Черный Белый

Оглянувшись на все еще разок и выключив свет, я захлопнула за собой дверь не только в мой дом, но и дверь в прошлое, угнетающее своим прозябанием и дерьмовым отношением Сферы!

Прощай, мой милый дом! Возможно, следующие хозяева будут ценить тебя больше чем я…

* * *

* * *

– Как ты планируешь выбраться наружу? – спросил шепотом Дэйтон, пока мы оглядывали прилегающие дороги с нашего заваленного крыльца.

Комендантский час уже давно наступил, но в данный момент на нашей улице не было патруля, что не могло не радовать.

– Мы можем пройти через ту дыру, о которой говорил Стив. Ну, помнишь?! Через которую они выбегали наружу, чтобы увидеть уродов. Она недалеко, как я понимаю. – прошептала я.

Мне почему-то казалось, что Дэйтон очень хорошо знал об этом месте в стене, но я ничего никогда не расспрашивала. Стив говорил, что как-то раз и Дэйтон бегал с ними, но я не хотела уточнять это при маме (нам абсолютно не нужен был сейчас очередной приступ гнева).

– Это недалеко от старой церкви, до туда минут пятнадцать пешком. – объяснил Дэйтон, не боявшись, что мама что-то заподозрит в таком состоянии.

А мама действительно выглядела как призрак. Лишь на мгновение она оживилась, когда Дэйтон взял ее за руку: у них произошло что-то вроде немого диалога, ведь мама ни слова не проронила после выхода из ванной.

Здания, вдоль которых мы пробирались, вмещали больше людей, чем предполагалось их создателями. В одной старой книжке было сказано, что раньше каждый такой дом принадлежал лишь одной семье. С ума же сойти! Целый двух- или трехэтажный дом – для всего одной семьи. Оттуда же я узнала, что раньше любили заводить питомца в таком доме, а у каждого члена семьи была своя комната (у некоторых даже несколько комнат: в одной человек спал, в другой работал, в третьей обедал с семьей). Для гостей, которые приходили на какой-нибудь праздник, была отдельная комната. Если честно, в это верилось с трудом. Учитывая, что это было всего двадцать два года назад – это вся моя жизнь, и я не считаю ее длинной.

Хотелось бы родиться пораньше, чтобы застать те волшебные времена, но я родилась именно в год катастрофы. Данный факт, кстати, приравнивался к чуду, потому, как нам говорили в школе, выжили только сильные, быстрые и умные, когда все началось. Мне неоднократно твердили, что в год Катастрофы выжившая беременная женщина, и, вскоре, родившая здорового ребенка – это было сказочное явление, и, что я должна была ценить каждый момент своей жизни, и благодарить родителей, что они вырастили меня. Наблюдая сейчас за собой со стороны, было очевидно, что я ослушалась всех этих добрых советчиков.

Мы крались уже минут десять, и пока никакого движения на улице, кроме себя, не заметили. На самом деле все вокруг выглядело тихо, умиротворенно: пустая широкая дорога, дома по обеим сторонам. Если бы не приглушенные настенные светильники вдоль тротуара, то нас бы окутала кромешная тьма. Они, конечно, были для патруля, или безопасников, но благодаря этим лампочкам, мы не привлекали к себе лишнего внимания своими фонариками.

Несмотря на то, что ни на улице, ни в окнах не было ни единой души, меня не покидало ощущения постоянного наблюдения. Казалось, что все вымерло, а равнодушные мертвецы продолжали следить из всех щелей, скалясь про себя.

Вся Сфера казалась единым организмом, который любил поиграть со своей жертвой, прежде чем прихлопнуть ее. Тишина и безлюдье, запах страха и пыли – эти обязательные атрибуты Сферы – давили на меня, разжигая ужас.

Проходя каждый дом или угол, я невольно отмечала места, в которые можно было сразу вжаться, если вдруг появится патруль. Но, пройдя половину пути, никто – ни мертвец, ни безопасник – на нас так и не набросился, отчего дышать стало чуточку легче. Осталась всего пара домов, большой перекресток, затем разрушенный забор со старой церковью, и за ней – долгожданная прореха в безупречной стене, как дар для хулиганов и нарушителей порядка… и для нас.

Я прокладывала путь самая первая, за мной были брат и мама, которые ни разу не отпустили руки друг друга после выхода из дома. Стыдно признаться, что я ревновала из-за этого, но это так. И даже не знаю, кого к кому, ведь выглядело это так, что они вместе, а я сама по себе. К маме претензий не было – она никогда меня не любила, – а вот брата я считала ближе к себе, чем к ней..

Мама выглядела так, как будто ее могло стошнить в любой момент: бледное мраморное лицо с остекленевшими глазами делали ее похожей на безупречную красивую статую. Маленькая коварная тварь ликовала у меня в груди, видя ее слабой, потому что она всегда была главная, и всегда делала из меня козла отпущения. Мне было стыдно за эту тварь внутри меня, но я не могла дать ей большую волю, потому что какая-никакая, но эта женщина была моей семьей.

Погрузившись в мысли, которые меня пугали, стыдили и захватывали одновременно, я и не заметила, что замедлила шаг, что не могло не насторожить Дэйтона.

– Что такое? Патруль? – встрепенулся он.

– А? Нет! Я просто… задумалась. – пробурчала я.

– Очень вовремя, дорогая! – фыркнул Дэйтон. – А ты не могла бы позже заняться этим дерьмом, раз уж втянула нас в приключения?! Давай дойдем до пункта А, а после вместе подумаем о жизни, идет? Теперь двигай своей задницей, черт возьми! – он практически орал шепотом.

То, как мой братик справлялся с пневмонией и стрессовой ситуацией, не могло не восхищать. Находясь на грани обморока, да еще и с полуживой мамой позади, он умудрялся дерзить, но такого я его знала и любила.

Дойдя до угла последнего дома перед большим открытым перекрестком, я запаниковала: мы на нем как в чистом поле среди ясного дня, но по-другому не пройти. Дэйтон взял меня за руку, ниже локтя – он хотел пройти вперед.

Для того чтобы ему встать во главе нашей процессии, пришлось перенять у него мамину ладошку. Сказать, что мне стало неловко от этого – значит, ничего не сказать! Но мама как будто и не заметила подмену.

Дэйтон подошел к самому углу дома и, оглядев все стороны развилки, шепнул:

– Вроде никого, но я не вижу вдали. Там нет фонарей.

– Хорошо! Идем! – также приглушенно ответила я.

– Стой! Через перекресток мы побежим, дальше пригнемся около того забора. – он указал на противоположную сторону. – Если все будет тихо, то обходим забор, и с другой его стороны включаем фонарики. Там темно как в заднице. Без света не пройдем.

– Какое интересное сравнение ты употребил! – усмехнулась я.

– Заткнись! Это выражение такое! – прошипел он, хриплым голосом.

Нервный смешок, вырвавшийся из меня, был свидетельством настоящего ужаса. Теперь мне стало действительно страшно. То ли у меня реакции запоздалые, то ли вся правда нашего побега только что нещадно накинулась на меня. Вся суть была в том, что я уже не считала уход из Сферы наименьшим из зол… учитывая, ЧТО нас ждало за стеной.

Собрать себя в единое целое оказалось трудно, ведь паническая дрожь захватывала мое тело сантиметр за сантиметром. Единственное, что не дало мне расплакаться прямо здесь – это Дэйтон. Подставив его под угрозу казни, я не посмела сказать сейчас, что я не могу сделать следующий шаг в неизвестность.

Дэйтон схватил меня за руку, я покрепче сжала мамину, и мы тронулись с места (мама машинально повторяла за нами).

Мы очень тихо бежали, шаркая кроссовками по древнему асфальту. Много шума мы создавать не могли, но казалось, что от нашей обуви раздавались просто взрывы при каждом соприкосновении с дорогой.

Темнота словно топила нас с обеих сторон. Ненавижу темноту! Сколько я себя помнила, мы почти всегда проводили наши вечера и ночи в темноте – электричество постоянно выключалось. По чистой случайности сегодня в Сфере не вырубили питание.

Прыгнув под забор в неухоженную траву, мы скрылись почти по плечи. Я как ненормальная мотала головой из стороны в сторону в поисках кого-то или чего-то подозрительного. Но, кажется, мы были одни в этой части квартала.

Запах асфальта сменился резким запахом свежей травы и влажных гниющих деревяшек. Вроде мы пересекли всего лишь перекресток, но старая церковь казалась другим миром.

Только сейчас я обратила внимание, как Дэйтон тяжело дышал. Мы пробежали всего ничего, может метров двести, а у него – глубокая скрипучая отдышка. Я прекрасно понимала, что это из-за болезни, но мне стало еще тревожней. Вдруг он не справится с дорогой?

Кинув взгляд на маму, которая сидела за моей спиной, мне почудилось, что она в каком-то трансе. Должен же человек испытывать какие-то эмоции, находясь в такой ситуации?

Дэйтон замер и лихорадочно искал источник звука, который поверг меня в испепеляющий ужас. Когда взгляд его остановился, я повернулась туда же – в направлении нашей улицы.

Черная, почти незаметная в темноте машина двигалась вдалеке около нашего дома. Если бы ее двигатель не издавал никакого шума, то я бы ее даже не увидела.

Джип безопасников остановился, и вышедшие из нее люди направились прямиком в нашу бывшую дверь.

– Они пришли за нами! – Дэйтон прочитал мои мысли. – Пора сматываться подальше от Сферы.

– Мы… еще можем вернуться… – мамин шепот был такой тихий, что я сначала не разобрала слова.

– Мам! – шепнул Дэйтон и взял ее руку. – Мы сейчас убежим, и больше не вернемся. Иначе нас убьют! Всех! – Он смотрел на нее, и шептал каждое слово очень тихо, но четко и уверенно. – Все будет хорошо! Я обещаю! У нас все будет хорошо, мам! Пожалуйста, сейчас нужно потерпеть.

Его слова прозвучали настолько убедительно, что я сама в них поверила. Он не только для нее их произнес, но и для себя самого. Если бы я не знала своего брата, я бы этого не заметила, но я почувствовала, что Дэйтон сам сомневался в своих и наших силах, поэтому ему нужно было произнести это вслух.

– Мы не можем сейчас включить фонарики. Придется бежать вслепую. Надеюсь, что я помню эти тропы до прохода. Держимся за руки, никто не тормозит. Может, включим фонарик за церковью, когда обойдем ее вокруг. – сказал Дэйтон.

Мы прокрались вдоль забора к его разгромленной части, прямиком к церкви. Здесь была куча всяких деревяшек под ногами, где-то валялся всякий хлам, очертания которого были видны на земле. Мы сбавили шаг, потому что меньше всего нам было надо, чтобы кто-то сейчас споткнулся и упал здесь.

Церковь отчетливо выделялась на фоне серого неба. Машина безопасников гудела намного ближе, чем раньше, видимо они осматривали окрестности, поняв, что дома нас нет. Сейчас мне казалось, что на их месте, я бы первым делом побежала искать преступников в старую темную церковь. Эта мысль подкатила комком в горле, что меня чуть не стошнило.