное.

Хатко посмотрел на Лю, словно тот был мерзким червем, и сам Лю не мог его в этом винить. Неприятно, когда ты покупаешь билет на рейс за свои кровные, а компания не пускает тебя на борт – видите ли, места кончились. Овербукинг, чтоб ему, порождению капитализма и жажды наживы, пусто было.

Хатко показательно громко цокает, выражая одним звуком все, что думает о Людях в целом и продавцах в частности. В ответ Лю скрипит зубами.

– Что будем делать? – Хатко не смотрит на него, злится, но Лю это и не нужно, он уже знает ответ.

– Не струсишь их распугать?

Альдранец медленно поворачивает к нему голову.

– Что, прости?

Лю улыбается.

– Разгони их тут всех к чертовой бабушке. – Он прекрасно знает, на что способен его нечеловеческий напарник. Как и прекрасно знает, какой эффект оказывают некоторые его действия на Людей. На него в том числе. Но сейчас, под угрозой не попасть на долгожданный рейс до столицы и застрять в этом маленьком городке еще на энное количество времени, Лю готов рискнуть.

Хатко медленно растягивает губы в оскале. Его глаза загораются фиолетовым, который, кажется, пульсирует в глубине зрачков, и Лю чувствует, как начинают дрожать его ноги. Да, он же ближе всего к центру взрыва.

– Пожалуй, – голос Хатко низкий, гортанный, похожий на зарождающийся рык. Он смотрит на Лю сверху вниз и скалится почти по-доброму. – Пожалуй, – говорит он. – Мне впервые нравится твой план.

Лю усмехается и все-таки садится на санки. Заранее. Чтобы потом было не так стыдно.

– Давай уже. – он машет рукой и Лю отворачивается к остальной очереди, обводит их всех безумны взглядом.

Лю затыкает уши раньше, чем Хатко рычит.

– Хех. – Хатко довольно складывает их вещи в наполовину пустующую гусеницу и занимает сразу три сидения, вытягивая свои абсолютно нечеловечески длинные ноги. – Хех.

Лю морщится от каждого движения, маячащего на периферии, стонет от каждого звука. Голова трещит безжалостно, но в этот раз он молодец, даже не вырубился от альдранского боевого клича, что оказывает на людей наполовину гипнотическое, наполовину убийственное воздействие. Привет-привет мигрень на оставшиеся несколько часов поездки.

Он устало падает в кресло и с силой сжимает виски. Мда, чем он только думал, решаясь на такое?! Явно не головой. Она у него думать не способна. Для красоты, видать, в утробе привинтили, что б туловище не так сильно перевешивало. Дурак, идиот, безмозглая человеческая особь!

– Хех. – Довольное хехеканье альдранца откуда-то сбоку капает на нервы, и Лю с радостью бы прикрикнул на напарника, но сил не было совсем. Все вытекли вместе с кровью из ушей, которые он все-таки смог зажать. Хотя отрубиться хотелось, честно говоря, больше.

– Заткнись пожалуйста… – Обычно резкое высказывание сейчас звучит, скорее, как обессиленная мольба, и Лю утыкается головой в окошко машины, молясь, чтобы ему стало хоть капельку лучше. Холод стекла и правда облегчает боль, но ровно до момента, как то нагревается от жара его тела и все возвращается на круги своя. Лю стонет, закрывая лицо и голову руками. Сейчас ему больно даже смотреть. И думать. Вообще делать хоть что-то, поэтому он не замечает, как Хатко умолкает, как гусеница начинает свой неторопливый ход. Лю просто надеется, что его вырубит и ему не придется страдать все долгие часы ползания по барханам.