World of Warcraft. Ярость Бури

– Фэндрал мне не указ!

– Не думаю, что он это понимает, – заметила Шандриса с едва заметным весельем во взгляде. Она была одной из немногих, кто знал, что Фэндрал далеко не всегда соглашался с решениями Тиранды, особенно когда они касались друидов и его сферы влияния. Наконец, вновь приняв серьезный вид, Шандриса продолжила: – А как же Дарнас?

– Шандриса, Дарнас останется на твоем попечении, как бывало множество раз, когда мне приходилось отлучиться по делам государственной важности.

– Но ведь на этот раз все по-другому… – впрочем, несмотря на сомнения, Шандриса вновь встала на одно колено. – Я буду защищать город и наш народ до твоего возвращения.

Она сделала акцент на последнем слове так, словно пыталась вселить в Тиранду уверенность, что та обязательно вернется. Тиранда коснулась щеки Шандрисы.

– Дочь моя…

Услышав это, суровая воительница резко подалась вперед, обняла Тиранду и спрятала лицо в ложбинке ее шеи.

– Мама… – прошептала она, напомнив ту испуганную сиротку, которой была столько тысячелетий назад.

После этого Шандриса быстро справилась с нахлынувшими чувствами и отстранилась. Если не считать одинокой слезы, скатившейся по щеке, она вновь выглядела, как и подобало хладнокровному генералу армии Часовых. Шандриса отдала честь и сказала:

– В таком случае у меня есть для тебя отличное ездовое животное. Гиппогриф, как я и говорила, готов к длительному перелету. Лучшего зверя тебе просто не найти! Идем, я оставила его неподалеку.

Шандриса развернулась и решительным шагом направилась в чащу леса. По дороге обе эльфийки хранили молчание, думая о своем.

Наконец спустя пять минут Тиранда услышала поступь какого-то крупного животного. Шандриса не выказала волнения, и верховная жрица спокойно направилась следом.

Вскоре они увидели крупного самца-гиппогрифа, привязанного к огромному дубу. Его оперение было ярче, чем у тех, на которых прилетели сюда Сестры Элуны: узор на темных перьях поражал своей красотой, а черные как смоль крылья украшали багряные полосы и светло-бирюзовые отметины вдоль верхнего края. Такие же багряные перья виднелись и на иссиня-черной голове. Кроме того, животное было облачено в шлем и элементы доспехов. Все гиппогрифы отличались невероятной мощью, но этот был выращен специально для войны.

– Мы с ним побывали во множестве битв. Можешь доверять ему так же, как и мне, – тихо сказала Шандриса. – Я назвала его Джай’алатор.

– Доблестный клинок Элуны, – перевела Тиранда. – Какое гордое имя!

Гиппогриф склонил крупную голову. Меньше всего эти крылатые создания напоминали неразумных зверей. Они обладали живым умом и расценивались не как ездовые животные, а как союзники. Гиппогрифы сознательно позволяли на себе летать.

– Для меня честь путешествовать вместе с тобой, – обратилась Тиранда к могучему зверю.

Шандриса тем временем отвязала гиппогрифа и передала своей госпоже поводья.

– Он откликается на имя Джай. Если полетишь над кронами деревьев, тебя никто не заметит. Я через несколько минут присоединюсь к остальным и задержу их на какое-то время.

Верховная жрица кивнула и взяла поводья.

– Спасибо тебе, – сказала она и добавила: – Шандриса, будь начеку.

– О чем ты? – тут же прищурилась генерал армии Часовых.

Как же описать то зло, с которым Тиранде пришлось столкнуться?

– О врагах, справиться с которыми может лишь свет Элуны.

Шандриса нахмурилась, но ничего не сказала. Она вновь отдала честь, затем развернулась и чеканным шагом направилась туда, где ждали жрицы.

Тиранда смахнула слезы с глаз, а затем полностью сосредоточилась на предстоящем путешествии.

Сложнее всего будет убедить Бролла Медвежью Шкуру отвести ее в Ясеневый лес к великому древу и порталу в Изумрудный Сон.

7

Аубердин

Бролл приземлился неподалеку от Аубердина, едва подавляя желание поскорее отсюда убраться. Земли, названные Темными берегами из-за укрывавшего их странного тумана, подчинялись Дарнасу, однако ночные эльфы селились здесь нечасто. На Темных берегах пытались осесть многие, не только собратья Бролла, но все попытки оказались тщетными. Теперь здесь встречались лишь руины среди густого леса, где путешественников, добровольно или вынужденно забредших в эти земли, подстерегало множество опасностей.

Аубердин считался единственным опорным пунктом на Темных берегах. Если его, конечно, вообще можно было так назвать. Этот город казался мрачным и ночным эльфам, и людям, и даже дворфам. Небо всегда было затянуто грозовыми облаками, а ветер пробирал до самых костей. Само существование Аубердина было продиктовано скорее необходимостью, ведь ночным эльфам требовалась точка на материке, служащая базой для взаимодействия с внешним миром.

Эльфы из Дарнаса обычно смотрели на живущих в городке с презрением, и даже сам Бролл порой следовал этой неприятной тенденции. Аубердин в большинстве своем населяли изгои и отщепенцы. Конечно, был здесь и гарнизон Часовых, и даже несколько друидов, но все они держались от горожан особняком.

Бролл вновь превратился в ночного эльфа и, выругавшись, потряс ногой. В облике буревестника его руки превращались в крылья, а ноги – в когтистые лапы. К несчастью, когда Бролл покидал обитель Фэндрала, на него попал сок бутонов, и идол Ремула намертво приклеился к ноге.

Друид достал из сумки на поясе пригоршню трав и посыпал ими пострадавшее место. Застывший растительный сок наконец размягчился, а потом и вовсе растаял, словно снег на солнце. Идол Ремула упал на землю.

Бролл поднял его и посмотрел в даль. Дорога скрывалась во мраке. Ночного эльфа это не слишком беспокоило, хоть он на мгновение и задумался, почему на горизонте, пусть и окутанном туманом, не видно ни единого огонька. Бролл вспомнил, что и по пути сюда окрестности показались ему слишком уж темными. Аубердин должен хоть как-то освещаться, иначе представители других народов, нередко его посещавшие, попросту не найдут путь!

Наконец, что-то недовольно проворчав, Бролл пошел дальше. Он мог бы приземлиться поближе к городу, но не хотел привлекать к себе лишнего внимания.

Друид спрятал идол в потайном кармане плаща и ускорил шаг. Оставалось надеяться, что Фэндрал не сразу заметит пропажу артефакта. У верховного друида не было причин спешно проверять, на месте ли он, однако Бролл не привык полагаться на удачу.

Взобравшись на вершину холма, он занервничал еще сильнее. Огни в Аубердине и в самом деле не горели. Теперь Бролл видел это ясно и больше не мог списывать все на слишком густой туман.

С нарастающим ужасом друид решил отказаться от первоначального плана и все-таки подлететь поближе к городу. Он достал идол из-под плаща, положил на землю прямо перед собой, вскинул руки и вдруг понял, что больше не один.

Звук хлопающих крыльев наталкивал на мысль, что Фэндрал все-таки бросился в погоню за заблудшим собратом. Однако, вглядевшись в темное небо, Бролл понял, что на самом деле это вовсе не буревестник, скорее уж туманный силуэт гиппогрифа и наездницы. Разглядеть ее было невозможно, но Бролл не сомневался, что это Шандриса Оперенная Луна.

Гиппогриф летел низко, над самыми кронами деревьев, и исчез из виду прежде, чем друид смог подать знак. Бролл сомневался, что Шандриса отправилась прямиком в Аубердин. Скорее всего, она тоже выберет место за пределами города и приземлится там. Подобные меры предосторожности могли бы показаться излишними, но в прошлом они не раз сослужили и Броллу, и, несомненно, генералу армии Часовых, хорошую службу. Кроме того, действовать в открытую, учитывая столь подозрительную темноту, окутавшую Аубердин, едва ли разумно.

Бролл быстро превратился в буревестника, подхватил идол и взлетел. Как и гиппогриф, он держался не слишком высоко. Бролл попытался проследить путь Шандрисы, но на горизонте было абсолютно чисто. Скорее всего, она уже успела приземлиться.

До Аубердина теперь не так уж и далеко. С этого ракурса низкие деревянные постройки напоминали окутанные туманом склепы. По меньшей мере, стоило бы осветить мосты и дороги. Во тьме Бролл с трудом различал разве что сводчатые силуэты пары зданий.

«Что здесь случилось?» – подумал он.

Никто из прибывших на совет друидов даже словом не обмолвился о каких-нибудь беспорядках, а ведь некоторые из них наверняка пролетали мимо Аубердина! Если что-то и в самом деле стряслось, то с того момента прошло не больше пары дней.

Бролл приземлился, вернул себе привычный облик, спрятал идол и двинулся к окраине города. Его встретила гробовая тишина. Молчали даже леса – ночные животные не издавали ни звука, и в туманном воздухе нельзя было различить даже стрекота насекомых.

Бролл прикоснулся к стволу дуба, надеясь хоть что-нибудь разузнать, и сразу же забеспокоился. Дерево спало столь крепко, что даже магия друидов не могла его пробудить! Бролл подошел к ясеню и обнаружил то же самое.

Тогда всерьез обеспокоенный ночной эльф все же решился войти в город. Как ни странно, с каждым его шагом туман становился только гуще. Острое зрение подвело Бролла, и разглядеть хоть что-то за пределами нескольких метров не получалось.

Он принюхался. К счастью, разложением в воздухе не пахло. Ночной эльф опасался самого страшного – чумы или даже нападения врагов, – но, похоже, дело было не в этом. Аубердин находился близко к морю. В таком влажном воздухе тела разлагаются очень быстро, да и вонь от нескольких сотен мертвецов ни с чем не перепутать.

Все здания в городе были построены в характерном для ночных эльфов стиле со множеством арок. В обычных обстоятельствах такое окружение подействовало бы на Бролла успокаивающе, но из-за тумана все постройки приобретали жутковатый вид. Казалось, что сделаны они были не из дерева, а из костей. Бролл занервничал и даже прикоснулся к одному из зданий, чтобы убедиться, не случилось ли и в самом деле столь ужасных перемен. Нет, дерево как дерево…