Прошедшее время

Затем тихий период его жизни сменился бурной активностью. Зайка поднял связи и выбил квартиру в только что отстроенном доме. Перевез жену, купил новую мебель и с большим нетерпением начал ждать рождения сына. Даже имя придумал – Ярослав. Анна Гавриловна не перечила. Сын так сын. Ярослав так Ярослав. Характер Аннушки во время беременности сильно изменился: она стала кроткой, тихой и уступчивой. Любила уходить глубоко в себя и улыбаться непонятно чему.

Когда родилась Кутя, Зайка заплакал от нежности, но от имени, приготовленного для сына, не отказался. Девочку назвали Ярославой. Анна Гавриловна располнела еще больше и сосредоточилась на ребенке. Мужа отодвигать на второй план не стала, он отодвинулся сам, оставаясь нежным и трепетным отцом. До Аннушки доходили слухи, что Зайка с кем-то что-то на стороне, но она не придавала этим слухам значения. Счастье материнства затмевало все остальное. Да и в муже она была уверена: пусть скачет, пока ребенок маленький, но ночует-то дома. И не просто ночует, а жалеет жену, дает выспаться и все хлопоты с девочкой берет на себя.

У Марины, мамы Светы, совсем другая история. Молодая, незамужняя, все впереди. А тут вдруг любовь к преподавателю. Такая любовь, от которой огородами не уйдешь. Такая любовь, с которой хочется засыпать, просыпаться и ездить в отпуск. Но отпуск так и не случился. В отпуск преподаватель ездил со своей семьей. Случилось совсем другое. То, чего ни Марина, ни ее возлюбленный не ждали. Ладно Марина, девчонка. А он? Преподаватель называется.

Преподаватель, узнав о беременности, помог с получением отдельной квартиры и испарился из ее жизни. Беременная Марина сама затаскивала узлы на пятый этаж. Мебели не было и в ближайшее время не предвиделось. Все недвижимое имущество легко двигалось: раскладушка, кресло-кровать, которое подарили однокурсники, детская люлька, складной кухонный стул и две табуретки.

Из института Марина ушла сразу же после рождения дочки. Ее карьера врача-хирурга накрылась медным тазом в пользу сохранения карьеры преподавателя. Работать Марина устроилась хирургической медсестрой в больницу, до которой от дома было минут десять быстрым шагом. Это было очень удобно. Часто брала с собой на работу маленькую Светочку. Выздоравливающие больные развлекали ребенка, пока мама ассистировала в операционной. Так Света и росла. В ее жизни с первых шагов было так много больничного, что она всю сознательную жизнь старалась держаться от медицины подальше. Марина и не настаивала на продолжении профессиональной династии, мечтала видеть дочь переводчиком, мотающимся из страны в страну. Марина сама всю жизнь мечтала быть свободной, хотела стать военным хирургом и мотаться по горячим точкам, но маленькая Светка переиграла все ее мечты.

Дочь воплотила в жизнь только первую часть маминого желания – стала переводчиком. Склонность к языкам была очевидна, и, равнодушная к дальним странам, Света осела дома.

Ярослава же, неожиданно для родителей, далеких от медицины, поступила в медучилище, с грехом пополам его закончила и устроилась лаборанткой в ту же больницу, где работала Марина. Анна Гавриловна не возражала. Ей, никогда нигде не работавшей и находящейся под крылом тщедушного Зайки, работа в лаборатории казалась очень женской и спокойной. Сидит там ее Кутя в белом халатике, тянет кровь из населения, вот и хорошо. Никакого риска для Кутиной жизни. А население пусть само о себе заботится.

* * *

Марина ворвалась в квартиру дочери ровно через пятнадцать минут после страшного звонка. Ровно в ту самую минуту, когда Ярослава наливала себе вторую чашку кофе из термоса. Проигнорировав дочь, которая столбом стояла в дверном проеме между кухней и комнатой, Марина кинулась к Куте. Быстрый осмотр, кроме шишки и зарождающегося синяка, ничего не выявил.

– Лоб – это не страшно, – констатировала Марина. – Близко к виску, конечно. Но не висок, же, правда?

Ярослава согласно кивнула и отхлебнула кофе.

– Голова не кружится? – уточнила Марина.

Кутя отрицательно помотала головой.

– Ну и хорошо.

Марина по-хозяйски отворила дверцу шкафа, в котором хранилось спиртное. Осмотрела бутылки, взяла коньяк. Щедро плеснула напиток в чашку с кофе, из которой пила соседка, сама сделала глоток прямо из горла и протянула бутылку Свете. Света на коньяк не отреагировала. Она стояла, безучастная ко всему. Как человек, который ушел глубоко в себя на неопределенное время.

– Чем ты ее? – Марина внимательно смотрела на дочь. Света на вопрос не отреагировала.

«Шок», – констатировала про себя Марина.

– Чем она тебя? – обратилась Марина к Ярославе.

– Словарем.

– Вот скажи, – Марина сделала еще один большой глоток и присела к столу. – Скажи мне, Кутя, для чего словари делают такими неподъемными? Я всегда об этом думала. Их же двумя руками удержать сложно. А уж если ударить…

– Тяжелее сковородки, – всхлипнула Кутя.

– А тебя сковородой били?

– Нет. Меня вообще никогда не били.

– Вот и не надо сравнивать. – Марина полностью пришла в себя и перестала церемониться. – А за что она тебя?

Света, чуть качнувшись, повернула голову и уперлась взглядом в мать. Поняла, что та не поверила, что дочь пошла на преступление из-за нее.

Марина, выдержав взгляд дочки, вновь обратилась к соседке: «За что?»

– За Костю.

– За Костю? – Такого ответа Марина не ожидала. – Ты увела у Светы мужа?

– Нет, что вы!

– Куда ей, – прошептала Света, не отрывая ладони от горла.

Ни мама, ни Ярослава никак не отреагировали на ее сипение. Они сцепились взглядами.

– Не ожидала от тебя, Кутя, – произнесла Марина. Ей удалось «Кутя» произнести с таким презрением, что соседку передернуло.

– Ну, куда мне до вас… – Ярослава ответила совсем не то, что планировала. Она к Марине, несмотря на ее совместное проживание с Зайкой, относилась хорошо. Даже где-то в душе была благодарна, что Марина, молодая и красивая, взяла на себя заботы об отце.

– Рассказывай, – велела Марина. – Со всеми подробностями.

Ярослава, посмотрев на Свету, с видимым удовольствием начала рассказывать. Красочных деталей ухода Кости из семьи стало больше.

– А почему этот дурак именно к тебе пришел со своими душевными излияниями? – спросила Марина после того, как Кутя замолчала. У Марины была прекрасная черта: она могла слушать. Без необходимости никогда не перебивала собеседника.

Света метнула взгляд на мать. Ее очень удивило, что она, такая нерациональная во многом, и Марина, рациональная до мозга костей, задали соседке один и тот же вопрос.

– Доверяет, наверное. – Кутя потянулась к бутылке с коньяком.

– Не переоценивай себя. – Марина перехватила бутылку и убрала в шкаф. – Тебе доверять – себе дороже. Козел просто. Или дурак. Собственно, одно другого не исключает. Или точно знал, что ты не станешь его отговаривать. Не тот ты человек, Кутя, чтобы отговаривать.

– Если бы Костя во всем признался мне, – сказала Света. – Я бы тоже не стала его отговаривать…

* * *

Выходить замуж за Костю не входило в планы Светланы. Поначалу. Поначалу считалось, что Костя ухаживает за Кутей. Анна Гавриловна этого мальчика из соседнего подъезда заприметила лет за десять до того, как позволила дочке думать о свиданиях.

Анна Гавриловна начала приглашать Костю в гости. Просила позаниматься с младшей по возрасту Кутей. Кормила пирожками и делала незначительные подарки: то шоколадку, то уже прочитанную дочкой книгу. Подкармливала и приучала к тому, что о Куте надо заботиться. Сначала помогать с уроками, потом по жизни. Анна Гавриловна понимала, что такой важный процесс, как выбор будущего зятя, нельзя пускать на самотек и уж тем более нельзя доверять ни дочке, ни Зайке. И годы… Годы, конечно, поджимают. Дочь она не в двадцать лет родила, как некоторые, а внуков дождаться хочется. И желательно дождаться их полной сил и энергии. Полной любви. Кому нужна старая бабушка? Никому. Обуза только.

Когда Костю забрали в армию, Анна Гавриловна писала за дочь трогательные письма с толстыми намеками на верное ожидание. Ты мол, там служи и ни о чем плохом не думай. А мы тут тебя ждем.

В принципе, Кутя ждала. Ей просто ничего другого не оставалось. Никто другой за время службы Кости на ее горизонте не нарисовался. Да и откуда бы? В медучилище сплошь девочки. Из училища – домой, чтобы мама не переживала. Дома мама никого постороннего к ней не подпускает. Мама ждет Костю. Так Кутина жизнь и шла.

Костя на письма отвечал. Видимо, от нечего делать. Описывал свою армейскую жизнь и не давал никаких обещаний на будущее.

Тем временем Аннушка, Зайка и Марина, объединив свои материальные возможности, приобрели загородный участок. Один на всех. За ценой, так сказать, не постояли.

Зайка давно мечтал проводить свободное время на природе.

– Вы только представьте – все свое! – Зайка в предвкушении потирал руки. – Укроп, петрушка, морковь. Сошел с крыльца, нарвал витаминов и, с морковкой в руках – вперед.

Куда «вперед» и почему именно с морковкой, он никогда не уточнял.