Рубиновый закат

– У меня нет похмелья, пап, – произнесла Эдера и сделала большой глоток. – Похмелье будет завтра.

Она поставила стакан на подставку и легла так, что ее голова оказалась на коленях отца.

– О чём ты хотела со мной поговорить?

– О Вас с мамой.

Лэндон погладил дочь по волосам и промолчал. Но карие глаза вопрошающе на него смотрели.

– Чего ты хочешь от меня, Эдера? Я сделал всё возможное, чтобы Клара ко мне вернулась.

– Нет, не всё. И нет, не сделал. Эдуардо хочет, чтобы я называла его отцом. Ты что позволишь?

– Это не мне решать, а тебе.

– То есть ты не против, если я стану его дочерью?

– Ты не станешь его дочерью, потому что ты моя дочь. А что касается Клары, то, к сожалению, она любит его.

– Она любит тебя, пап! – запротестовала девушка. – Просто она хочет, чтобы за нее боролись, а ты не предпринимаешь никаких попыток! Ей нужно знать, что ты хочешь ее вернуть.

– Моя работа не позволяет мне надолго уезжать в Испанию.

Эдера привстала на локтях и села.

– Ты получил Нобелевскую премию в области медицины еще в прошлом году! Что еще тебе нужно от этой чертовой работы? – воскликнула она и убежала наверх.

– Признание всего мира, – прошептал Грир ей вслед, – и прощение…

Глава II

Во время реконструктивной операции на носу пациентки, она вдруг перестала дышать. Ассистент Грира побелел от страха.

– Что делать? – еле дыша, спросил он.

– Реанимировать! – крикнул хирург. – Позови сюда Уотсона! У тебя руки дрожат.

Три года назад до этого Лэндон еще не был так известен и работал в Центральном госпитале и в ожоговом центре на полставки. О Клинике пластической хирургии на Харли-стрит в окрестности Мэрилебон он тогда и не мечтал. Но уже в тот период слыл успешным врачом в своих кругах и пользовался уважением коллег.

После одной из самых тяжелых серий операций в его жизни, которую он провел в обычном ожоговом центре, его и позвал к себе основатель этой крупной Клиники пластической хирургии в Лэндоне «Dr Flebont Surgery Clinic» – Armand Flebont.

Грир провел тогда буквально ювелирную работу по восстановлению кожных покровов пациентки из Средней Азии. Сперва с лица пришлось практически полностью снять ранее пересаженную в Казахстане кожу и сделать новую – из кожи с внутренней части плеча. И с плеча же пересадили кожу на лоб, вместо той, что ей раньше пересадили в госпитале, поскольку та была жесткой, сухой, постоянно трескалась и воспалялась.

После этой операции неприятные ощущения оставались: тянуло виски, кожа побаливала. «Но боль в ее ситуации – это уже хорошо», – как говорил тогда Лэндон. Повязку не снимали 7 дней, в течение которых пациентка находилась в госпитале. Когда он снял повязку, оказалось, что прижилось 85 % тканей. Таких результатов не достигали даже опытные хирурги, не то, что 30-летний новобранец. «Дело в том, – объяснял потом Грир, – что пластические хирурги работают не так, как ожоговые. Материал для пересадки берется гораздо глубже, так, что впоследствии он и ведет себя как нормальная кожа. Теперь лоб пациентки потеет, работают поры, и он мягкий без рубцов».

Доктор Флебон в тот период пристально следил за карьерой выходца из Имперского колледжа. Он давно уже хотел сотрудничать с молодым талантливым врачом и предложить ему работу в своей клинике. Перед этим до него дошли слухи, непосредственно связанные с Дилэйни Спуур, о неуемном тщеславии и амбициях Лэндона Грира. Именно это и оживило интерес успешного хирурга к молодому карьеристу, ведь он сам был таким в юности.

Когда основатель клиники заменил своего ведущего хирурга Роберта Уайта на Грира и заставил его ассистировать Лэндону, – он не прогадал. Во время реконструктивной операции на носу доктор Уайт совсем растерялся при остановке дыхания пациентки. А Грир тут же дал необходимые указания, сделал прекардиальный удар и сам продолжил искусственный массаж сердца. Через пятьдесят шесть секунд девушка задышала. Поэтому подошедший на смену Уайту доктор Уотсон лишь констатировал удачный результат. «Это только в дешевых Голливудских фильмах пациентов реанимируют разрядом тока и уколом адреналина в сердце! – рассмеялся он тогда. – Тупым американцам так лень проконсультироваться у специалистов, чтобы узнать, что при остановке сердца разряд дефибриллятора сожжет его».

Анестезиолог Клара Норьега тогда была так впечатлена профессионализмом и хладнокровием доктора Грира в критической ситуации, что пригласила его на свидание. После первого свидания было второе, и так до тех пор, пока молодая эмигрантка из Испании не сообщила Лэндону о своей беременности. Озадаченный бойфренд не сразу предложил Кларе пожениться, но и не пытался уговорить ее сделать аборт, как сделали бы многие на его месте. После одной из следующих операций в Клинике он при всех предложил ей выйти за него замуж. Девушка уронила шприц и, расплакавшись, бросилась ему на шею.

Все девушки и женщины этой Клиники в тот момент мечтали расцарапать конкурентке красивое гладкое лицо и выдрать блестящие смоляные волосы. Им было невдомек, что любая из них могла бы проделать с объектом своего вожделения то же самое, однако из-за английского воспитания они слишком долго ждали, что молодой хирург сам обратит на них внимание, и упустили драгоценное время. Лэндон Грир был не из тех мужчин, которые первыми делают шаг для сближения с представительницами противоположного пола (исключением была лишь Заместитель декана Имперского колледжа). Он знал себе цену и знал, насколько красив, умен и желанен.

* * *

Родившуюся дочь Клара назвала Эдерой в честь героини одного из латино-американских сериалов, что она смотрела в детстве. Лэндону было все равно. За имя сына он бы еще поспорил с женой, а за девочку пусть отвечает мать, так он считал.

После родов фигура Клары изменилась не в лучшую сторону, и Грир старался избегать взгляда на нее в ванной комнате или при кормлении Эдеры. Он не мог признаться ставшей дорогой ему женщине, что мечтает усовершенствовать её с помощью пластической хирургии. Здесь необходимо сделать липосакцию, здесь липофилинг, здесь подтяжку и даже возможно абдоминопластику.

Во время близости Лэндон долго не мог довести себя и её до кульминации, причем и удовольствия от процесса он не получал, потому что влагалище супруги было растянуто, и он всё время думал о процессе выхода ребенка из лона матери.

Через полгода после рождения дочери Грир в открытую предложил Кларе сделать хотя бы лабиопластику, поскольку вид ее малых половых губ во время секса его удручал. Она недолго сопротивлялась, боясь, что муж будет искать удовлетворения на стороне, если она не согласится на эстетическое преображение гениталий.

Они обговорили с ним анализы, которые нужно будет сдать, анестезию: местную, седацию или общий наркоз, и характер резекции. Обрезание края губ заключалось в простом отрезании нижней части губы, иногда с предварительным ограничением тока крови, после чего на рану накладывают швы. Эта самая простая в выполнении лабиопластика. Она в первую очередь решает проблему гиперпигментации края половой губы, однако отрицательным эффектом такой процедуры является потеря естественной морщинистости края губ и неестественный вид вульвы. Кроме того, простое обрезание представляет больше риска для нервных окончаний и невозможность иссечения кожи капюшона клитора при необходимости.

Полная ампутация половых губ обычно производится этим методом, причём зачастую требуется повторное вмешательство для достижения желаемых результатов. Иссечение края половой губы не затрагивает клиторальный капюшон, однако он зачастую страдает в результате операции, что требует ещё одной процедуры. Некоторые женщины, которым производится ампутация половых губ, жалуются на то, что клитор после неё выглядит как пенис у новорожденных мальчиков.

Большинство пластических хирургов не используют данную технику, отдавая предпочтение удалению клиновидного фрагмента из середины, так как, хотя этот способ более технически сложный, он приводит к более естественно выглядящей вульве. После лабиопластики методом обрезания края часто требуется реконструктивная хирургия.

Есть еще один способ эстетической коррекции гениталий – резекция центрального клиновидного участка. Данный метод заключается в удалении самого толстого участка половой губы. В отличие от иссечения края, при этом методе край сохраняет естественную текстуру. Полное удаление этого участка может привести к травмированию нервов, результатом чего может стать болезненная неврома и потеря чувствительности. Удаление слизистой оболочки при оставлении подслизистого слоя уменьшает риск развития осложнений. Развитием данной техники является резекция с применением Z-пластики, что уменьшает шанс получить зазубренный шрам. С другой стороны, этот метод может быть недостаточно радикальным (могут остаться лишние фрагменты), либо приводит к натяжению в ране, также при нём повышена вероятность расхождения краёв раны. Ещё одним достоинством данной техники является возможность одновременного уменьшения клиторального капюшона.

Деэпителизация, то есть иссечение эпителия центра и краёв каждой малой половой губы скальпелем или медицинским лазером, приводит к исчезновению избыточной длины половой губы при сохранении чувствительности и естественного внешнего вида. Отрицательной стороной данной техники является увеличение толщины губ в случае резекции большого участка.

Лэндон предложил Кларе совместить деэпитализацию с лабиопластикой при иссечении капюшона клитора. Он проведет иссечение клиторального капюшона, так как его толщина мешает возбуждению и имеет неудовлетворительный внешний вид. При этом на мягкие ткани наложит швы так, что головка клитора обнажится, а малые половые губы слегка натянутся.

* * *

Перед резекцией Грир ввел в половые губы жены раствор анестетика, который провоцирует припухание тканей и усиливает свёртывание крови. Противопоказаний у Клары не было, поэтому через несколько часов после операции он отправил ее домой на такси.

Дома она задернула все занавески, отключила телефон и вдоволь наплакалась, чувствуя себя униженной. Любовь к мужу и появление дочери сдерживали ее гнев, однако обида надолго поселилась в ее сердце. Маленькая Эдера ничего еще не понимала в перипетиях отношений взрослых и с любопытством наблюдала за матерью.

– Что ты улыбаешься, моя глупенькая девочка? Маме грустно. Её обидел папа.

Дочка схватилась за мамины волосы и инстинктивно потянулась к груди.

– Нет, моя маленькая! Нельзя. Сейчас я приготовлю тебе смесь.

Клара не чувствовала боли между ног, но неприятные ощущения оставались. Она смешала смесь, согрела воду и поместила бутылочку в разогретую ванночку. Когда она вернулась в детскую, Эдера лежала на полу лицом вниз.

– О, Господи! Нет, только не это!

Испуганная женщина схватила ребенка и стала осматривать. В этот момент девочка пришла в себя и неистово заголосила то ли от боли, то ли от страха.

– Как ты выпала из люльки, моя дурочка?

Родной, пахнущий свежеиспеченным хлебом пунцовый комочек ёрзал у нее на руках. В этот момент в комнату вошел Лэндон.

– Что происходит? Почему ты не берешь трубку?