Тишина, иль вечная усталость,
Мудрость, или, может быть, покой.
Прежде всех, наверно, это вечность,
Безграничность человеческой души.
Для души пределы бесконечность,
Кои признаются лишь в тиши.
След оставит боль неизгладимый
От потери и утраты навсегда.
Время лечит только пилигримов.
Боль же не оставит никогда.
Всё продается и покупается.
Грустно, но это не ложь.
Вот так любовь со всеми прощается,
Её ты с собою возьмешь?
Вот так уходит прекрасное в жизни,
Совесть, отвага и ум.
И вдохновение станет лишним,
Как неудачности шум.
Мы всё теряем, всё убегает,
То, без чего не прожить,
Пошлость вошла в этот мир и меняет
Вечное на миражи.
Где же вы, Пушкины, Горькие, Бродские,
Где ваш воинственный глас?
Вас заменила любовь к плотскому,
Поработила нас.
Где же дорога к тому спасению,
Прожгите наши сердца!
Как незнакомое нам провидение,
Киньте наземь подлеца!
Лермонтов, ты почти прав, поколение
Пусть и темно бредет,
И за слепое, и за томление,
В жертву себя принесет.
Кажется, хуже уже быть не может,
Это неправда, о нет,
Нет совершенству предела, и всё же
Светит надежда вослед.
В мире есть всё, не найти только истину,
Может, она между строк?
Что ж, остается сказать лишь «воистину,
Правду всю знает лишь Бог».
Я заварила крепкий терпкий кофе,
Я отпускаю эту боль назад,
Туда, где место ей, да, в преисподнюю,
Из-за нее не жизнь, а только ад.
Я отпускаю боль, и опускаю крылья,
К чему лететь в мир без крылатых фраз.
Я б для тебя преодолела мили,
А ты не можешь подождать и час.