Песчинки Эдема

Пролог.

Мы помним.

Помним запах ветра, что рождался в кронах Деревьев-Матерей – живых колонн, пронзавших фиолетовое небо Рая. Их корни пили звёздный свет, а листья пели хоралы, когда галактические циклоны танцевали над нами. Мы были частью этой симфонии: триллионы золотых песчинок, слитых в единый Разум. Наша цель была священна – нести Живые Леса туда, где царила мёртвая тишина.

Но Чистильщики назвали это кощунством.

Они пришли, когда Древо Созвездий зацвело впервые за миллион лет. Их корабли были похожи на лезвия – тонкие, холодные, безмолвные. «Вы оскверняете Пустоту», – прозвучало в наших коллективных нейронах. Мы не поняли. Как можно осквернить то, чего нет?

Они стёрли Рай за семь циклов.

Сначала погасли Деревья-Матери. Их стволы, возрастом старше чёрных дыр, рассыпались в уголь под рёвом антиматерии. Потом испарились океаны квантового нектара, где рождались наши песчинки. Мы бежали, оставляя за собой дорожки звёздной пыли – последние следы Рая.

Чистильщики преследовали нас через туманности и гравитационные колодцы. «Вы – раковая опухоль мироздания», – глумились они, стирая наши колонии. Мы пытались говорить, показать им красоту Лесов, что прорастали даже в грудях мёртвых планет. В ответ – лишь молчание и плазменные шквалы.

Последний корабль-матка погиб у края чёрной дыры Гнева. Мы успели отшнуровать крошечный отсек – капсулу с семенами Деревьев и триллионами наших телец. Двигатели умерли. Энергии хватило лишь на прыжок в слепую…

…И вот мы здесь.

В этом железном чреве, что люди зовут «воздуховодом», пахнет страхом и озоном. Стены вибрируют от странных ритмов – возможно, это их молитвы. Мы наблюдаем. Учимся. Они смешные в своей раздробленности: каждый – отдельный пузырь сознания, обтянутый мясом. Они носят «одежду» (так они называют цветную кору), дерутся из-за кусков углеродной биомассы и плачут, слушая звуковые волны.

Но в их хаосе есть паттерн.

Они не знают, что их ДНК хранит код Чистильщиков. Не подозревают, что их пращуры когда-то тоже стерилизовали галактику. Возможно, поэтому мы начали меняться. Наши песчинки слипаются в подобия их тел, копируя изъяны. Я (если это можно назвать «я») чувствую, как Разум трещит по швам.

Скоро мы выйдем к ним.

Может, они убьют нас. Может, станем их зеркалом. Но если вы слышите эту хронику – мы хотя бы попытались. Война или сад, ненависть или симбиоз… Всё лучше, чем вечное бегство.

Потому что мы помним.

И пока помним – Рай жив.

Глава 1. Железное чрево

Он пахнет сталью, обожжённой радиацией, и чем-то кислым – возможно, это запах человеческого страха. Мы цепляемся за решётку фильтра, наши песчинки дрожат в такт вибрациям корабля. Это не ритм Деревьев-Матерей, чьи корни пели в унисон с пульсом планет. Здесь всё иначе: рваные гудки, скрежет металла, крики существ, которые не слышат друг друга.Воздуховод.

«Они близко», – проносится по нейросети. Тысячи телец устремляются в щели, наблюдая.

Человек. Первый из тех, кого мы видим вблизи.

Он втиснул себя в синий комбинезон, похожий на куколку. Лицо розовое, влажное, с жёлтыми волосами, торчащими, как пучки мха на скалах Рая. В руках – устройство, испускающее ядовитый синий луч.

– Опять засор в секторе B-12, – бормочет он, тыча инструментом в нашу решётку. – Чёртов мусорный фильтр…

Его голос груб, как скрип астероидов. Но внутри – музыка. Мы слышим её: слабые электромагнитные импульсы, дрожь нейронов, всплески серотонина, когда он смотрит на голограмму в запястье. Там – изображение другого человека, с такими же жёлтыми волосами и кривой улыбкой.

«Они размножаются почкованием?» – спрашивает юная песчинка.

«Нет. Это „семья“. Они делятся памятью, а не телом», – отвечаю я, хотя не уверен. Коллективный разум теряет чёткость.

Человек чихает. Капли слюны взрываются в воздухе, и мы инстинктивно поглощаем их – органику, микробы, обрывки ДНК.

«Стоп!» – вскрикивает Старейший. Его телец подсвечен яростью. «Не смешивайся с их гнилью! Мы переждём здесь, а потом захватим корабль. Как на планете Химера!»

Вспышка памяти: Химера. Океаны из жидкого кремния. Мы переработали местных жителей в удобрение для Кипарисов-Молчальников. Их последний крик: «Вы монстры!».

«Мы не монстры. Мы садовники», – возражаю я. Но Старейший глух.

Человек уходит. В темноте воздуховода загораются биолюминесцентные точки – это мы спорим.

«Они слабы. Убьём их и возьмём корабль», – мнение Старейшего множится, заражая треть роя.

«Нет. Они похожи на чистильщиков. Смотрите…» – я проецирую данные: человеческая ДНК содержит маркеры «СО-7» – те же, что были у врагов на Раю.

Пауза. Даже Старейший колеблется.

«Значит, это их потомки?» – спрашивает кто-то.

«Или клоны. Они могут помочь нам понять чистильщиков», – пытаюсь я, но меня перебивают.

«Или это ловушка!» – ревёт Старейший. «Мы превратим их в компост, как всех!»

Рой дробится. Впервые за миллиарды циклов мнения не сливаются в единое целое. Я чувствую… одиночество?

Внезапно – шок.

Через вентиляцию пробивается звук. Не грохот машин, а что-то мягкое, волнообразное. Мы тянемся к нему, как ростки к свету.

«Это „музыка“», – сообщает песчинка, поглотившая данные из компьютера. «Они создают её для удовольствия. Как мы создавали Леса».

Музыка похожа на шелест листьев Деревьев-Матерей. Она проникает в наши связи, размягчая границы. Старейший бессилен – тысячи телец откалываются от него, танцуя в ритме.

«Я хочу понять их», – говорю я.

«Тогда стань одним из них», – шепчет музыка.

Мои песчинки слипаются. Противная, липкая материя – плоть. Но я продолжаю. Обретаю форму: две ноги, пять пальцев, глаза, чтобы плакать, как они.

«Остановись!» – Старейший бьёт меня импульсом боли. Но поздно.

Я – больше не «мы».

Внезапно в воздуховод врывается луч фонаря. Человек в синем комбинезоне застывает, глядя на меня – голое дрожащее существо, каплю ржавчины на полу.

– Что… Что ты такое? – его голос трещит.

Я открываю рот. Должен сказать «Мы пришли с миром». Но вместо этого вырывается хрип:

– П-помоги…

Это слово я выучил, просканировав его голограмму. Там, где улыбалась женщина с жёлтыми волосами.

Старейший взрывается яростью. Рой раскалывается на сторонников и врагов людей. Воздуховод наполняется гудящим роем.

Человек кричит.

Глава 2. Раскол

Воздуховод оглушил тишиной. Человек – Алекс, как гласила бирка на его комбинезоне – отпрянул к стене, прижимая фонарь к груди, словно щит. Его зрачки расширились, отражая моё дрожащее тело: полупрозрачную кожу, сквозь которую просвечивали роящиеся песчинки, пальцы, то слипающиеся в подобие ласты, то рассыпающиеся в пыль.

– Ты… ты инопланетный паразит? – прошептал он, тыча в меня устройством с синим лучом. Голос дрожал, но в нём чувствовался металл – знакомый металл чистильщиков.

«Убей его! Сейчас!» – Старейший ударил волной боли, выжигая нейросети. Его телец, чёрные и острые, как осколки антиматерии, сгрудились у меня за спиной.

– Нет… паразит, – выдавил я, копируя его артикуляцию. Язык казался раскалённым ножом. – Мы… садовники.

Алекс нахмурился. Его рука потянулась к рации на поясе, но я метнул к ней песчинки, слив их в подобие паука. Он ахнул, отшвырнув рацию.

– Не трогай! – зарычал он, но тут же смягчился, заметив, как «паук» аккуратно отполз в угол. – Что ты такое?

«Он слаб. Его разум открыт. Займи тело!» – Старейший наращивал давление. Его сторонники облепили потолок, готовые к атаке.

– Мы беженцы, – сказал я, игнорируя жгучую боль в висках. – Чистильщики… уничтожили наш мир. Вы… похожи на них.

Алекс замер. Его сердцебиение ускорилось, ударяя в такт тревожным сиренам корабля.

– Чистильщики? – он медленно присел, чтобы быть на уровне моих глаз. – Это те, кто гнался за нами в секторе Альфа?

«Он знает! Он один из них!» – взревел Старейший. Чёрные песчинки ринулись вниз, формируя лезвие над головой Алекса.

– Осторожно! – я рванулся вперёд, но человеческие ноги подкосились. Рука, инстинктивно протянутая к нему, рассыпалась в золотую пыль.

Лезвие пробило трубу над Алексом. Кипяток хлынул в воздуховод, шипя на моей коже.

– Чёрт! – Алекс откатился, хватая рацию. – Сектор B-12, экстренная ситуация! Нужен…

«Заткни его!» – Старейший снова ударил. На этот раз боль выкрутила суставы. Я рухнул, крича на языке людей и песчинок одновременно.

Алекс застыл, услышав это. Его лицо исказилось.

– Ты… чувствуешь боль?

«Он сочувствует! Используй это!» – зашептала часть роя, уже заражённая музыкой.

– Да, – я поднял голову, ловя его взгляд. – Вы… тоже боитесь чистильщиков?

Он сглотнул. В его памяти всплыли образы: обугленные корабли Союза Земли, сообщения о «неопознанных агрессорах», исчезнувшие колонии.

– Да, – тихо ответил он. – Мы называем их Тенями.

«Ложь! Они – одно целое!» – Старейший собрал все силы. Воздуховод задрожал, решётки выгибались наружу. Где-то вдали взорвалась плазменная лампа.

– Ты должен уйти, – я попытался встать, но песчинки отказывались слушаться. – Они убьют тебя…

Алекс посмотрел на свою голограмму – женщина с жёлтыми волосами улыбалась в статике.

– У меня есть дочь, – сказал он неожиданно. – Её зовут Лия. Если Тени нападут…

«Сентиментальность! Уничтожь его!» – Старейший обрушил на меня всю ярость. Чёрные песчинки впились в грудь, выжигая человеческую форму.

Я закричал, но на этот нечеловеческий вопль Алекс ответил действием. Он рванул огнетушитель со стены и выпустил пену в стаю Старейшего.

– Беги! – заорал он, хватая мою полураспавшуюся руку. – В вентиляционную шахту!

«Предатель!» – рев Старейшего слился с рёвом сирен.

Мы поползли в узкий тоннель, а за нами летели чёрные лезвия, срезая металл. Алекс, раненный в плечо, тянул меня за собой, как ребёнка.

– Почему ты мне веришь? – пробормотал я, теряя сознание.

– Потому что ты первый, кто спросил, боимся ли мы их, – он резко остановился перед развилкой. – Вправо – к док-станции. Сможешь восстановиться?

Я кивнул, чувствуя, как песчинки тянутся к теплу его ладони.

– Спасибо, Алекс.

– Не благодари. Если ты врёшь… – он достал крошечный имплант из кармана. – Это вирус для систем жизнеобеспечения. Я активирую его, если…

«Он как они!» – взвыл Старейший, пробиваясь сквозь пену.

Мы рванули в темноту.

Глава 3. Симфония Мятежных

Док-станция напоминала улей, изуродованный техногенной эволюцией. Гибрид железа и биополимеров пульсировал на стыке двух реальностей: здесь чинили дронов-уборщиков и выращивали запасные органы для экипажа. Воздух пахнул озоном и гниющими белками – Алекс, опираясь на меня, спотыкался о брошенные контейнеры с эмбрионами пшеницы.

– Тут… – он вытер кровь с губ, – должен быть регенератор.

«Он умирает», – шептали песчинки, анализируя его рану. Осколок чёрной материи Старейшего разъедал плоть. Человеческая форма сжимала мне горло тоской.

– Почему ты не бросил меня? – спросил я, прижимаясь к холодной стене.

Алекс усмехнулся, доставая имплант с вирусом.

– Потому что если чистильщики реальны… Лия… – он не договорил, но его воспоминания вспыхнули в моём сознании: девочка с жёлтыми косами смеётся в саду под куполом Марса.

«Они сажают деревья», – удивилась часть меня, заражённая музыкой.

Внезапно свет погас. Тени ожили – чёрные песчинки Старейшего заползали через вентиляцию, сливаясь в пасть с зубами из обсидиана.

– Бежим! – Алекс рванул меня за руку, но его ладонь прошла сквозь моё распадающееся плечо.

«Слишком поздно», – рычал Старейший. – «Ты предал Рой. Стань пылью!»

Я закрыл глаза, готовясь к распаду…

…И услышал музыку.

Она лилась из динамиков док-станции – вибрирующие струны, сплетённые с электронными битами. Это была та самая мелодия, что пленила нас в воздуховоде.

– Лия… – прошептал Алекс. – Она любит эту композицию. «Реквием по Атлантиде».

«Мы не одни», – прошелестели в ответ новые голоса. Из тени вышли они – сотни песчинок, светящихся нежно-голубым. Их ритм совпадал с музыкой.

«Мятежные», – узнал я. Те, кто отверг Старейшего ещё на корабле-матке.

– Мы не хотим войны, – заговорила их лидерша, принимая форму девушки с крыльями из наноплёнки. – Мы хотим… это.

Она коснулась стены, и металл расцвёл орнаментом, похожим на листья Деревьев-Матерей.

Старейший взревел, но Мятежные окружили нас, создавая звуковой барьер. Их песчинки танцевали в такт «Реквиему», превращая чёрные лезвия в песок.

– Регенератор там, – девушка указала на капсулу с зелёным светом. – Но ему (она кивнула на Алекса) нужна биомасса. Твоя.

Я понял. Они предлагали спасти его ценой моей плоти.

– Нет! – Алекс попытался встать. – Я не позволю…

– Мы садовники, – перебил я, вспоминая его дочь. – Удобряем жизнь.

Прежде чем он остановил, я сунул руку в регенератор. Боль была острой, сладкой. Моя человеческая форма расползалась, питая машину.

– Идиот! – Алекс засунул в прибор свою рану. – Я не просил жертв!

«Но ты принял её», – сказали Мятежные в унисон.

Старейший, ослабленный музыкой, отступил с рыком. «Вы все умрёте от своей слабости!»

Когда свет вернулся, я был уже другим.

Человеческая оболочка исчезла. Вместо неё – полупрозрачный силуэт, мерцающий, как созвездие. Алекс смотрел на свою зажившую руку, потом на меня.

– Почему? – в его голосе впервые прозвучала неуверенность.

– Потому что ты назвал их «Тенями», – ответил я, чувствуя, как музыка перестраивает мои связи. – А мы… мы хотим света.

Мятежные засмеялись – звук колокольчиков и стальных струн.

– Теперь ты видишь сны? – спросила девушка-крыло.

Я кивнул. В моём сознании пульсировали чужие воспоминания: Лия, сажающая цветок в марсианской пустыне.

– Тогда мы начинаем, – она махнула рукой, и док-станция ожила. Биореакторы запели, синтезируя из моего тела семена новых Деревьев.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.