World of Warcraft. День Дракона

– Как знать, что оркам взбредет в голову? Все очевидно: налет – случайность. Это вовсе не первая подобная атака на земли Альянса, человек.

– Верно, не первая, но вот интересно…

Тут Ронин оборвал фразу на полуслове: внезапно оба заметили в зарослях леса движение… движение со всех сторон.

Следопытка с привычной легкостью выхватила из ножен меч. Остановившийся рядом Ронин сунул руки в глубокие складки одеяния волшебника – несомненно, готовясь пустить в ход заклинание. Увидев это, Вериса не проронила ни слова, однако невольно задалась вопросом: много ли от него проку в ближнем бою? Уж лучше бы отошел назад, оставив первых из атакующих ей…

Но было поздно. Из зарослей разом выехали, окружив их со всех сторон, шестеро внушительных всадников. Серебро их лат ярко сверкало даже в тускнеющем свете склонившегося к закату солнца. Один немедля нацелил копье в грудь эльфийки, а на Ронина направили копья сразу двое: первое острие коснулось его груди, второе же – спины меж лопаток.

Лица тех, кто взял путников в плен, скрывались под забралами шлемов с львиными головами вместо плюмажей. Следопытка, Вериса представить себе не могла, как им в подобной броне удается хотя бы двигаться, а уж тем более – воевать, но в седлах эти шестеро держались так, словно вовсе ничем не обременены. Огромных, серой масти боевых коней, также закованных в латы, лишняя тяжесть тоже, казалось, ничуть не обременяла.

Знамени новоприбывшие при себе не имели. Объединяло их меж собой только изображение стилизованной длани, поднятой к небесам, выбитое на кирасах. Пожалуй, одного этого Верисе было довольно, чтобы понять, кто перед ней, но успокаиваться она не спешила. Помнится, в прошлую встречу подобные им люди носили другую броню и шлемы, увенчанные рогами, а щиты и кирасы их украшал буквенный символ Лордерона…

И тут из лесу не спеша выехал седьмой всадник – в более традиционной, той самой, знакомой Верисе броне. Темный, лишенный забрала, шлем его не скрывал волевого, морщинистого, обрамленного аккуратно остриженной седой бородой, исполненного необычайной (по человеческим, разумеется, меркам) мудрости лица. Символы Лордерона и собственного рыцарского ордена украшали не только щит его и кирасу, но даже шлем. Концы пояса, на коем висел огромный остроконечный боевой молот, любимое оружие ему подобных, скрепляла серебряная пряжка в форме головы льва.

– Эльфийка, – пробормотал паладин, очевидно, главный среди прочих, окинув взглядом Верису. – Что ж, сильной руке мы рады.

Затем он смерил пристальным взглядом Ронина и, наконец, не скрывая брезгливости, заметил:

– И проклятая душа. Держи руки на виду, не то соблазн отсечь их окажется слишком велик.

В то время как Ронин явно сдерживал ярость, Вериса обнаружила, что колеблется меж облегчением и неуверенностью. Их взяли в плен лордеронские паладины – пресловутые Рыцари Серебряной Длани…

Встретились они в обители теней, в краях, доступных немногим даже из их же сородичей. То было место, где снова и снова возникали, разыгрывались сцены из прошлого, где в дымке истории разума появлялись и исчезали темные, смутные образы. Какая часть этих мест существует в действительности, какая же – только в их мыслях, не знали даже они, двое, назначившие здесь встречу. Знали одно: подслушать их в этих местах не сможет никто.

По всей вероятности.

Стройные, рослые, оба прятали лица под клобуками. В одном можно было узнать волшебника, известного Ронину под именем Крас, другой же, если не брать в расчет зеленоватого отлива его серых одежд, не отличался от Краса ни в одной мелочи, словно брат-близнец. Вторым его отличием от верховного советника Кирин-Тора стала явная принадлежность к мужскому полу, обнаружившаяся, едва он заговорил.

– Не понимаю, отчего я вообще согласился прийти, – сказал он Красу.

– Оттого, что был должен. Оттого, что так нужно.

Его собеседник громко, досадливо зашипел.

– Верно, верно, но вот я здесь, и теперь могу уйти, как только того пожелаю.

Крас поднял вверх изящную, обтянутую перчаткой ладонь.

– Прежде хотя бы выслушай.

– Чего ради? Чтобы ты снова смог повторить все то же, что повторял уже много раз?

– Чтобы мои слова наконец-то, в кои-то веки, были действительно приняты во внимание!

Внезапная ярость Краса удивила обоих. Его собеседник покачал головой.

– Ты слишком долго прожил среди них. Твоя защита – и личная, и магическая – начинает давать слабину. Пора бы тебе, подобно нам… бросить это безнадежное дело.

Тут в голосе Краса, зазвучавшем так глубоко, с такой силой, какой и не снилось ни одному из прочих членов верховного совета Кирин-Тора, впервые прорезался некий намек на пол.

– Я не считаю его безнадежным. И не могу отступиться, пока она остается в неволе.

– Что она значит для тебя, Кориалстраз, вполне понятно. Но что она значит для нас… это всего лишь память о временах безвозвратно ушедших.

– Если эти времена в прошлом, отчего вы по-прежнему стоите на страже? – безмятежно парировал Крас, вновь взяв себя в руки.

– Оттого, что хотим провести последние годы в покое и мире…

– Тем больше причин помочь мне.

И вновь тот, другой, досадливо зашипел.

– Кориалстраз, неужто ты никогда не смиришься с неизбежным? План твой нас вовсе не удивляет – ведь мы же знаем тебя от и до! И марионетка, отправленная тобою на безнадежное дело, для нас не секрет. Или, по-твоему, он вправду сумеет выполнить поручение?

Крас ненадолго задумался.

– Задатки у него имеются, – отвечал он, – однако он – еще не все, чем я располагаю. Нет, по-моему, он не справится, но я надеюсь, его самопожертвование в итоге поможет мне победить… а если ко мне присоединитесь и вы, победа станет еще более вероятной.

– Выходит, я оказался прав, – с безмерным разочарованием вздохнул собеседник Краса. – Та же риторика, те же самые просьбы… Я пришел сюда только в память о некогда прочном союзе меж нашими лагерями, но теперь вижу: утруждаться не стоило и ради этого. За тобой нет ни поддержки, ни настоящих сил. Теперь ты один, сам по себе, вынужден прятаться в сумерках, в подобных, – тут говорящий широким жестом указал на окружавший обоих туман, – местах, никому не являя своего истинного естества.

В голосе Краса вновь зазвучала упругая сталь.

– Я делаю, что должен… а что, скажи, делаешь сейчас ты? Ради какой цели ты, старый мой друг, существуешь?

Вопрос угодил не в бровь, а в глаз. Собеседник Краса вздрогнул, резко развернулся и двинулся было в туман, однако, сделав лишь пару шагов, остановился и оглянулся на мага.

– Желаю тебе в этом деле удачи, Кориалстраз, – устало, смиренно проговорил он. – Искренне, от всего сердца. Я… мы просто не верим в возможность возврата к прошлому. Те времена миновали, а с ними отжили свое и мы.

– Выходит, ты свой выбор сделал.

С этим оба едва не расстались, но вдруг Крас снова окликнул собеседника:

– Постой! Об одном попрошу, прежде чем ты вернешься к своим.

– О чем же?

Силуэт мага словно бы потемнел, из уст его вырвалось шипение.

– Именем этим меня больше не называй. Никогда. Не нужно произносить его вслух. Даже здесь.

– Но ведь здесь никому не…

– Даже здесь.

Некая новая нотка в голосе Краса заставила его собеседника кивнуть, после чего он поспешил удалиться – сделал шаг и исчез без следа.

Долго волшебник, не сводя глаз с того места, где он стоял, раздумывал над состоявшимся разговором. Если бы только они вняли голосу разума! Вместе – надежда есть. Порознь же они ни на что не способны… а врагу это на руку.