Дочь домашнего тирана

– Неужели президента? – подкалываю ее я.

– Круче! – улыбается она.

– Да куда уж круче?

– Представляешь, поехала на рынок, иду себе, думаю о своем, а мне навстречу идет этот твой Эндрю!

– Надо же! Интересно, как его туда занесло?

– Ага, вот и я о том же! Я его даже и не узнала сразу… Слушай, растолстел, если не сказать разжирел даже, морда красная – пьет, наверное… Девочка эта с ним, ну, на которой он после тебя женился. Узнала меня, нос задрала и его подальше утащила, пока не заметил…

«Этот мой Эндрю»! Господи, ну что за гадость? Вспомнила – словно лягушку холодную проглотила!

– Он, наверное, до сих пор жалеет, что ты его бросила, – доносится до меня мамин голос сквозь пелену подступающих воспоминаний. Жалеет… Может быть. Мне все равно. Я ни о чем не жалею.

***

С Эндрю я знакомлюсь на рок-концерте, куда отправляюсь в честь своего совершеннолетия.

Концерт на стадионе, на открытом воздухе. Накрапывает дождик, но всем пофиг – кураж невероятный! Мы с моей подругой Ингой проталкиваемся почти к самой сцене, как две вертлявые рыбёхи, просто чудом умудрившись не расцепиться по дороге и не схлопотать по зубам от тех, кому не нравятся наши телодвижения. Всем хочется стоять впереди!

Пофиг!

Мне наконец-то восемнадцать! Мне все можно! Я свободна!

Последний, кому я подлезаю под локоть прежде, чем прижаться животом к железной ограде – и есть Эндрю. Он явно не доволен таким поворотом событий, но бросает на меня взгляд-другой и, вместо того, чтобы отшвырнуть обратно себе за спину, встает немного боком, и одной рукой вцепляется в ограду, частично прикрывая меня собой от бьющейся в экстатических припадках толпы.

До конца концерта я прижимаюсь плечом к его груди, а на финальную песню он вдруг подхватывает меня и сажает себе на плечи.

Я счастлива.

– Ну что, может, по пиву? – предлагает он, когда музыканты окончательно покидают сцену. Мы наблюдаем, как техперсонал убирает музыкальные инструменты и оборудование, сматывает провода.

Торопиться нам некуда – взбудораженная драйвовыми мелодиями рок-общественность рассасывается медленно. Я дико хочу в туалет, до такой степени, что даже мысль о пиве делает мне больно. И, тем не менее, я киваю.

Эндрю мне нравится. Нравятся его выкрашенные в черный волосы, серо-голубые глаза с хитринкой и тонкие жилистые запястья татуированных рук, которыми он так легко закинул меня себе на плечи. Нравятся набитые цветные «рукава», теряющиеся где-то под футболкой. Футболка мне тоже нравится – черный цвет, кинжалы, черепа, гитары – все, как я люблю!

Он шикарен! Подарок судьбы на мои восемнадцать!

Я верю в судьбу! Я верю в то, что мой парень должен быть особенным, не таким, как все, и с ним меня ждут восхитительные приключения и совершенно другая жизнь.

Она начинается прямо сейчас, потому, что я наконец-то официально взрослая! Я свободна! Я готова к Большой Жизни, и к Большой Любви!

Эндрю мне подходит. Не то, что до него у меня не было парней – так, была парочка… Но это такие хорошие правильные мальчики, с которыми скучно до слез! Не знаю, чего таких ко мне тянет? Я совсем другая! Я дикая! Я революционер в душе и мне нужен герой под стать!

Я знаю, я чувствую, что Эндрю мне подходит!

Блин, как ему сказать, что я хочу в туалет?

– Котятки, сейчас обоссусь! – жизнерадостно заявляет Инга. – Пойдемте быстрей на выход, иначе я за себя не отвечаю!

Люблю свою подругу! Она всегда готова прийти мне на помощь, даже когда не знает, что мне эта помощь нужна.

Эндрю с друзьями тоже, оказывается, не прочь воспользоваться удобствами, которые после нашествия восторженных рокеров выглядят как после стихийного бедствия. Впрочем, не вижу разницы. Наверняка наплыв переполненных впечатлениями фанатов запросто можно сравнить со сходом лавины или цунами. Стены устояли – считай, повезло.

Мы оседаем в забегаловке, с минимальным уровнем респектабельности и огромной лояльностью к аудитории. Перед нами пиво и чипсы, но, посовещавшись, мы решаем скинуться на пиццу – есть после концерта хочется не по-человечески!

Компания у нас веселая, громкая, остальных посетителей мы немного пугаем.

Пофиг.

Может, в другое время я бы и постеснялась, но сегодня особенный день! Сегодня все особенное!

– Кисунь, тебя как зовут? – Эндрю сидит рядом, наши плечи соприкасаются.

– Крис, – улыбаюсь я.

– Крис – это что?

– Крис – это человек, – встревает Инга.

– Понял, не дурак! – ржет Эндрю. – Полное имя Кристина, да?

– Да, но мне не нравится! Просто Крис.

– Очень приятно, Эндрю, – он нарочито манерничает и даже целует мне руку. Я глупо хихикаю.

О, да! Моя взрослая жизнь начинается восхитительно!

***

Довольно скоро мы начинаем жить вместе. Я просто сбегаю к Эндрю от родительского ада. Отец пожирает мамины нервы, как сорвавшийся с диеты дементор – скандал следует за скандалом. Я не хочу это видеть и не хочу в этом участвовать.

Я уже устала просить маму развестись с ним.

Я уже устала просить отца оставить маму в покое.

А после того, как огребла от него пару раз с формулировкой: «Чтобы не лезла во взрослые дела», вообще стараюсь лишний раз с ним не контактировать.

Надо же, в моей детской памяти хранятся воспоминания о том, что я, кажется, его любила! Но это что-то совсем далекое.

Может быть, пока я была маленькой, я не вызывала у него такого раздражения? Но к восемнадцати своим неукротимо-безбашенным годам точно начала! Еще бы, мелкая, я смотрела на него во все глаза, это ж Папа, почти как Бог, а может даже еще круче (по крайней мере, он сам думает, что так) – естественно такое отношение его устраивало. Но чем старше я становилась, тем яснее видела, что божество это – темное, а я, в отличие от мамы, не готова поклоняться Злу.

Дома находиться мерзко до тошноты, и тут вдруг… Эндрю.

После того, как он, выпив для храбрости, трогательно и довольно нелепо признается мне в своих чувствах, я влюбляюсь в него просто смертельно! Вон он – мой темный, затянутый в кожу и расписанный татухами рыцарь!

– Кисунь, переезжай ко мне! – он за руку уводит меня из-под носа опостылевшего дракона и селит в прекрасном замке, которым, по совместительству, является дом его родителей.