Сталь и Золото. Книга 2. Смерть и Солнце. Том 2

Крикс еще не успел задать какой-нибудь вопрос, когда сэр Ирем швырнул на пол какой-то предмет, и тот со звоном отлетел за стойку. А потом выпустил руку парня и бесцеремонно пнул его под зад, отчего тот, шатаясь, пробежал пару шагов вперед и налетел на стол. Снова обретя равновесие, островитянин резко развернулся к своему противнику. Сэр Ирем продолжал стоять в проходе, улыбаясь мрачной приглашающей улыбкой. С пальцев правой руки на пол падали тяжелые алые капли.

– Что за?.. – начал было Нойе, поднимаясь на ноги, но закончить фразу не успел. Бросившийся на Ирема островитянин отлетел как раз под ноги Альбатросу, чуть не сшиб на пол и его, после чего скорчился на полу и глухо застонал. Он крепко прижимал ладонь к лицу, и между пальцами текла кровь.

– Что смотрите? Наверх его, – сквозь зубы приказал сэр Ирем. Нойе с Криксом коротко переглянулись. Когда Ирем говорил подобным тоном, задавать ему вопросы было крайне неразумно, так что они молча подняли островитянина и потащили его к лестнице.

Только доведя шатающегося Энно до комнаты Альбатроса и кое-как усадив его на узкую кровать, «дан-Энрикс» с Нойе вспомнили, что Лар остался в нижнем зале. В момент появления мессера Ирема он, надо полагать, по своему обыкновению сжался в комок в каком-нибудь углу, но уж теперь-то рыцарь его обязательно заметит.

– Может быть, спуститься?.. – неуверенно предположил «дан-Энрикс». – Объяснить мессеру Ирему, в чем дело…

– Сами разберутся, – отозвался черствый Нойе. – Лучше последи, чтобы этот герой не пачкал кровью и соплями мой матрас. А я пока найду воды и пару старых тряпок.

Язвительные слова Нойе оставили Энно абсолютно безучастным. Криксу даже показалось, что он попросту не слышит, о чем они говорят. Лицо островитянина было мертвенно-бледным и каким-то неживым. Кровь пузырилась на губах островитянина и каплями стекала с подбородка, пачкая ему рубашку.

Когда дверь за Нойе закрылась, «дан-Энрикс» осторожно тронул Энно за плечо.

– Из-за чего ты дрался с Иремом?..

Энно посмотрел на Крикса мутными глазами, а потом разлепил окровавленные губы – и выдал такую длинную тираду в адрес Ирема, что пораженный красочностью и разнообразием эпитетов южанин забыл даже оскорбиться. Хотя речь, как-никак, шла о бессменном главе Ордена, а также о его почтенной матушке и прочих предках до десятого колена. Энно говорил с минуту без малейшей передышки, а потом внезапно разрыдался. Пораженный энониец стоял рядом с ним, не зная, что теперь сказать. Смотреть на плачущего Энно было жутко – и, пожалуй, положение ничуть не облегчало то, что Крикс начал догадываться о причине ссоры.

Глава XVIII

В день годовщины коронации лорд Ирем вошел во дворец с таким лицом, что попадавшиеся на пути придворные благоразумно отступали в сторону, стараясь ненароком не привлечь к себе его внимание. Даже сам Ирем чувствовал, что он летит по лестницам и коридорам, словно камень, выпущенный из пращи – совсем неподобающая спешка для дворца правителя. Рыцарь спросил себя, кто из этих аристократов, торопливо отводящих взгляд при его появлении, знал о затее Аденора с самого начала, и почему ни один из них не обратился к Ордену. В чем главная причина – в нелюбви к наушничеству, крайнем легкомыслии или в тайном сочувствии Дарнторну и Финн-Флаэнам? Ирем пообещал себе, что тщательно обдумает этот вопрос. Но прежде всего следовало побеседовать с Валлариксом.

Когда сэр Ирем вошел в аулариум правителя, Валларикс на секунду поднял взгляд – и рассеянно улыбнулся.

– Хорошо, что ты пришел, мессер… Этим бумагам нет конца. Может, хотя бы ты поможешь мне отвлечься.

«Это точно», – согласился Ирем мысленно. Он подошел к окну и настежь распахнул сетчатые ставни. В кабинет императора ворвался ледяной осенний ветер и подхваченная им лавина звуков с улицы. Валларикс покосился на окно.

– Что там за шум?

– Лорды из вашего совета выражают свою преданность престолу, – ядовито сказал рыцарь. – Посчитав недопустимым, чтобы годовщина вашей коронации прошла без подобающих торжеств, они решили оплатить сегодняшнее празднование из своих личных средств. Такая щедрость сразу покорила все сердца. Если вы отвлечетесь от своих занятий и спуститесь в город, то сможете убедиться, что на каждом перекрестке пьют за Дарнторна, Финн-Флаэна и Аденора. Последнее имя должно вас особенно порадовать, поскольку этот человек – ваш друг. Так что, мне приказать, чтобы вам подали коня? Если хотите, я готов поехать в Нижний город вместе с вами. Вам наверняка покажется, что война уже закончилась, и вообще настал Золотой век. Правда, почти никто не вспоминает о дан-Энриксах, но пьют и веселятся все без исключения… По моим данным, один только Аденор выставил для мастеровых пару десятков бочек эшарета, не считая более дешевых вин.

Лицо Валларикса застыло.

– Как… глупо, – тихо сказал он.

– «Глупо»? – металлическим от злости голосом переспросил сэр Ирем. – Я надеюсь, что вы это не про лорда Аденора. Этот человек имеет кучу разных недостатков, но уж в глупости его никто не обвинит. Готов поспорить, что сегодняшние торжества – его идея. Дарнторн слишком презирает чернь, а у Финн-Флаэна попросту не хватило бы мозгов. Но Аденор умеет убеждать людей, так что сейчас все трое действуют в полном согласии. Вас это не тревожит, государь?.. Вы же не думаете, что ваши противники швыряются деньгами от избытка простодушия…

Валларикс провел ладонью по лицу, как будто пытался стереть с него усталость.

– Ирем, ты придаешь этому слишком большое значение. По-твоему, меня должно привести в ярость сообщение, что моим лордам вздумалось гоняться за дешевой популярностью?.. Меня гораздо больше огорчает мысль о том, какое применение можно было найти этим деньгам.

– Ну, а меня гораздо больше огорчает мысль, что ваши давние враги заигрывают с плебсом. Я немедленно начну расследование, что затевает наш триумвират. И первым делом поставлю своих людей следить за каждым шагом лорда Аденора.

Валларикс вздохнул.

– Конечно… кто бы сомневался! Надо было сразу догадаться, что весь этот разговор сведется к Аденору. Если бы ты только знал, мессер, как меня утомила ваша бесконечная война… Дня не проходит, чтобы кто-нибудь из вас не пришел докучать мне жалобами на другого. А потом вы оба вдосталь оскорбляете друг друга на советах. Альды мне свидетели – с этим давно пора покончить.

«Именно, – ответил рыцарь мысленно. – С этим двоедушным лицемером следует покончить, пока дело не зашло слишком далеко».

Финн-Флаэн и Дарнторн не волновали его даже вполовину так, как Аденор, который вел какую-то непонятную игру. Если бы тот все время действовал во вред «имперской» партии, Ирем это понял бы. Но на совете Аденор нередко делал очень толковые предложения, как будто, и правда, интересовался государственной политикой. А в остальное время он торчал у Валларикса, развлекая императора своей поверхностной, но остроумной болтовней. Другому человеку это помешало бы работать, но Валларикс всегда был способен без усилий выполнять несколько дел одновременно и, похоже, ничего не имел против общества Ральгерда Аденора.

Но сильнее всего озадачил сэра Ирема один недавний разговор в приемной императора. Обсуждали отъезд Альверина Финн-Флэана в Каларию, из-за которого он недавно расторг помолвку с Лейдой Гвенн Гефэйр – чтобы не вынуждать леди дожидаться жениха вторично, как сказал сам Альверин. Сэр Ирем мрачно думал, что, похоже, молодой Финн-Флаэн очень сильно любил свою невесту. Отказаться от столичной жизни ради девушки, которая к тому же предпочла тебе другого – такое встречается довольно редко. Впрочем, все усилия Финн-Флаэна придать разрыву более благопристойный вид грозили пойти прахом, потому что столичным сплетникам слишком хотелось найти в этом происшествии что-то скандальное. «Бедный Финн-Флаэн – оказаться рогоносцем еще до того, как обвенчаться со своей избранницей!» – с сочувственной улыбочкой заметил Флориан Фессельд, косясь на коадъютора. Лорд Ирем мог только скрипеть зубами, потому что заступаться за оруженосца было глупо. Фэйры бы побрали Рикса с его легкомыслием! И весь гадючий выводок Фессельдов заодно… Такое ощущение, что людям делать нечего, кроме как обсуждать «дан-Энрикса». Будет очень обидно, если Годелвейн Гефэйр убьет южанина за то, что тот спит с его дочерью. Тем более что Ирем готов был побиться об заклад, что с Лейдой Рикс пока не спал.

– Вы полагаете, что Лейда была неверна своему жениху? – осведомился Эймерик Финн-Флаэн с любопытством. Его собеседник пожал тощими плечами.

– Это почти доказано… Помните, как она танцевала на пиру с оруженосцем коадъютора?.. Все говорят, что этот энониец ее соблазнил.

Стоявший рядом с Флорианом Аденор улыбнулся Ирему через всю комнату и щелчком сбил пылинку с бархатного рукава. Среди вельмож из Малого совета Аденор смотрелся, как павлин на голубятне, но даже сейчас его костюм заметно выделялся среди остальных: он надел бархатный колет почти такого же оттенка, что и темно-синие плащи орденских рыцарей. Дополняла костюм витая золотая цепь у горла и кипенно-белая сорочка. Щегольство такого рода всегда казалось Ирему просто тошнотворным, а вот Аденору это почему-то шло.

– «Все говорят», – это не аргумент, – лениво сказал Аденор. – Все также говорят, будто южанин соблазнил эту забавную служаночку с толстыми косами… кажется, Тилле. И все это только потому, что он помог ей донести корзину с кухни. Скоро скажут, что он обесчестил леди Лэнгдем!

Все расхохотались, и опасный разговор был временно забыт. В первый момент сэр Ирем не почувствовал ничего, кроме огромного облегчения. Но с какой стати Аденору вздумалось вступаться за «дан-Энрикса» – этого лорд понять не мог, а непонятные поступки всегда представлялись ему самыми опасными. В особенности, когда речь шла о поступках человека вроде Аденора.

– Крикс, подожди! – сидевший за столом в скриптории Ликар схватил его за рукав, и энониец поневоле должен был остановиться. – Я сегодня видел, как ты дрался… утром… Когда Нетопырь поставил против тебя Мартелла с Декарром.

Крикс поморщился. Ликар выбрал самую неподходящую минуту, чтобы с ним заговорить. В проходе у стола как раз стояли Льюберт Дарнторн и его приятели – Декарр с Фессельдом. Ларс Тинто, который когда-то был четвертым в их компании, служил Бейнору Дарнторну в Каларии и был убит при взятии Сокаты. Если бы не Лен-Деннор, Крикс ни за что не стал бы останавливаться рядом с этой троицей. Тем более что совесть у «дан-Энрикса» была определенно нечиста.

Последний раз он видел Льюберта два дня назад. Они столкнулись в парке Академии – точнее, Крикс случайно обратил внимание на ковыляющего по тропинке человека, а мгновение спустя узнал Дарнторна – и застыл от изумления. Левый глаз Льюберта заплыл, губа казалась вдвое толще, чем обычно, и чуть ли не каждый миллиметр кожи покрывали отцветающие синяки.

Льюберт тоже узнал «дан-Энрикса» и уставился на него так, как будто бы увидел ядовитую змею.

– Кто это сделал? – глупо спросил Крикс.

Льюберт попытался молча разминуться с энонийцем. Может быть, стоило посторониться и дать ему пройти, но энониец удержал Дарнторна за рукав и повторил – с необъяснимым даже для себя упрямством:

– Кто?..

– Полагаю, тебе лучше знать. Я их не видел, – зло ответил Льюберт.

Крикс страдальчески поморщился. В Академии такая шутка называлась коротко – «сыграть в мешок». При этом роль мешка могло играть все, что угодно: чья-нибудь рубашка, одеяло или даже старая попона. Жертве закрывали голову, а потом били, иногда целым отрядом, так что пострадавший при всем желании не мог пожаловаться на обидчиков Наставникам.

Мгновение спустя до Крикса дошел смысл слов Дарнторна.

– Ты думаешь, что я имею к этому какое-то отношение?.. – недоверчиво спросил он.

Льюберт недобро улыбнулся.

– А что, нет?.. Ну, значит, это кто-то из твоих друзей. Не забудь их поблагодарить. Они ведь для тебя старались.

Крикс похолодел, сообразив, что Льюс не так уж и не прав. Афейн Рейхан как-то обмолвился, что Льюберта будут травить, пока он добровольно не уйдет из Академии. Тогда Крикс просто пропустил эти слова мимо ушей. Он не потребовал, чтобы Дарнторна оставили в покое – хотя его-то остальные могли бы послушать.

Получается, что он действительно в какой-то мере виноват в случившемся. А хуже всего то, что в избиении наверняка участвовал кто-то из его товарищей. Ну, пусть даже не Маркий и не Юлиан, но уж наверняка кто-то из тех, кого «дан-Энрикс» привык называть друзьями.

– Все, Пастух, налюбовался?.. – грубо спросил Льюс. – Тогда посторонись и дай пройти.

Крикс молча провожал его глазами, пока Льюберт не исчез за поворотом. На душе у него было мерзко.