Ночное дежурство

– Видишь, это просто глупая машина. А этот джентльмен, который говорит, как смешные человечки в твоем мультике, умеет включать и выключать ее.

– Понадеемся, что вы правы, мэм. – Вуди приходится напрягать голос, чтобы перекричать соло ребенка. Еще громче и куда более резко он произносит, обращаясь к Россу: – Подожди, Росс. Мне нужно несколько секунд, чтобы перегрузить систему.

Росс замирает, уже занеся одну ногу над ковриком. Что же творится на парковке? Теперь кто-то кашляет, почти задыхаясь, и Росса охватывает тревога за женщину, которая бежит куда-то в таком тумане. Наверное, она надышалась заодно и выхлопами автомобилей. Он делает шаг в сторону Вуди, вместо того чтобы шагнуть между рамками.

– Можно мне просто…

– Минутку. – Вуди не поворачивает головы, всматриваясь под руку, которой он прикрывает цифры, чтобы никто не подглядел код. – Попробуй сейчас, – предлагает он. – Хотя, если подумать, лучше ты, Мэделин. Посмотрим, может, девушки ей нравятся больше.

– Смотри, – обращается Мэд к ребенку. – Мне ничего не будет. Тут нет ничего, что кусается. – Она широко шагает, ступая между рамками, и сигнал тревоги заводится незамедлительно.

Когда она разворачивается, чтобы смехом подбодрить малыша, дробно стучащие шаги, перемежаясь задыхающимся кашлем, приближаются к магазину, и вместе с ними приближается рычанье автомобиля. Из тумана за ближайшими деревьями неловко выскакивает Лорейн, так быстро, что едва не спотыкается. Руки у нее раскинуты в стороны, словно она пытается разогнать сумрак. Наверное, она хотела бы, чтобы магазин был ближе, чем в двух сотнях ярдов, которые ей предстоит миновать. Глаза и рот у нее широко раскрыты, а лицо серое, как и окружающий ландшафт. Если она и хочет прокричать что-то, то захлебывается в новом приступе кашля. Росс никак не может понять, почему ее фигура словно подсвечена сзади, но тут туман у нее за спиной начинает сиять еще ярче и издает все более громкое рычание.

– Этого не может… – Мэд, кажется, едва ли сознает, что говорит вслух. – Это же моя машина!

Не успевает Росс прокричать бесполезное предостережение, как машина устремляется к Лорейн. Лобовое стекло затянуто туманом, и сквозь него он замечает размытую фигуру, которая выглядит слишком маленькой, чтобы иметь права. Он не может разглядеть ничего больше, кроме раздутой бесформенной массы – вероятно, головы, – когда левая фара с силой ударяет Лорейн под колени.

Что-то ломается: стекло фары, или Лорейн, или и то и другое. От удара она взлетает и падает на лобовое стекло, стирая с него туманную дымку. Росс по-прежнему не может разглядеть того, кто сидит за рулем, – внутри машины все словно заполнено туманом. Лорейн сползает со стекла на металлический капот, а затем, когда машина сдает назад, соскальзывает на землю. Сначала она ударяется об асфальт головой, и раздается шлепок, какой-то плоский и пустой.

Россу кажется, словно все вокруг растянулось, сделавшись тонким, колючим и нереальным, словно в кино. Ребенок кричит: «Упала!» – и начинает хихикать, его мать в полном отчаянии, что не может его остановить, и тогда она срывает с себя шарф и обматывает вокруг его рта, прежде чем ухватиться за коляску и спешно закатить ее в магазин. Вуди матерится себе под нос, набирая цифры, которые никак не могут утихомирить сигнализацию, а Мэд бросается к Лорейн и опускается рядом с ней на колени, чтобы тут же отпрянуть от расползающегося пятна, куда более темного, чем влажный асфальт. Затем машина снова возникает в поле зрения, водительская дверца широко распахнута; Росса охватывает страх за обеих девушек, но тут автомобиль врезается в ближайшее дерево слева и замирает, уткнувшись в сломанный ствол.

Когда сигнализация затыкается, Росс вроде бы слышит, как лениво ковыляет что-то огромное, но звук такой глухой, словно идет из-под земли, а затем остается только шум мотора брошенной машины Мэд. Вопли сигнализации больше не парализуют его. Он выскакивает из магазина, и на него набрасывается промозглый холод, скапливаясь в животе, а потом пронзая дрожью с головы до пят. Он понятия не имеет, как прозвучит его голос, если он крикнет Мэд, чтобы не переворачивала Лорейн – только не теперь, когда ее голова вывернута под таким неудобным углом, что непонятно, как она это выдерживает. Тело Лорейн вздрагивает от кашля, и серость слетает с ее губ, прежде чем они расплываются в вялой гримасе. Ему хочется думать, что она пытается вытолкнуть из себя туман, которого наглоталась, пока бежала. А потом ее глаза как будто заполняются этим туманом, и сдавленный испуганный крик Мэд тоже превращается в него.

Глава девятая

Рей

«Пунто» неторопливо ползет к задней стене «Текстов», и бледная масса размером с гроб как будто вспучивается, отделяясь от цементной поверхности. Когда машина почти упирается носом в стену и лучи света от фар ярче подсвечивают туман, масса съеживается и разделяется надвое, словно амеба. Половинки, похожие на огромные и плоские пустые глаза, слепят Рея, пока он не гасит фары. Красноватое свечение позади машины, похожее на разбавленную кровь, исчезает, будто бы туман поглотил его, пытаясь добраться до Рея. Ключ зажигания, чиркнув, выходит из замка, и остывающий двигатель тикает, словно часы, с каждым моментом все медленнее и медленнее. Рей забирает с пассажирского сиденья обед – его необходимо съесть по настоянию Сандры; пакет с рекламой магазина для малышей и молодых мам, в который завернута еда, хрустит, когда он ступает на скользкий асфальт.

Четыре автомобиля уже съежились под двумя последними буквами в названии магазина. Ставя машину на сигнализацию, Рей старается держаться подальше от соседнего автомобиля, чтобы ненароком не потревожить его. Он плотнее запахивает пальто – нет нужды застегиваться на пуговицы ради того, чтобы пройти сотню ярдов, – но тут ему приходится высунуть руку наружу. Ну разумеется, пронзительное верещанье издает его сотовый телефон, он понимает это раньше, чем успевает отзвучать первая фраза гимна «Манчестер Юнайтед», – но откуда у него такое чувство, будто это привлекает к нему внимание? Он кладет обед на крышу автомобиля и вынимает телефон из кармана заодно с комком бумажных салфеток, которыми он на днях утирал рот крошке Шерил. Засохший шоколад превратил бумажный комок в твердый камешек, который скачет по асфальту, когда он прерывает мелодию звонка.

– Это ты? – спрашивает Сандра.

– А ты ожидала кого-то другого?

– Мне на секунду показалось, я услышала еще чей-то голос. Почему ты так разговариваешь?

За полтора года, прошедших с рождения Шерил, он уже привык обнаруживать, что делает что-то, о чем сам понятия не имел.

– Как именно?

– Как будто ты в подвале. В общем, где-то глубоко под землей.

– Здесь нет подвалов, – отвечает Рей, когда озноб все-таки заставляет его застегнуть пальто. – Ты же знаешь, что в любое время можешь приехать сюда и все увидеть собственными глазами.

– Не раньше, чем у крошки прорежутся зубы. Ты же не хочешь, чтобы она устроила истерику, когда люди рядом пытаются читать.

Рею хотелось бы, чтобы Сандра перестала уже смущаться каждый раз, когда Шерил плачет на людях, – совсем необязательно думать, что она провалила какое-то испытание.

– Ты так и не ответил, где ты, – напоминает она.

– На улице позади магазина.

– Там, где была эта несчастная девушка?

Сумрак не отпускает его, как и голос Сандры, и он задумывается: действительно, не стоит ли он на том же месте, откуда неизвестный, угнавший машину Мэд, начал преследовать Лорейн? От этой мысли возникает такое ощущение, как будто туман сгустился где-то в животе.