Луна-парк

– Я же сказала, потому что он хороший парень. Так что, хочешь с нами, или как?

– Чем же тогда вы с ним занимаетесь? Ничем?

– Поехали вместе, и все узнаешь.

– Ни за что. Божечки. Я всегда догадывалась, что с этим типом что-то не так.

В дверь позвонили.

– Ладно, до встречи, – сказала Джоан. – После полуночи.

– Ага. Удачи.

Джоан схватила лежащую на кровати сумочку и выбежала в коридор. Открыла дверь. На крыльце стоял Гарольд. Он заглянул ей в лицо, словно хотел удостовериться, что не обознался, после чего перевел взгляд на грудь; впрочем, он вел себя так почти всегда. Не потому, что восхищался ее грудью: похоже, просто не мог долго смотреть ей в лицо.

– Как поживает моя любимая полицейская?

– Вся извелась, – ответила она.

Он с улыбкой кивнул:

– Готова?

– А то. – Закрыв за собой дверь, она подошла и взяла его за руку. Он неуверенно сжал ее ладонь.

– Думаю, сегодняшний фильм тебе понравится, – проговорил он, когда они шли к его «Вольво».

– Значит, хоть сегодня он будет без субтитров?

– Сегодня показывают «Макбета» Полански.

– Серьезно? А я думала, что Шекспир – это для умных.

– Ты невыносима.

– Да ладно, я же пошутила.

– Ужас.

Гарольд открыл перед Джоан пассажирскую дверцу. Она забралась в машину и посмотрела на него. Он так ни разу и не взглянул на ее ноги.

Чего и следовало ожидать. Хотя в ней теплилась надежда, что это платье разбудит его чувства.

Похоже, выбросила деньги на ветер, подумала Джоан, когда он закрыл дверь.

Она опустила глаза: будь платье еще хоть чуточку короче, стали бы видны трусики. Она чувствовала бедрами шершавую обивку сиденья.

Гарольд уселся за руль.

– Как тебе мое новое платье? – спросила Джоан.

– Очень к лицу, – отозвался он и завел машину.

– Может, не поедем на этот фильм?

– Но это же классика. – Автомобиль отъехал от тротуара.

– Я его уже смотрела. Он и в подметки не годится версии Орсона Уэллса. Все новшество – голозадые девки. Небось поэтому ты так хочешь его посмотреть?

– Не говори глупостей.

– Давай лучше на променад?

Он посмотрел на нее встревоженно.

– Когда-нибудь бывал там?

– Один раз. И поверь, мне вот так хватило.

– А я хочу туда. Там весело.

– Джоан, ты и так каждый день патрулируешь этот променад, неужели тебя и после работы тянет туда?

– Думаешь, на дежурстве я могу покататься на карусели или колесе обозрения? Знаешь, чем я сегодня там занималась? По десять раз проверяла туалеты, да выслушивала бредни всяких ненормальных о летающих тарелках и явлениях Девы Марии.

– Это злачное место. Там очень опасно.

– «Мне тогда грозит опасность, когда я к ней спиной; но лишь лицо увидит Цезаря, то сгинет…»[6 - У. Шекспир, «Юлий Цезарь», Акт 2, сцена 2. (Пер. П. Козлова.)]

– И грязно. В этом парке ужасная грязь, а на тебе новое белое платье. Ты испортишь его, как только сядешь куда-нибудь. Это безумие. Самое настоящее безумие.

– За последние три недели я вдоволь насмотрелась высокохудожественных фильмов. Ну же, поехали в Фанленд, а? Я куплю тебе сладкую вату.

– Терпеть не могу.

– Какой ты нудный. Ладно, не бери в голову, поехали смотреть твоего «Макбета». А на променад я как-нибудь потом выберусь сама, может, даже подцеплю там симпатичного морячка…

Гарольд молча развернул автомобиль в сторону Фанленда.

7

– Двадцать три, – сказал работник аттракциона «Угадаю возраст». Джоан показала ему свои водительские права, чтобы доказать, что ей двадцать семь лет, и он выдал ей приз – ластик в форме динозавра.

Она предложила Гарольду тоже поучаствовать, на что тот ответил, что это портит карму.

Джоан подумала, что благодаря редеющим волосам и объемистому брюшку, выпирающему из расстегнутой спортивной куртки, шансы Гарольда на победу весьма высоки. Парнишка наверняка даст ему не меньше сорока лет вместо реальных тридцати четырех. Естественно, Гарольд, стеснявшийся своей внешности, участвовать в игре отказался.

Они гуляли по променаду.