Чародейская Академия. Книга 4. Не всё во власти чародеев

Последняя реплика заставила Эрика беспокойно оглядеть себя. И лишь удостоверившись, что позолота не слезла, продолжил лицезрение блокбастера.

Несмотря на ироничные замечания в адрес сценаристов и актёров, никто не потребовал прекратить показ или запустить что-нибудь другое, более реалистичное. Зато по окончании, стоило кому-то предложить продемонстрировать «этим киношникам» как надо чародействовать, большая часть присутствующих радостно повалила к выходу. Увлечённые общим потоком, приятели тоже оказались во дворе замка.

Поскольку продюсеров и прочих представителей киноиндустрии на Санта-Ралаэнне отродясь не водилось, профессионалы волшебства принялись, как и год назад, развлекать друг друга новейшими разработками научно-магической мысли.

– Господа и дамы, прошу обратить внимание на усовершенствованную конструкцию Телепортационного Круга! – вещала зеленоглазая красотка с оранжевыми волосами, одетая в костюм русалки. – Входное отверстие окружено зеркальной оболочкой, позволяющей видеть происходящее поблизости от выхода.

– Однако и Стену Телепортации можно сделать прозрачной, – возразили ей.

– Да, но Стена требует намного больших затрат энергии, и к тому же даёт видимость лишь спереди, а что сзади – кто знает?

– Разумно, ничего не скажешь: вдруг враг поблизости или зверь какой притаился в засаде? Первопроходцы Внеземелья должны оценить!

– А вот ещё крайне полезная вещь! – завладел вниманием окружающих невысокий и внешне неприметный чародей в костюме Шерлока Холмса, с характерной изогнутой трубкой во рту. Пошарив в левом внутреннем кармане клетчатого пиджака, он извлёк небольшой продолговатый предмет.

– Выглядит точь-в-точь как обычная авторучка, но делать умеет куда больше! На самом деле – миниатюрный магический элементаль многофункциональной направленности. Способен писать разноцветными чернилами, причём так, что написанное через некоторое время исчезнет – по вашему желанию, через час, день или год. Или стирать написанное, действуя не хуже ластика с растворителем. Более того, незаметным нажатием кнопки вы можете сфотографировать текст, а позже элементаль воспроизведёт его с точностью до последней запятой. И главная изюминка: даёт возможность писать чужим почерком – ни один эксперт-графолог не отличит от оригинала.

– Криминальные боссы отвалили бы за твою штуковину целый чемодан разноцветных фантиков, – усмехнулась стоящая рядом тётушка, одетая по моде викторианской Англии. – Держи её крепче, Джейми, неровен час, потеряешь, а какой-нибудь ушлый пройдоха найдёт и воспользуется отнюдь не в благих целях.

– И его не смутит невозможность понять принцип действия, – подхватил с другой стороны длинноволосый бородатый мужчина лет тридцати в футболке с изображением голубя и надписью “Make Love not War” по окружности вокруг него. – Воспримет как очередной навороченный гаджет, да и будет пользоваться в своё удовольствие, пока не сцапает полиция.

– Которая передаст ручку-элементаля на исследование в какой-нибудь шибко умный научный институт, – смеясь, подхватила девица в сарафане. – И учёные мужи напишут немало статей и защитят диссертации, описывая таинственный объект, не иначе как подброшенный на Землю инопланетянами.

Продолжение Эрик смотреть не стал – не потому, что неинтересно, а по куда более прозаической причине необходимости посетить одно из заведений общего пользования. А заодно немного привести себя в порядок. Никем не замеченный, он вернулся в замок и, потихоньку обогнув столы, устремился в коридор мужского общежития.

Умывание освежило, но ненадолго: в тишине своей кельи, вдали от гула голосов и обилия впечатлений, волной накатила усталость. Выпитое приятно расслабило организм, появилось желание принять горизонтальное положение. Но если приляжет хоть на пару минут – может отключиться ненароком, а друзья продолжат веселиться без него. Нет, рано искать покой. Лет через тридцать возможно и предпочтёт тихую гавань житейского спокойствия бушующим волнам адреналина. Но не сейчас.

Вернувшись в пиршественную залу, Эрик обнаружил в ней изменения: часть столов и стульев сдвинуты в сторону, а на освободившемся пятачке под тихую музыку вальсировали несколько пар. Видно, кому-то из магов пришла в голову идея организовать бал. Жаль, Вин нигде не видно, пригласил бы обязательно. Вместо того присел на свой сталагмит, меланхолично дожёвывая оставшийся на тарелке салат и запивая красным вином. На соседнем столике бутылка лимонада, однако дотянуться до неё вряд ли получится, а вставать облом, слишком хорошо уселся, подтащить заклинанием – формула никак не вспоминается, а потому придётся довольствоваться находящимся в пределах досягаемости. Народу в «пещере» не так много, с дюжину, да пять пар на танцплощадке. Одну составляли Фэн и Исикэ; Эрик ощутил лёгкое беспокойство – как бы не опоздать с Экзорцизмом. И даже сожаление оттого, что втравили приятеля-китайца в весьма сомнительную авантюру. Не добавила оптимизма и сценка, как высокий импозантный мужчина в дорогом костюме и самом расцвете сил приглашает на очередной круг Жанну. А Гека, небось, ошивается с остальными во дворе, фокусы смотрит. Потом опять начнёт жаловаться на неблагодарную судьбу. Сам виноват, такие шансы упускать нельзя. И хоть лично его происходящее никак не касалось, немного обидно за беспутного приятеля. И, чтобы загасить нахлынувшую меланхолию, плеснул в себя сразу полстакана.

– Белый танец! – объявил из темноты некто потусторонний, и пары распались, чтобы образоваться вновь.

– Пойдёшь танцевать? – послышался голос сбоку.

– Конечно, Вин, – машинально ответил он, погружённый в себя.

– Опять ошибся! – серебристый смех стал ответом.

Эрик повернул голову. Весь хмель мгновенно испарился из тела.

Рядом сидела Лайта.

– Принимаешь приглашение? – весело спросила она. – Или оробел слегка?

Расписаться принародно в собственной трусости? Ну, уж нет, не дождётесь! Рывком поднявшись с места, Эрик галантно подал колдунье руку, и в тот же миг они очутились среди прочих пар.

Никто и никогда не обучал его искусству классического танца. Единственная в их городишке хореографическая школа тихо прекратила существование с развалом Красной Империи; функционировал, правда, какой-то полуподпольный кружок, но никто из бывших одноклассников туда не ходил. А потому, чтобы не выглядеть совсем неуклюжим болваном, старался двигаться в такт, не отдавливая при том ног партнёрши. Лайта явно чувствовала его неловкость, но не иронизировала, скорее пыталась подбодрить: исходящие от неё флюиды укрепляли его дух, придавая уверенность в собственных силах. В отражении зрачков её чарующих глаз раздвигались, уходя к горизонту, стены замка, увлекая за собой его обитателей, а иллюзорные своды пещеры поднимались вверх, до самого неба. Темп музыки становился всё медленнее, и в какой-то момент Эрик осознал, что они не двигаются, а просто стоят, обнявшись, посреди бескрайней пустоты мира, лишь им принадлежащего. И, повинуясь внезапно нахлынувшему из самых глубин естества животному инстинкту, он жадно впился в её приоткрытые призывно зовущие губы.

Глава 2

Лучи полуденного Солнца с трудом пробивались сквозь тяжёлую ткань гардин, создавая внутри атмосферу приятного полумрака. Ещё не проснувшись окончательно, Эрик наслаждался тишиной и умиротворённостью, но, приоткрыв глаза, подскочил, сев на кровати.

И сразу вспомнил всё. Как, волшебством мгновенно перенесённые сюда, они, в нетерпении срывая друг с друга одежду, яростно занялись любовью. Термоядерный огонь страсти, долгое время дремавший внутри, наконец вырвался на свободу, заставляя раз за разом сплетать объятья в неистовом стремлении слить воедино тела и души, познать сущность партнёра и одновременно отдать себя целиком. И лишь когда пришло насыщение, а усталость взяла верх над обессилевшим организмом, они скользнули под шёлковое двуспальное одеяло и позволили Морфею воцариться над ними.

Внезапный порыв прохладного ветерка не только освежил разгорячённое тело, но и прояснил мозги, выдувая розовый туман. С пугающей отчётливостью Эрик осознал весь ужас своего поступка. Как он мог решиться на такое?! Переспать с преподавательницей. И пусть по взаимному согласию, сути дела не меняет. Ему уготована участь стать объектом насмешек для однокурсников. А если история дойдёт до ушей начальства (по закону Мэрфи дойдёт обязательно!), Лайту отстранят от работы, а его навечно занесут в чёрный список студентов, позорящих доброе имя своей alma mater. И худшее, что может случиться – в срочном порядке вернут дона Фердинанда-Энрике. Тогда заслужит ещё и ненависть со стороны тех, кто в результате по его милости завалит сессию. Бежать отсюда, пока она не проснулась! А там – как-нибудь всё само утрясётся. И зачем принял приглашение? Лайта явно брала на понт, а он повёлся, решив спьяну, что целый океан по колено. Тоже мне, Казанова из Сраль-Пердюйска выискался! Не по чину тебе такая пташка, а потому и наказание огребёшь по полной. Дабы впредь был умнее.

За всплеском панического страха пришло успокоение, маятник качнулся в обратную сторону. Может, всё и обойдётся, доказать-то никто ничего не сможет, а слухи – пустое, рано или поздно захиреют сами собой. Особенно если не станешь хвастать крутизной перед приятелями. Сделав так, наверняка её потеряешь, а, положа руку на сердце, спроси – разве того хочешь? Сегодняшняя ночь стоит всей прожитой жизни, и только полный идиот растопчет своё счастье ради сомнительной славы. Лайта – само совершенство, к тому же умна, заботлива, и достаточно деликатна, чтобы не замечать чужие промахи – неужели этого мало? И при всём том выбрала тебя, хотя запросто могла найти куда более представительного партнёра. Неужели влюбилась тоже? Как-то не верится в подобную сказку. Зато ты – уж самому себе признаться можешь? – был неравнодушен к ней с самого первого занятия! Именно она занимала твои помыслы, вытеснив оттуда конкуренток, и лишь невозможность подобной связи не давала чувствам развернуться во всю ширь. Но кто сказал, что в новогоднюю ночь не случается чудес?

И на мысли той жгучее желание пронзило внутренности; не в силах сопротивляться, он навалился на спящую, покрывая её поцелуями и изо всех сил прижимая к себе в неистовом стремлении вновь испытать неземное наслаждение единства противоположностей.

Когда всё закончилось, Лайта ласково пригладила его растрепавшиеся волосы:

– Какой страстный, однако. Хотя с виду тихоня. Но недаром говорят: внешность обманчива. А ты как считаешь?

Эрик не отвечал: последняя вспышка отняла у него силы, накопившиеся за ночь. Лишь уткнулся лицом в подушку, пытаясь отдышаться и прийти в себя.

– Устал, бедняжка. Ещё бы, потрудился на славу. Тогда отдыхай, а я пока сварю кофе на двоих.

Оставшись в одиночестве, он не спеша оглядел окружающую обстановку. Если не знать, что находишься в гостях у волшебницы, нипочём не догадаться: типичная спальня богатого дома, где ценят комфорт и эстетику. Персидский ковёр на всём пространстве пола, мягкая приглушённая расцветка обоев, на стенах с десяток картин, по большей части пейзажи, некоторые явно инопланетные. Тумбочка у изголовья и комод с противоположной стороны комнаты, как и кровать, на которой он имеет честь возлежать – всё из добротного дерева, с отделкой под старину. Косметические наборы, парфюмерия и средства ухода за телом соседствуют с сувенирами и забавными безделушками, предназначение которых с первого разу не угадать. Массивная медная лампа-подсвечник под потолком, дававшая света ровно столько, чтобы не потеряли друг друга в темноте, не отвлекаясь при том на постороннее. Однако куда подевались его шмотки? Пора бы и приодеться, а то неудобно как-то…

Свесившись с кровати, он принялся осматривать пол, и тут вошла обнажённая Лайта, державшая в руках маленький поднос с двумя наполненными до краёв чашками. От неожиданности и смущения Эрик спрятался обратно под одеяло.

– Надеюсь, не настолько страшно выгляжу при свете дня! – рассмеялась Великий Мастер, ставя поднос на тумбочку. – После сегодняшней ночи можешь не стесняться. Мне лично импонируют воззрения античности, когда считалось, что прекрасным в человеке должна быть не только душа. Стыдиться собственного тела людей приучила христианская мораль, и до сих пор, несмотря на снятые табу и давно отгремевшие сексуальные революции, мы ощущаем на себе дыхание времён, когда само понятие красоты объявлялось греховным, и многие добровольно подвергали себя истязаниям, лишь бы не поддаться соблазну. Какое счастье жить в намного более толерантную эпоху!

Чуть осмелев, Эрик присел на кровати и взял одну из чашек. Что правда, то правда: каких-нибудь пять столетий назад в «просвещённой» Европе её чарующую красоту вполне могли объявить дьявольским наваждением. А уж в сочетании с изучением волшебства… Тогда, чтобы не жариться на костре, пришлось бы делать ноги, и чем дальше, тем лучше, в места, недоступные юрисдикции Церкви. Или на вечное покаяние в монастырь – участь для мятущихся свободолюбивых натур немногим приятнее сгореть заживо.

Кофе оказалось очень крепким, и со специфическим привкусом. Однако скорее приятным, чем отталкивающим, и, сделав глоток, он не мог оторваться, пока не выпил всё. Тем более организм, пусть и не настойчиво, но требовал пополнения водяных ресурсов.

– Понравилось?

– Всё было просто замечательно, Великий Мастер.

– Давай договоримся сразу: когда вдвоём и никого постороннего поблизости нет, обращайся ко мне на «ты», без всяких титулов и прочего чинопочитания. Иначе так и останешься скованным, и нормально общаться у нас не получится. Расслабься и представь, будто общаешься с кем-нибудь из однокурсниц. Сразу пойдёт легче.

– Попробую.

– Ещё кофе хочешь?

– Не отказался бы.

Рядом с чашками на подносе появился кофейник.

– Некоторые вещи я всё же предпочитаю делать без магии – вкуснее и красивей получается. Да и поддерживать хорошую физическую форму стараюсь вполне традиционными способами вроде гантелей, обруча и утренних пробежек по побережью Полигона. Конечно, если стихийники не вздумают экспериментировать с утра пораньше. А сейчас давай покажу моё скромное жилище. Ночью не до того было, так хоть сейчас, – Лайта лукаво улыбнулась. – Погоди, принесу твою одежду, да и сама принаряжусь. Всё хорошо в меру, и нагишом шастать тоже.

К моменту, когда Эрик нацепил свой костюм, слегка помятый и лишившийся блеска фальшивой позолоты, Лайта успела облачиться в домашний халат, подчёркивающий её женственность и миловидность.

– Иди взглянуть на нечто весьма забавное! – позвала она из гостиной.

Вещицей, призванной поразить воображение нашего героя, оказалась облегающая тело накидка из прозрачного пластика.