Обладать и принадлежать

Они долго стучались в двери общежития, потом посильнее толкнули, и те сами открылись. Прошли по узкому коридору с блестящими от коричневой масляной краски полами. Рита хотела обсудить с Яей, какой это противный цвет, но каждый раз путалась и думала, что Яя – не глухонемая, а дальтоник, а когда вспоминала наоборот, то уже происходили другие события.

Кто-то выглянул из своей комнаты, как зверек. Яя приветливо кивнула, но голова, только полюбопытствовав, быстро исчезла. Лицо у Яи посерело. Рита тут же не преминула понимающе сочувственно поддержать ее:

– Как ты могла здесь жить, бедная?

В комнате на этот раз находилась глухонемая Яина соседка. Зная об увольнении Яи и ее выселении, она уже распорядилась – Яины платья, чашки, туфли она свалила в распахнутый чемодан на полу.

Увидев пришедших, соседка Марина тут же замахала руками, деловито показывая, что очень торопится и ей надо все закрыть на ключ. Оглядывая Риту, тут же распознав в ней слышащую, она добавила ненатуральным фальшивым в интонациях голосом:

– Быстрее! Быстрее собирайте свои вещи! – Слова у нее получались более разборчивые, но голос был лишен той прелести и обаяния, которыми обладала Яя.

Соседка тут же отвернулась и стала причесываться, смотрясь в настенное зеркало, а заодно подглядывая за девушками в него.

Рита села на нижнюю полку кровати.

«Немая» хозяйка тут же закричала, обращаясь не к сидящей Рите, а к Яе:

– Скажи ей, пусть сядет на стул!!!

Рита пересела на стул, оскорбленная, ведь она подогнула край белья.

Яя по локоть, как размешивая, порылась в своих запыленных вещах и тут же обнаружила пропажу.

– У меня украли туфли! Боже мой!!! – пожаловалась она Рите и блеснула слезой.

Рита поднялась со стула, чтобы начать защищать.

«Немая» соседка тут же оторвалась от зеркала, словно ожидая скандала, закричала так громко, как и некоторые слышащие не смогут закричать:

– Что вы так на меня смотрите?!! У нее всегда все пропадает!!! Ты думаешь, я воровка?

– А куда пропало? – стараясь медленно проговаривать губами, встряла Рита, неприязненно глядя на соседку, заступаясь за Яю.

– Ага, ну ладно, – нейтрально сообщила «немая» Марина и выскочила из «купе». Через мгновение появилась с молодым рыжим мужчиной с уже совсем назревшим ячменем на глазу. Он, как бычок, наклонил набок голову со спутанными тонкими волосами – сразу же обнаружилась посередине головы нежного цвета лысина. Однако лицо его постепенно стало искажаться злобой, такой предельной, патологической, вихревой, какая бывает у злодеев в фильмах или у выстрадавших ее маньяков. Его прозрачное лицо с лирическими веснушками покраснело, и засунутые руки в карманы он сжал в кулаки.

Соседка почувствовала себя уверенней, опять удивляя Риту, что неслышащая умеет производить такой сильный гортанный звук.

– Как ты смеешь? – кричала она протяжно и размахивала перед лицом Риты руками с шевелящимися пальцами, и даже пытаясь в маленьком помещении наступать на нее с угрожающим лицом. Но в такой тесноте отступать было некуда, и Рита удивленно и брезгливо рассматривала ее. Та продолжала:

– Кто ты такая? Пришла, развалилась на моей кровати!

Мужчина нахмурился. Тут Яя встала грудью перед Ритой, и они перешли на свой язык. Сразу стало тихо, только остался некий физический звук: когда они «разговаривали», то во ртах у них щелкало, чмокало, выскакивали звуки из непроизнесенных слов.

Нагруженные вещами, они вышли на воздух.

Яя сказала:

– Любовник мог тебя ударить!

Они молча с испорченным настроением завернули за сарай рядом с общежитием.

– В этом дворике на меня напал один мужик, но его нашли, и судили, и дали несколько лет, я сидела на суде. Не спрашивай об этом, – сказала Яя, вздохнув. Потом вдруг: – Правда, она красивая?

– Кто?

– Марина, соседка, она красивая?

– Да ты что!!! – Рита так возмутилась, уже перенимая обычное Яино гримасничанье лицом, выражая преувеличенно свои эмоции…

– Нет! – упрямо сказала Яя. – Я совсем глухая. А она – только на пятьдесят процентов! Ты слышала, как она хорошо разговаривает, и ты ее понимаешь! Она умеет жить! Я не умею. Я не умею так кричать. У нее есть муж и есть любовник. И все ее любят, защищают. Муж приезжает, так ее любит, защищает, я ее ни разу не выдала никогда! А я всегда одна, одна, одна…

Яя никак не могла успокоиться таким «проводам», где столько лет прожила:

– О! Марина, она такая хитрая. Она никогда не раздевалась передо мной голая за пять лет! Я думаю, у нее фальшивая грудь. – Яя задумалась, вспоминая. – Все ее боятся. Если она улыбается, то все через силу ей тоже улыбаются. Хотя все ее ненавидят. Она сильная. Никогда не стоит в очередях, говорит, я глухонемая, пропустите меня!

– Ну и что хорошего, – не понимала Рита. – Она такая злющая, у нее такой урод-любовник с ячменем. Она сидит в этом номере с нарами. Как хорошо, что ты ушла оттуда!

– А куда я ушла? Куда мне идти? Что будет со мной? – Яя даже приостановилась, чтобы поплакать. Отчаяние так захлестнуло ее, что она даже не имела сил нести дальше сундучок с одеждою и посудою. Она поставила его на землю. Они как раз остановились рядом с церковью. На ступеньках сидела безумная, из городских сумасшедших, попрошайка-нищенка.

– Вот, погляди на нее, – вдруг сказала Рита, сбив Яин настрой, – я такая же, как она! Мне хочется остаться рядом с ней, я так похожа на нее, мне нравится, как она живет, или не то… – изводя и растравляя себя, говорила Рита, но осеклась.

Когда поднялись снова в путь, Рита говорила:

– Начнем новую жизнь. Будем жить вместе. Будут всегда цветы на столе. Будем помогать друг другу. Ты хочешь?

Яе стало лучше – она повеселела.

– Да, я тоже хочу. Идти в церковь в платочке. Молиться. – Она изобразила, с каким лицом будет ходить в церковь и молиться.

– Во всем черном, – вставила романтичная Рита.

– Да, в узком черном платье, скромные и красивые, – так мечтала Яя.

Разговор их иногда мог быть неслышным, так как Рита произносила отдельные слова одними только губами и помогала себе выученными жестами или просто гримасой.

Когда они вернулись, вдруг дверь им открыл бледный, как принц, Алеша, которого сегодня никто не ждал. Он курил. Весь окутанный дымом, отстраненный и нейтрально-доброжелательный буквально ко всем, с безупречными манерами, он пропустил их со слегка тревожным выражением на лице. Невидяще уставился на сундучок Яи, но думал о своем, непроницаемом. Держался он помертвело, так что даже Яя, не говоря о Рите, испугалась его чрезвычайно прямой осанке с откинутым гордым аристократическим профилем. Он так держал себя, скрывая трагедию, что его и невозможно было по-влюбленому поцеловать или обнять после долгой разлуки. Рита «имела право» только ласково смотреть. Потоптавшись отчужденно, он тут же ушел в гостиную, где его ждала компания незнакомых опасных мужчин, похожих на стаю воронов – в черных пиджаках… Все стояли у круглого стола с темно-зеленым сукном и низким абажуром. Алексей затянулся к ним в комнату, закрыв створки двойных дверей, скрестив за спиной руки.