Сердце под прицелом

– Последний раз я был здесь десятилетним мальчиком. Потом мы уехали в Нью-Йорк.

– Наверное, тебе было тяжело. – Она инстинктивно подошла ближе, желая показать ему, что ей тоже знакомо чувство потерянности. Им с Джесс пришлось нелегко.

– Тяжело? – Николай с трудом мог контролировать гнев, который охватил его не только из-за этой девушки, заставившей его вернуться к детским воспоминаниям, но и из-за бабушки, которая стала инициатором всей этой кампании. – Не уверен, что ты понимаешь, о чем я.

Он думал, что она скажет что-то в ответ, выступит в свою защиту, но вместо этого Эмма, пожав плечами, направилась обратно к машине за оборудованием. Николай наблюдал за тем, как она устанавливает штатив и фотографирует старый дом. Затвор щелкал, и, каждый раз, когда Николай слышал этот звук, ему казалось, что открывается еще одна дверь в прошлое.

– У тебя остались какие-нибудь счастливые воспоминания, связанные с этим местом?

Эмма смотрела на него. На фоне белого снега и серого неба она выглядела потрясающе. Любуясь ею, Николай отвлекся от своих мыслей о прошлом. Он не хотел возвращаться к ним. Никогда.

Но было слишком поздно. Он увидел себя восьмилетним мальчиком, скованным ужасом, прячущимся под антикварным столом, купленным его отцом. Он залезал туда, надеясь найти там безопасное место, веря, что, несмотря на вспыльчивый характер, отец не сломает свое последнее ценное приобретение. Но он ошибался, очень ошибался. Мать слезно просила, умоляла мужа не трогать ребенка, но глава семейства оставался глух к ее просьбам. Он вытаскивал сына из-под стола и поднимал его за ворот. Николай бешено крутился, пинался и отчаянно кричал, понимая, что, если ему удастся вырваться и убежать, отец обрушит свой гнев на мать. Либо он, либо она. Стараясь спасти мать от очередного удара, он выкрикивал проклятия в адрес отца.

Что было дальше – он не помнил. Не хотел помнить.

Николай отмахнулся от воспоминаний. Анализировать их – сомнительное удовольствие, от которого никому не станет легче. По крайней мере ему.

– С этим местом – нет, – ответил он и подошел к Эмме, которая просматривала сделанные фотографии.

На снимках дом не выглядел таким мрачным, словно объектив камеры рассеял жуткие воспоминания, связанные с его матерью и отцом.

Николай почувствовал тонкий аромат духов Эммы: запах летних цветов.

– Я был счастлив, когда мы гостили у родителей и родственников матери.

Почему он так сказал? Николай отругал себя за то, что дал ей информацию, которую она сможет использовать в своих интересах. Загородный дом родителей его матери был идеальным местом, чтобы свозить туда Эмму. Он мог бы организовать поездку на тройке лошадей, чтобы она насладилась романтикой русских просторов. Оказавшись в зимней сказке, ни одна женщина не осталась бы равнодушной. Это прекрасная возможность отвлечь ее от темных секретов его семьи, которые он так старательно прятал.

– Где это место? Далеко отсюда? – Ее интерес был неподдельным, она смотрела на него, улыбаясь.

Впервые за все это время Эмма выглядела по-настоящему счастливой. Счастливой, но ранимой.

– Нет, довольно близко, – с трудом ответил он, чувствуя, как его неумолимо тянет к ней.

– И мы можем отправиться туда прямо сейчас? – робко спросила она.

Ее искренняя улыбка и нежный румянец будоражили его. Николай не мог понять, почему это происходит. Он предпочитал более рискованных, эффектных и опытных в интрижках женщин. Интуиция подсказывала ему, что Эмма не из таких. Такие, как она, верят в любовь. Это не его тип.

– Мы поедем туда завтра, – сказал он, сделав шаг назад.

На следующий день Эмма ждала Николая, закутанная, как он и советовал, в самую теплую одежду, которая у нее только была, и еще более воодушевленная, чем вчера. С каждым часом, проведенным вместе, они становились все ближе, хотя Николай мало говорил о своем прошлом и не делился с Эммой своими мыслями. Однако он показал ей много живописных мест, и у нее уже накопилось немало удачных снимков.

Эмма снова поймала себя на том, что он ей нравится – немного больше, чем следовало. По правде говоря, ее безумно влекло к Николаю. По отношению к Ричарду она не испытывала ничего подобного.

– Ты готова? – спросил он, увидев ее у стойки регистратора в отеле.

Словно маленький ребенок, которому вот-вот покажут рождественскую елку, она не могла сдерживать восторга и широко улыбалась ему. Этим утром он был гладко выбрит и так же тепло одет, как и она.

– Да. Мы едем в тот дом, про который ты рассказывал вчера?

– Именно. Дом, где я проводил летние месяцы с мамой и ее родителями.

Эмма хотела спросить, ездил ли его отец вместе с ними, но не рискнула, боясь испортить его хорошее настроение. Она поняла, что именно упоминание об отце стало причиной резкой перемены в его настроении днем ранее, и у нее не хватало духа поднимать эту тему. Вместо этого она решила сосредоточить все внимание на предстоящей поездке.

– Это далеко?

– Нет, на машине мы доедем очень быстро, а затем тебя ждет сюрприз.

К ее удивлению, Николай взял ее за руку, и они пошли по дорожке к большой черной машине. Сердце Эммы учащенно билось, и она безуспешно пыталась совладать с охватившим ее влечением. Она испытывала такое впервые.

Сюрпризом, о котором говорил Николай, оказалась поездка на тройке лошадей, запряженных в сани. Эмма была в полном восторге из-за новизны ощущений – она никогда прежде не каталась в упряжке, – и от того, что она сидела рядом с Николаем. Снег летел им прямо в лицо.

– Просто потрясающе! Я обязательно напишу об этом в статье.

– Это называется тройка. Древняя традиция, которой не одна сотня лет.

Эмма едва ли могла сосредоточиться на том, что он говорит, чувствуя, как его бедро плотно соприкасается с ее, несмотря на толстые слои одежды. Это прикосновение было обжигающим.

Немного позднее, когда возница остановил лошадей, Эмма посмотрела на Николая. На этот раз он не отвел взгляд, пытливо всматриваясь в ее глаза.

– Спасибо, – тихо прошептала она.

Пар от ее дыхания на мгновение повис в воздухе, смешиваясь с его, создавая интимную обстановку, заставляя ее щеки пылать румянцем.

– Я очень рад, что тебе понравилось, Эмма.

Тот факт, что он назвал ее по имени, не остался не замеченным ею. Эмма задрожала, но отнюдь не от холода.

– Ты замерзла?

– Нет, совсем нет, – сказала она, смутившись, и опустила глаза.

Рукой в перчатке Николай поднял ее подбородок так, чтобы она посмотрела на него еще раз. То, что она увидела в его иссиня-черных глазах, было одновременно пугающим и волнующим.

– Ты очень красивая, Эмма.

Она с трудом сглотнула, не в состоянии отодвинуться от него. Она даже не могла пошевелиться.

– Тебе не следует говорить таких вещей.

Эмма не узнавала свой голос. Неужели он мог быть таким резким и в то же время неуверенным? Глубоко в сердце зазвучали глупые, романтические нотки, которые она всегда в себе подавляла. Действительно ли Николай считает ее привлекательной? Хочет ли он ее поцеловать? И если бы он ее поцеловал, каково бы это было?

– Но я говорю правду.

Ее сердце бешено колотилось. В воздухе вился белый пар от их учащенного дыхания. Эмма пыталась разглядеть в его глазах признаки того, что он играет с ней. У нее никогда не было близости, но она была наслышана о том, как мужчины могут вскружить женщине голову.

Но не было и намека на то, что Николай играет с ней. Эмма понимала, что вот-вот станет жертвой этого романтического момента. Если бы они сидели у камина в лобби отеля, как это было в день ее приезда, стал бы он говорить ей такие слова?

– Послушай, я приехала сюда не для того, чтобы крутить интрижки, – сказала Эмма. Ее тело жаждало чего-то совершенно незнакомого, но она должна была сохранять благоразумие и твердо стоять на своем.