Рыцарь зимы

– Прочь с моей дороги, невежа. Я оруженосец сэра Гондемара и отлучался по его поручению. Если преградишь мне путь, я поражу тебя мечом.

– Лучше сделай, как он говорит, – прошептал сын одного из крестьян Гарольду на ухо. – Я и впрямь слышал, будто он стал оруженосцем.

Но тот не обратил на эти слова ни малейшего внимания.

– Я имею право на месть. Ты угодил в меня камнем до того, как сбежал. Это мое право!

– Так брось камень, – отозвался Эндрю.

Гарольд поднял правую руку и, прицелившись, изо всех сил швырнул снаряд в голову противника. Эндрю с легкостью отбил его рукой, обтянутой кольчугой. Камень ударил его по локтю и отлетел в сторону над правым плечом.

– У тебя был шанс отомстить, а теперь уйди с дороги, – велел оруженосец, – или я отрублю тебе руку.

– Но ведь камень не попал тебе в голову! – раздраженно бросил Гарольд.

Эндрю улыбнулся.

– Разве моя вина в том, что ты никудышный стрелок?

Другие мальчишки расхохотались, еще больше разозлив Гарольда. Тот густо покраснел и выплюнул:

– Однажды, Эндрю, сын кузнеца, я побью тебя так, что живого места не останется.

– Однажды, Гарольд, сын крестьянина, рак на горе свистнет.

С этими словами юноша двинулся вперед через толпу юношей, отпихнув Гарольда с дороги плечом. Со стороны деревни к собравшимся подошли двое других оруженосцев сэра Гондемара, Гарет и Джон. Они намеренно преградили Эндрю дорогу, и первый скучающим тоном процедил:

– Возникли какие-то проблемы, оруженосец Эндрю? Помощь нужна?

Услышав это, остальные парни охотно расступились, не проявляя ни малейшего желания поддержать Гарольда. Похоже, Эндрю, сын кузнеца, теперь для них недосягаем. Он стал оруженосцем рыцаря, членом общины тамплиеров, а они так и остались простыми деревенскими мальчишками. Стало ясно, Гарольду придется отказаться от вражды с Эндрю или действовать на свой страх и риск. Они еще помнили времена, когда задирали и обижали «ведьминого выкормыша», и теперь надеялись, что он забыл или по меньшей мере простил им былую жестокость. Те же, кто приложил руки к тому, чтобы бросить Эндрю в пруд или реку, а то и швырнуть в него камень, теперь сожалели о своих действиях и погрузились в размышления о том, как бы половчее переложить вину на других.

– Нет, благодарю, оруженосец Гарет, – полагаю, эти невежи теперь разойдутся по своим делам.

Самому же Эндрю больше всего на свете хотелось быстрее оказаться в доме своих родителей и сделать что-нибудь со своим локтем. Рука горела от боли. Он чувствовал, как наливается синяк в том месте, куда угодил камень. Да, кольчуга спасла его от перелома, но не от дикой боли. Гарольд был далеко не слабак, и если уж швырялся камнями, то изо всех сил. Эндрю не хотелось проявлять слабость перед своим недругом, поэтому он сохранил бесстрастное выражение лица, хотя ему больше всего хотелось в тот момент выть от боли, приплясывая на месте. Теперь юноша, не мешкая, отправился искать свою мать, которая превосходно умела лечить синяки, порезы и другие детские повреждения.

Когда юноша добрался до своей комнаты, за ним тут же послал сэр Гондемар. Похоже, рыцарь пребывал в дурном расположении духа. Он нахмурился, когда Эндрю вошел в зал.

– Ты пропустил отъезд своего наставника, – бросил сэр Гондемар. – Разве не пристало воспитанному человеку проститься с тем, кто учил его?

Эндрю был опечален услышанным.

– Старина Фоггерти уехал?

– Сегодня рано утром. За тобой посылали, но в комнате оруженосцев тебя не обнаружили.

Эндрю склонил голову:

– Прошу простить меня, сэр, я был в доме родителей. Я давно не видел их.

Сэр Гондемар посуровел еще больше:

– Там тебя тоже не нашли, мальчик. Где ты был?

Эндрю, неожиданно вспомнив кое-что, резко поднял голову.

– Ах да! Сегодня рано утром… Погода казалась приятной, ударил морозец. И я отправился на прогулку в лес на холм над деревней со своей гончей.

Сэр Гондемар на мгновение растерял свою суровость, стоило ему услышать слово «гончая».

– С какой целью?

Инстинкт подсказывал юноше, что лучше будет не упоминать о чародее и его жене.

– Сэр, я… я выгуливал Беовульфа. Так зовут моего пса.

Сэр Гондемар окинул Эндрю пристальным взглядом.

Затем, к немалому облегчению молодого оруженосца, рыцарь медленно кивнул.

– Стоящая причина для ранней прогулки. Мои борзые, – произнес он, указывая на собак, лежавших на полу у камина у него за спиной, – нуждаются в частых тренировках. Отныне ты будешь выводить их в лес дважды в день.

– Разумеется, сэр. Я сделаю, как вы приказываете.

– И в придачу к этому все твои дела отныне будут ограничены этими стенами.

– Милорд?

– Я не желаю, чтобы ты вновь посещал своих родителей. Ты стал моим оруженосцем. Я должен думать о своей репутации и достоинстве. Или ты считаешь, мне по нраву, когда мои оруженосцы водят дружбу с жалким кузнецом и его семьей, посещая их деревенскую лачугу после заката солнца? Это не останется незамеченным. Я не желаю принимать насмешки своих собратьев.

Убитый вид Эндрю, по всей видимости, затронул сердце рыцаря, спрятанное очень и очень глубоко.

– Взбодрись, мальчик, вскоре ты в любом случае отправишься в Утремер. В ближайшем будущем мы двинемся на Святую землю. Твоя семья не сможет отправиться туда вместе с нами, верно? Можешь отводить коней к кузнецу, когда это необходимо. Это будет твоей обязанностью. Можешь видеть отца, пока тот работает, но только тогда. Если же ты выйдешь в деревню по другому поручению, тебе запрещается демонстрировать знаки приязни и отвечать на приветствия. Ты понял меня?

– Да, сэр, – тихо, почти шепотом отозвался Эндрю.

Отречься от родителей и сестер! Ходить мимо них, не поздоровавшись и даже не помахав! Это будет очень нелегко. Разумеется, они все поймут. Его отец и мать далеко не глупы. Более того, они, скорее всего, даже не подойдут к нему, если юноша не повернется и не начнет разговор первым. Его родители знали свое место и понимали, что оно куда ниже нынешнего положения их сына. Разумеется, кузнечное дело – почетное ремесло, уважаемое в любом селении. Его отец к тому же сервиент, и это весьма почетное звание ему дали тамплиеры, чаще всех обеспечивающие его работой. Но, несмотря на это, кузнец не принадлежит к слугам тамплиера, остается простым деревенщиной, по своему положению гораздо ниже не только самого рыцаря, но и всех его слуг. Эндрю придется научиться не обращать внимания на то, что родители живут совсем близко – рукой подать.

– И есть еще кое-что серьезнее, мальчик.

Эндрю вновь превратился в слух, внимательно глядя на своего господина и хозяина.

– Сэр? – Его голос прозвучал надтреснуто и слабо.

– Это прозвище, которым тебя здесь называют, – ведьмин выкормыш… Откуда оно взялось?

– Это… это ничего серьезного, милорд.

– Напротив, серьезно. Ведьмы – злые создания, порождения самого дьявола. – Сэр Гондемар невольно содрогнулся. – Твою мать считают ведьмой?