Светские манеры

– Держись, приятель, не падай.

– Уолдорф, прошу тебя, – сказала Каролина, подходя к ним. – Довольно. Спасибо. На нас смотрят. Не надо привлекать лишнее внимание. – Но, конечно, было уже поздно. Гости, доедая вишневый десерт, с интересом следили за происходящим, словно это был еще один номер вечерней программы.

К ним подбежала Эмили.

– Джеймс? Джеймс, что… – она осеклась, схватившись за грудь. – Ты пил?

– Да, да, п-пил, – пробормотал Джеймс. Он рыгнул и закачался, повесив голову. – Я очень устал, – сказал Ван Ален, пристраиваясь задом на один из столов, за которым сидели гости Каролины. Те поспешили покинуть свои стулья.

Один из лакеев схватил Ван Алена и опять повел его с пикника. Уолдорф придержал Эмили. Та вырвалась от кузена и решительно зашагала к дому. Каролина, неестественно улыбаясь, последовала за дочерью. Нагнала она ее уже в библиотеке, где Эмили предъявляла претензии отцу.

– Ты ведь знаешь, что Джеймс не пьет, – говорила она. – Но специально напоил его и выставил на посмешище.

– Дорогая, с этим Джеймс Ван Ален прекрасно справляется без моей помощи.

– Да как ты не понимаешь, он хочет жениться на мне, а я хочу выйти за него замуж. Я стану его женой.

– Только через мой труп.

Негодование Эмили сменилось растерянностью, глаза мгновенно заволокла пелена слез, и она, закрыв лицо ладонями, разрыдалась. Каролине было жаль дочь, но она испытывала облегчение: Джеймса Ван Алена они больше не увидят.

Глава 7

Альва

– Ну наконец-то! – Свекор Альвы, Билли, бросился к ним навстречу, словно табун лошадей, и едва не сбил с ног, когда они с мужем ступили в гостиную по прибытии на ужин в коттедж Вандербильтов. Было очевидно, что приятную наружность Вилли Кей унаследовал от матери, Луизы Киссам, ибо отец его телосложением был плотный и коренастый. Билли поцеловал невестку в знак приветствия, своими жидками бакенбардами пощекотав ее щеку.

На большой семейный ужин собрались все Вандербильты, включая Командора. Сутулый старик с пучками белых, как хлопок, волос на голове, он пришел в сопровождении своей второй жены, Фрэнсис. Фрэнк, как все ее называли, была на сорок лет моложе самого Командора и на целых двадцать младше некоторых из своих падчериц. Она состояла в кровном родстве с мужем – приходилась ему троюродной сестрой, но этому никто не придавал значения, поскольку в первый раз Командор и вовсе женился на двоюродной сестре.

Один из лакеев протянул Командору поднос с аперитивом. Тот взял бокал с хересом, отшвырнув салфетку.

– Хм-м, – неодобрительно протянул он, глядя на сосуд из рифленого стекла. – Что за ерунда!

Командор не выносил общества и презирал светские манеры. Дед Вилли вырос в Статен-Айленде. Происходил он из бедной семьи и был вынужден работать по шестнадцать-восемнадцать часов в сутки, чтобы наладить свое предприятие паромных перевозок. В ту пору про этикет никто не думал. Командор в два глотка осушил свой бокал с хересом.[9 - Статен-Айленд (Staten Island) – неофициальное название Ричмонда, одного из пяти административных районов Нью-Йорка, расположенного к югу от Манхэттена.]

Билли взял аперитив и приподнял бокал, чествуя старшего сына, Корнелиуса II. Вдвоем они заговорили о новой железнодорожной линии, которая, когда будет построена, принесет семейству еще один миллион. Альва навострила уши. Еще один миллион. Она до сих пор не могла привыкнуть к тому, что Вандербильты швырялись огромными суммами денег, словно горстями монет. Было бы неплохо, если бы часть тех денег пошла на достойное дело, но Командор не признавал филантропии. «Пусть другие добиваются того, чего добился я, и им не придется ходить с протянутой рукой», – частенько говаривал он.

Альва делала вид, будто не прислушивается к беседе мужчин. Вместе с сестрами Вилли, Маргарет и Флоренс, она стояла подле жены Корнелиуса, Элис. Всего на десять лет старше Альвы, Элис Вандербильт мнила себя матриархом семейства, хотя мать Вилли была еще жива и в добром здравии. У Элис было довольно-таки интересное лицо – удлиненное, худощавое, с падающими на лоб мелкими кудряшками. Из-за того, что глаза были маленькие и узкие, создавалось впечатление, что она постоянно щурится. Женщины внимательно слушали ее рассказ о том, как два ее маленьких сына, Билл и Нили, строят игрушечную железную дорогу.

– Должно быть, это у них в крови, – заметила Альва.

– Разумеется. – Элис взглянула на Альву так, будто та сморозила глупость, да еще и непристойную.

Пока Альва раздумывала над ответом, в комнату ввалился мужчина непрезентабельного вида. В первую минуту она приняла его за грабителя, проникшего в дом, чтобы обчистить их карманы и освободить женщин от драгоценностей. Но никто не переполошился. Может быть, это разносчик или слуга, не надевший ливрею? И опять она ошиблась. Высокий долговязый костлявый мужчина в сильно поношенном костюме оказался Корнелиусом Джеремайей Вандербильтом. Все звали его просто «Джеремайя».

– По-моему, мы не знакомы, – обратился он к Альве после того, как обошел всю остальную родню. Он напомнил ей бродяг, которые ночуют под открытым небом в закутках у входных дверей и крадут яблоки и виноград с повозок на Четырнадцатой улице и Третьей авеню. – Объясните, пожалуйста, какое отношение вы имеете к этому сборищу и всему остальному? – Он широким жестом обвел родных и гостиную с пышным убранством.

– Я – жена Вилли. А вы?

– Я, моя достойная леди… – он церемонно поклонился ей, – …непутевый сын Командора.

– Не знала, что у Командора есть еще один сын.

– А я не знал, что у Вилли есть жена.

– О боже! – с притворным испугом воскликнула Альва. – Неужели мы ошиблись дверью, забрели на чужой званый ужин?

Джеремайя запрокинул назад голову и расхохотался, прижимая к груди ладонь. Пальцы у него были длинные и тонкие, за исключением двух на левой руке – бесформенных, искривленных, с узловатыми костяшками. Моргая, он каждый раз длинными ресницами задевал кончики волос, падавших на его голубые глаза со стальным оттенком. Несмотря на бороду, она разглядела в его чертах фамильное сходство. Правда, Джеремайя был больше похож на Командора, нежели на своего брата Билли.

– И где же вас прятали? – полюбопытствовала Альва. – Почему вы не пришли на нашу свадьбу?

– Меня не пригласили. Я же объяснил: я – непутевый сын. – В его голосе слышалась гордость, словно этот «титул» выделял его среди остальных. Лакей поднес им аперитив. Джеремайя взял с подноса два бокала и один протянул Альве. – Жесткий народ здесь сегодня собрался. Билли меня не выносит. И Элис тоже. Остерегайтесь ее. Вы ей совсем не нравитесь, ничуть. Я уже это вижу.

– Спасибо, что предупредили.

– Ну, – заговорщицки произнес он, – нам, белым воронам, лучше держаться вместе.

Альва в унисон приподняла бокал и брови. Джеремайя ей нравился, невзирая на то, что думали о нем остальные Вандербильты. Она мгновенно ощутила с ним родство душ. В том, что он стал изгоем в своей семье, как позже выяснит Альва, была не только его вина. Джеремайя страдал врожденной эпилепсией, и после первого припадка, с пеной изо рта и прочими характерными признаками, Командор поместил его в психиатрическую лечебницу. Выйдя из больницы, Джеремайя пристрастился к азартным играм и другим порочным увлечениям. Но это было много лет назад, и, по словам Вилли, с тех пор он исправился и вел себя вполне прилично. Во всяком случае, теперь он снова обрел благосклонность Командора.

Спустя двадцать минут ужин был готов, и все перешли в столовую, рассевшись за столом из красного дерева с бронзовой отделкой. Два лакея принесли огромные сервировочные тарелки, а также супницы и дымящиеся блюда из окуня, мяса каплуна и барашка. Комната наполнилась смешанными пикантными ароматами. У Альвы пропал аппетит, потому как темой застольной беседы избрали – подумать только! – пикник миссис Астор. Она отдала бы что угодно, лишь бы сейчас быть там, а не здесь.

– Говорят, они пригласили симфонический оркестр Академии из Нью-Йорка, – сообщила мать Вилли.

– Интересно, во сколько им это обойдется? – хмыкнул Корнелиус, запихивая край салфетки за ворот сорочки.

– К слову об Академии, – сказала Элис, – если повезет, мы забронируем ложу на предстоящий сезон. По возвращении в Нью-Йорк я надеюсь договориться о встрече с импресарио.

Стол разразился одобрительными возгласами. Музыкальной академией назывался оперный театр в Нью-Йорке – источник существования никербокеров. Альва промолчала. Она знала, что последние три сезона Элис отказывали во встрече. Почему она решила, что в этом году что-то должно измениться? Выражение лица Джеремайи подтверждало ее мысли.

Альва внимательно наблюдала за своими новыми родственниками. Люди, собравшиеся за столом, обладали несметным богатством. Еще более огромным, чем у семейства Асторов. Состояние Командора оценивалось в миллионы долларов. После его кончины оно будет разделено между его тринадцатью детьми и их отпрысками. Самый большой кусок пирога, естественно, достанется старшему сыну, Билли.

Командору, сидевшему справа от Альвы, было семьдесят восемь лет; ум и зрение его начинали подводить. Она аж взвизгнула, когда он, по ошибке приняв ее платье за салфетку, нагнулся, чтобы промокнуть об него рот. В лицах остальных отразился ужас. Но они ужаснулись еще больше, когда Командор прополоскал пальцы в чаше с водой, а затем поднес ее ко рту и выпил.

Снова оглядев стол, Альва четко осознала, с чем она столкнулась. Да, Вандербильты были баснословно богаты, но ни за какие деньги не купить то, что у них начисто отсутствовало: воспитанность. Билли вилкой для устриц ел салат; у Джеремайи в бороде застряли хлебные крошки; Корнелиус держал локти на столе; Командор жевал с открытым ртом.

Каждое новое поколение Вандербильтов обладало чуть более изысканными манерами и утонченным вкусом, но до светского общества они еще не доросли. Честно говоря, ее новые родственники были грубоваты даже для Альвы. Ей стало ясно, как божий день, что именно она должна взять на себя задачу заставить светское общество признать Вандербильтов.

Глава 8

Каролина

Только через мой труп. Эти слова очень скоро аукнулись Уильяму Бэкхаусу Астору-младшему. На следующий день после пикника, проходя мимо зимнего сада, Каролина увидела, что ее мужу нанес визит весьма необычный гость – широкоплечий джентльмен угодливой наружности, стоявший в подобострастной позе. Хейд представил его Джорджем Пендерграссом, секундантом генерала Ван Алена.

– Секундант Ван Алена? – рассмеялся Уильям, взглянув на Каролину. Та из любопытства задержалась в зимнем саду, опустившись в плетеное кресло рядом с мужем. Ветер, врывавшийся в открытые окна, колыхал шторы.

Пендерграсс церемонно вручил Уильяму запечатанный конверт.

– Генерал просил, чтобы я доставил это письмо вам лично в руки.