Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини

Поцеловав жену, он пообещал возвратиться в 8 часов вечера на ужин. В кармане у него было всего десять лир. Велия из окна видела, как он пошел в направлении Тибра.

В это время на углу улицы остановился черный шестиместный лимузин «лянча» с фашистами. Водителем был Америго Думини, тридцатилетний флорентиец, совершивший одиннадцать убийств. На задних сиденьях располагались Аугусто Малакрия, судимый за растрату; Филиппо Панцери; Амлето Поверомо, сорокаоднолетний миланский мясник, сидевший в тюрьме за вооруженное ограбление; Джузеппе Виола, двадцатисемилетний эпилептик, дезертир военного времени, и Альбино Вольпи, тридцатипятилетний диверсант-подводник Первой мировой войны.

Среди этой шестерки только Думини хорошо знал Маттеотти, к тому же он уже несколько дней осуществлял слежку за его домом. От административного секретаря партии Джиованни Маринелли он получил задание похитить Маттеотти и «поработать» с ним.

До Маринелли дошли слухи, что депутат имел доказательства выплаты нефтяной компанией Синклера из Нью-Джерси ста пятидесяти миллионов лир для получения концессии в Италии. Деньги эти должны были быть поделены между министром труда Габриэлем Карнаццей, министром экономики Марио Орсо Корбино, заместителем министра внутренних дел Альдо Финци, пресс-секретарем Муссолини Цезарем Росси и издателем газеты «Корьере Итальяно» Филиппо Филиппелли. Если Маттеотти опубликует эти сведения, это может вызвать большие осложнения. Когда Муссолини 30 мая высказал свое недовольство Маттеотти, для Маринелли был открыт зеленый свет.

Думини не знал, дома ли Маттеотти, и решил на всякий случай показать своим кумпанам, где тот живет и каким путем идет, чтобы добраться трамваем номер 15 с улицы Виа Фламиниа до парламента.

Увидев внезапно идущего Маттеотти, Думини прохрипел:

– Хватай свинью!

Вольпи тут же выпрыгнул из машины, за ним последовал Малакрия.

Молодой клерк страховой компании Элисео ди Лео, пришедший искупаться в Тибре с друзьями, случайно взглянул на обрыв и увидел появившегося высокого мужчину. В тот же момент двое других прыгнули на него и свалили на землю, ударив кулаками в живот. Поскольку они исчезли из виду, ди Лео подумал, что это друзья, разыгрывающие какую-то шутку.

Четырнадцатилетний Ренато Бианчини, шедший к другу, увидел картину, от которой застыл в ужасе: четыре человека несли на руках вскрикивающего и извивающегося мужчину – двое за голову и двое за ноги. Задним ходом к ним подъехала машина, дверца ее открылась, и четверо попытались затолкнуть мужчину на заднее сиденье. От удара ботинком мужчины стекло в дверце разлетелось вдребезги. Вольпи нанес ему удар кулаком, Поверомо же крикнул:

– Хватит, идут люди!

Но было уже поздно. Некий Джиованни Каванна увидел со своего балкона свалку, но подумал, что это полиция производит арест. Услышав крики Маттеотти, он побежал вниз, успев заметить, как с подножки тронувшейся машины спрыгнул Панцери и скрылся в боковой улице.

«Лянча» с быстротой пули неслась в направлении ведущего на север моста Милвио, пересекая трамвайные линии. Редкие прохожие были в недоумении: дорога впереди была свободна, а шофер подавал непрерывные гудки клаксона. Им было, конечно, невдомек, что Думини заглушал крики, доносившиеся с заднего сиденья. Вдруг из бокового окна машины показался красный кожаный овал – депутатское удостоверение, которым Маттеотти попытался привлечь к себе внимание.

Мужчины внутри мчавшейся автомашины устроили настоящую свалку, пытаясь утихомирить депутата, навалившегося всем телом на Поверомо. В драке не принимал участия только Джузеппе Виола, поскольку у него заболел живот. Но вот Маттеотти в пылу этой свалки ударил его каблуком ботинка в половые органы. Взвыв от боли, он выхватил кинжал и нанес удар. Все еще находясь под Маттеотти, Поверомо вдруг почувствовал, как по его правой ноге потекла горячая кровь.

Сидевший за рулем Думини не знал, что произошло. Он был незнаком с Римом и поэтому ехал наугад. Стук в стеклянную перегородку машины заставил его остановиться. Он хотел было открыть заднюю дверку, как вдруг увидел окровавленного Маттеотти.

– Смотри-ка, Америго, – сказал Малакрия, – он совсем плох.

Как потом вспоминал Думини, у него появился позыв к рвоте. Он не понимал, что у Маттеотти задета сонная артерия, а тот лишь хрипел.

– Надо к ближайшему фонтану, – заикаясь, произнес он, – ему нужна вода.

– Это не поможет, – возразил Малакрия. – Он уже мертв.

На какой-то момент наступила тишина, был слышен только шорох листьев деревьев. Рядом с Думини оказался Вольпи, пробормотавший мрачно:

– Мы прирезали его как цыпленка. Но он умер мужественно, а?

Тридцатисемилетний Артуро Фасциоло, бывший сотрудник «Пополо д'Италиа», а теперь личный секретарь Муссолини, зашел поужинать в кафе «Пикароцци», что через дорогу от дворца Чиги. Среди немногих посетителей он увидел знакомые лица – Америго Думини с товарищами. Чтобы не примыкать к их компании, он подошел к стойке бара. И вдруг ему показалось странным, что они не шумели, как обычно, а на лице каждого читалось замешательство.

– Вы, наверное, кого-то прикончили? – спросил он без большого интереса.

Никто ему не ответил. Все шестеро сидели как в шоке. Однако, когда он вышел из кафе, его догнал Альбино Вольпи, тронувший его за рукав.

– Слушай-ка, – сказал он, – а ведь мы убили Маттеотти. Подожди минутку.

Сбегав в кафе, он принес небольшое кожаное портмоне и, отведя Фасциоло в сторону, достал его содержимое: кусочек кожаного покрытия сиденья автомобиля с капельками засохшей крови и паспорт Маттеотти.

– Передай это Муссолини от нас.

Когда Фасциоло стал отнекиваться, Вольпи пригрозил:

– Передай, или мы передадим сами – дабы показать, что мы сделали то, что должны были сделать.

И он вкратце поведал ему всю историю. Когда Маттеотти умер, они совсем потеряли голову. Несколько часов они блуждали по городу, но никак не могли попасть на дорогу, ведущую в сельскую местность. Думини даже перепугал их всех, остановив машину, чтобы спросить у карабинера, как им проехать. В самый критический момент у них кончился бензин. Около восьми часов вечера, поняв, что они опять свернули к Риму, Вольпи решил, что надо избавляться от трупа. В ста метрах от дороги уже в наступившей темноте они выкопали небольшую ямку подручным инструментом – сантиметров двадцать глубиной и около метра длиной, так что тело пришлось укладывать сложенным пополам. Место это находится где-то севернее города, но где точно, он уже не помнит.

Идя в свой кабинет, Фасциоло подумал: «Какова будет реакция Муссолини на это?»

В 8 часов утра 11 июня Фасциоло убедился, что его информация уже не является секретной. Еще ночью, в надежде на похвалу, Думини доложил обо всем Джиованни Маринелли, а тот передал Муссолини. Когда Фасциоло достал паспорт Маттеотти, дуче взглянул на него с неудовольствием и спросил:

– Зачем вы его взяли? Что вы понимаете в этих делах? Заперев документ в стол, приказал Фасциоло никому ничего не говорить.

Эти дни были самыми тяжелыми для Муссолини. 13 июня расстроенная Велия Маттеотти, не спавшая три дня, попросила у него аудиенцию. С испариной на лбу и заметно волнуясь, он принял ее в приемной дворца Монтечиторио, где проходили заседания парламента, вместе с заместителем министра внутренних дел Альдо Финци и Джиакомо Асербо. Несмотря на объявленные по всей стране поиски, местонахождение депутата обнаружено не было и оставалось загадкой. Велия попросила, чтобы муж, живой или мертвый, был доставлен к ней. Стараясь сохранить лицо своего режима, Муссолини был вынужден ей солгать:

– Синьора, если бы я знал, что произошло с вашим мужем, я бы доставил его к вам.

Его слова ее ни в чем не убедили. Когда Муссолини попросил Асербо проводить ее вниз, Велия с гордостью ответила:

– Пожалуйста, не беспокойтесь. Вдова Маттеотти может передвигаться самостоятельно.

Муссолини понял окончательно, что попал в сплетение интриг своих собственных последователей. И он решил узнать правду. Под нажимом Джиованни Маринелли был вынужден признаться, что отдал распоряжение Думини захватить депутата в качестве заложника. Будучи арестован через несколько дней, Маринелли посчитал Муссолини неблагодарным за то, что он не допустил его коалиции с социалистами.

В течение июня последовала волна арестов. 12 июня на Центральной железнодорожной станции был взят Америго Думини, 17 июня – Альбино Вольпи неподалеку от границы со Швейцарией, 24 июня – Джузеппе Виола, а через четыре дня и Поверомо в Милане. Альдо Финци был вынужден уйти в отставку, а Цезарь Росси и Филиппо Филиппелли оказались за решеткой. 16 июня ушел в отставку генерал Эмилио де Боно.

Через день республиканский депутат Ойгенио Чиза обвинил Муссолини на заседании палаты:

– Вы ничего не говорите, потому что сами являетесь соучастником всех этих дел.

Муссолини тут же отказался от портфеля министра внутренних дел.

В тот вечер дуче был почетным гостем на банкете во дворце Квиринале в честь Раса Тафари из Абиссинии. Когда он поднял со стола свою салфетку, из нее выпал конверт. При свете канделябров Муссолини прочитал вложенную в него записку: «Вы – убийца Маттеотти, будьте готовы надеть наручники».

Сидевший рядом с ним король Виктор-Эммануил тоже обнаружил конверт и передал его без комментариев Муссолини.

На листочке бумаги было написано: «Ваше величество, убийца Маттеотти сидит рядом с вами. Передайте его в руки правосудия».

Затянувшаяся тишина стала беспокоить Квинто Наварру. Более часа из кабинета дуче не было ничего слышно. Даже не было обычного звонка для вечерней почты и крепкого кофе. Осторожно, на цыпочках он подошел к неплотно прикрытой двери и заглянул внутрь. Через секунду, прикрыв дверь, он удалился, явно шокированный. А увидел он странную картину: Бенито Муссолини, стоя на коленях на своем стуле, бился головой о деревянную стойку.

Обвинение в соучастии в убийстве Маттеотти было для него все равно что удар кулаком в лицо. По своей наивности он не мог понять, что моральная ответственность за преступление лежит на нем. Позвонив в Милан по телефону своему брату, он пожаловался на происходящее. Однако Арнальдо ответил ему резко:

– Я не раз предупреждал тебя о людях, находящихся с тобою рядом.

Одной из своих подруг Муссолини сказал гневно:

– Мои злейшие враги не причинили мне большего вреда, чем друзья.