Короли рая

Вероятно, и так, если тебе это удастся.

Кейл видел в глазах офицера удовольствие и победу. Страх, который он испытывал от осознания правоты мужчины, не заставил юношу забыть, зачем он пришел, но что он мог сделать? Хватка на его горле немного ослабла – Квал уже получил, что хотел.

– Убирайся с глаз моих. И не приходи сюда больше. Просто держи рот на замке, не трать попусту время, и я дам тебе уйти со флота в целости. А иначе… – Он пожал плечами, затем ударил толстым кулаком рядом с головой Кейла. – Я сделаю твою жизнь невыносимой. – Отпустив Кейла, он развернулся к столу, чтобы собрать свои вещи.

Кейл отмел порыв запрыгнуть офицеру на спину и повалить его на землю. Квал являл собою двести фунтов злого, пьяного морпеха. Битва будет краткой и неравной… На слегка дрожащих ногах Кейл вышел в ночь.

Но это было пять месяцев назад. Время года изменилось. Небеса – владения Ранги – взбаламутило муссоном, и вздымались огромные волны, но не достигали Шри-Кона, и как минимум неделю или две островитяне держали свои мысли о злобных богах при себе. А теперь солнце запекало все открытое ему до выбеленной, иссушенной кондиции, и рекруты прятались в тени не меньше, чем тренировались.

В ту ночь после стычки с офицером Кейл вернулся к себе и сидел на казарменной койке, лихорадочно соображая, затем взял перо с бумагой и составил письмо, которое попросил Тхетму отнести во дворец, когда тот сможет.

– Лично в руки Амиту из Нарана, брат. Если не сможешь его найти, просто вернись.

Тхетма ушел, не задавая вопросов. Он преодолел кордоны и сотню пристальных взглядов слуг с вопросами о том, зачем почерневший от солнца новобранец бродит по дворцу и требует иноземного наставника, но все-таки нашел Амита. Затем он вернулся и подмигнул с заносчивой ухмылкой, и Кейл сдержал желание обнять его.

Старик нанес визит несколько дней спустя и после того, как Кейл объяснил свою проблему, сразу же согласился помочь.

– В моей стране есть старая поговорка, – сказал он с усмешкой, – что не существует правил на войне. Я всегда считал ее нелепой. Правил явно не существует вообще.

К тому времени, как морсержант Квал сформировал команды и передал Кейлу его «партию» бедолаг-новобранцев, они с Амитом обсудили свои планы на месяцы до итоговых состязаний и завершения учебы. В основном именно Амит разработал необходимые рекомендации по питанию, заявив, что они крайне важны для атлетов и воинов у него дома. Но превратить мальчишек в команду предстояло именно Кейлу.

Первые несколько недель прошли в относительном спокойствии, пока офицеры Квала не начали замечать перемены в новобранцах Кейла. Тогда последовали ограничения – меньшие порции во время трапез, выдаваемые каменнолицыми поварами. Так что Амит помог Кейлу проносить еду в казармы. Они заплатили одному фермеру – другу семьи Тхетмы – и возили припасы ночью на тележке, пряча их под койками или в небольших ямках. Когда офицеры стали находить тайники, Амит подкупил некоторых работников кухни.

Затем появились «добавочные обязанности». Юнгам Кейла поручали множество чрезвычайно тягомотных заданий, призванных отнимать свободное время – обустройство кладовых или рытье канав, чистку оборудования примитивными средствами. Конечно, все это не очень способствовало тренировкам, поэтому Амит нанял местных мальчишек, чтобы они помогали делать работу. Кейл тайком приводил их, одетых флотскими новобранцами, а его юнги шли упражняться. Никто из офицеров ни разу не задерживался поглядеть.

Наконец, когда мелкие помехи не возымели действия, последовали ротации. С этим проблем возникло больше. Кейл с самого начала приказал своей команде скрывать достигнутые улучшения – следовало проваливать все групповые и частные муштровки без исключения или хотя бы справляться не без труда, памятуя, что важен лишь финал. Но Титоу, как на грех, не отличался смышленостью, и его рвение одержало над ним верх. Физические изменения в мальчиках бросались в глаза как ни крути, но десятое место в состязании, раньше приносившем тебе девяностое, стало куда более очевидным, как удар молотком по гвоздю.

Само собой, остальные юнги замечали «особый подход» отряда Кейла. Но только когда начались перетасовки, пошли разговоры. Некоторые из капитанов даже спросили Кейла, какого черта происходит, и юноша испытал побуждение рассказать им. Но взамен ответил, что не знает – он им не доверял и, скорей всего, не мог, – сознавая, что его команда слишком многое рискует потерять.

В ответ на перестановки Кейл составил список всех неуспевающих мальчишек своей «партии». Он побеседовал с ними по очереди (что не составило труда, ведь большинство из них слыли кем-то вроде изгоев для собственных команд), попросив каждого из них посещать тренировки с его юнгами, более-менее влиться в коллектив, объяснив, что случившееся с Калани вполне может случиться и с ними, так что лучше бы им готовиться уже сейчас. Он сказал, что рад поработать с ними, даже если их никогда не перетасуют, – и большинство согласились. Но приучить к новичкам его первых ребят было труднее.

Они так привыкли друг к другу и к ощущению собственной исключительности и особости, что не приняли перемену. Но Кейл объяснил, что на самом деле все они тоже братья, и если его юнги не будут упражняться с ними, то все, что они делали, может оказаться напрасным. По его словам, проблемой был именно Квал, и все вместе они заставят его съесть дерьма. К тому же для переведенных мальчишек это способ остаться с командой. Они неохотно согласились.

Так оно и шло. Неделю за неделей, месяц за месяцем новобранцы Кейла формально выполняли самый минимум, негласно работая усерднее, чем кто-либо еще. Они наращивали мышцы, терли мешки недосыпа под красными глазами, ковыряли свои мозолистые ладони и держались особняком. Они постоянно не отвечали нормам во всех возможных видах муштры. Начиная с гребли и заканчивая плаванием, лавировкой и оснасткой, они были, по всем официальным показателям, худшей группой новобранцев, какую когда-либо видел флот.

Ответственность за это офицеры возложили целиком на Кейла – очевидно, то был худший из возможных конфузов для принца. Всякий раз после муштры они орали на него за каждое проявление бездарности его команды; оскорбления, мат и угрозы становились все изобретательнее с каждой неделей. Его грозились лишить должности, вышвырнуть из флота, полностью распустить его команду. Но он знал, что Квал этого не сделает. Поэтому просто стоял и выслушивал это при всех. «Да, сэр, простите, сэр, мы добьемся большего, сэр». А затем, рано утром или поздно ночью, они тайно обсуждали лучшие результаты в отряде.

Но под вопросом оказались только лидерские способности Кейла, не его личные заслуги. Сам он не имел нужды в обмане – уж его-то в другую команду не сплавят.

Он набивал желудок так же часто, как и его отряд, упражнялся столько же или больше и обзавелся мышечной массой не хуже, чем у Фаутаве. Каждое мгновение дня, отведенное ему временем и собственным телом, он практиковал муштру – не только чтобы приобрести знания и тем самым научить других, но и чтобы заслужить их уважение.

Во всех индивидуальных смотрах Кейл выкладывался на все сто. Ко второму месяцу он оказался среди лучших, занимая двадцать пятое место почти в чем угодно. Он был далеко не самым сильным юнгой и всегда проигрывал многим другим в соревнованиях на скорость. Не было у него и шансов против двух дюжин рыбацких сыновей всякий раз, когда речь шла о такелаже, навигации либо маневрах, сколько бы он ни практиковался. Но к третьему месяцу он выиграл заплыв на длинную дистанцию.

Он вообще-то не планировал победу – и уж точно ее не ждал. Но пока он продирался через море, ныряя под волны и ощущая, как горят конечности и грудь, его соперники один за другим отсеивались. Он выполз на четвереньках на раскаленный белый песок и увидел шеренгу тех, кто сдались, обессиленно лежащих возле своих команд. И хотя это было всего лишь средство достичь цели, своего рода зрелище, чтобы обеспечить уважение собственных юнг, пока он притворяется, что знает все ответы в мире, Кейл вынужден был признать, что почувствовал себя… ну… круто.

Они поздравили его своей обычной смесью похвал и грубостей. Юнги вытащили его из моря обессиленным и дрожащим, допытываясь, как он это сделал; его почти безвольные руки лежали на плечах Тхетмы и Фаутаве. Как и тогда, в их первый день на пляже, он сказал им правду, и это чувство было как бальзам на его сердце. – Я плыл за вас, братья. Мы плыли вместе.

Они тут же отшутились, но затихли, и он почувствовал, как их руки хлопают его по спине, когда они уносили его, как приз. Это был хороший день.

Но были и плохие дни, так как перетасовки продолжались. Одна в месяц, затем одна в неделю. Всего пятеро юнг – половина команды. Квал явно больше не знал, кто лучший или худший, просто выбирал кого-то наугад, заменяя неудачником из другой команды. Только вот и это становилось все труднее.

Работа Кейла с более слабыми юнгами начала приносить свои плоды, и большинство замен было бы точнее описать как «заурядные». Затем, после перевода, к потехе либо замешательству друзей или врагов, показатели новобранца в отряде Кейла снижались до уровня остальных ребят. Офицеры казались сбитыми с толку.

Настроение Квала каждый день портилось все больше. Он срывался на офицеров, на капитанов, равно на слабых и на сильных – когда вообще снисходил до разговоров. Он полностью избегал «партию» Кейла, исключая лишь те моменты, когда надзирал за муштрой и давал самые беглые указания. Всей повседневной рутиной, от утренних проверок до времени приема пищи и отбоев, занимались его офицеры. Он даже не взглянул на Кейла с той ночи в офицерской столовой.

Его отсутствие стало таким же привычным и желанным, как и большинство других сторон жизни на флоте, и поэтому стало некоторым сюрпризом, когда за две недели до итоговых соревнований морсержант вызвал Кейла среди ночи. Такого они с Амитом не предвидели.

* * *

Один из офицеров разбудил Кейла и вывел во мрак. Ночь, как и большинство предыдущих, выдалась жаркой и душной, и двери казармы были открыты для слабого ветерка.

– Твой морсержант хочет поговорить с тобой, новичок, – прошептал посланец, и они пересекли пляж в тишине; теплый ночной воздух сухого сезона дул в сторону океана, на небе висел тонкий месяц.

У молодого офицера даже не было факела, и принц изо всех сил старался не споткнуться и не ушибить пальцы ног, пока его ум лихорадочно работал. Они шли вдоль все того же давно знакомого Кейлу белого побережья, но теперь оно внезапно показалось угрожающим.

Что задумал Квал? Пригрозить мне или команде каким-нибудь сфабрикованным обвинением? Выпороть нас или вышвырнуть с флота?

Допустит ли король, чтоб его сына порол кто-то, кроме него? Может ли сержанту сойти с рук избиение Кейла до бесчувствия?

Нет, его сочли бы слабаком, он может это сделать только сам.

Король не может позволить собственным людям запросто издеваться над его сыновьями, даже если втайне не отрицает это. Если морсержант собирается навредить ему, это случится внезапно, будет выглядеть как несчастный случай и произойдет наедине, так что присутствие посланца успокаивало Кейла.

Если только этот офицер не чрезвычайно предан Квалу или не целиком в его власти. Или Квал может устроить так, что меня с посланцем атакуют на пляже «злоумышленники» среди ночи…

Он обшаривал глазами пляж, но не мог ни хрена разглядеть. Возможно, покинуть казарму вообще было ошибкой. Ну и что бы сделал этот парень, протащил тебя через сотню мальчишек, пока ты с ним дрался? Чертов дурак. Теперь тебя зарежут ножом на берегу за то, что вел глупую игру против жестокого, пьяного ублюдка.

Он едва не развернулся, чтобы удрать. Но затем увидел впереди свет, ноги двинулись сами собой, и спустя еще одну длиннющую минуту он стоял неубиенный у офицерского здания, а меж тем его «проводник» открыл дверь, пропуская Кейла внутрь. Он прошел по узкому коридору в какую-то комнату для совещаний, где обнаружил большой стол и дюжину стульев. Морсержант Квал, одетый в мундир, одиноко сидел на дальней стороне с кипой документов.

– Спасибо, лейтенант, на этом всё.

– Сэр. – Мужчина четко кивнул и ушел, и Кейл с морсержантом остались одни.

Квал указал на стул.

– Добрый вечер, принц Ратама. Извиняюсь за обстоятельства, но я хотел поговорить до утра.

Ах, он «извиняется»? Какого черта?

– Все… в порядке.

Мужик улыбнулся.

– Во-первых, должен тебе поаплодировать. Ты был прав насчет некоторых из более слабых рекрутов – они добились заметных улучшений, во всяком случае, при верном руководстве.

Кейл моргнул, не находя слов, а улыбка мужчины сделалась глумливой.

– К сожалению, этот руководитель – не ты. – Он подтолкнул несколько листков через стол. – Это служебные оценки твоей команды за последние несколько месяцев. Они откровенно неприемлемые. Не припомню, чтобы когда-то видел более низкую общую оценку или столь же долгий период времени почти без улучшений. Мы пробовали перетасовку некоторых рекрутов, чтобы посмотреть, сможем ли что-то изменить, но это явно не удалось. Похоже, что и толковые рекруты достигают меньшего под твоим началом. Офицеры говорят мне, ты не прилагал вообще никаких усилий.