Семь возрастов смерти. Путешествие судмедэксперта по жизни

Удивительно, но в таких семьях порой оказывается старший ребенок, которому удалось избежать родительского гнева, потому что отец или мать увидели злой умысел лишь в поведении его брата или сестры. А для некоторых родителей детский плач олицетворяет нечто гораздо большее, чем их собственную беспомощность. Возможно, настойчивые требования ребенка напоминают им о собственных неудовлетворенных потребностях или о невыносимом множестве непреклонных требований других людей, с которыми они сталкиваются ежедневно. Вероятно, родителям попросту больше не на кого выплеснуть накопившуюся в них ярость. Быть может, детские крики обнажают все изъяны семейных отношений. Новорожденный ребенок – символ надежды, но на деле огромные потребности младенца могут лишить родителей последних радостей жизни. Нескончаемый детский плач может довести до ручки любого, особенно в условиях нищеты и запредельного стресса, хотя на деле никакая роскошь не способна от этого защитить. Тем не менее детоубийство не может быть оправдано. Давайте же послушаем, что говорят люди, сознающиеся в таких преступлениях.

Я провел вскрытие девочки четырех недель от роду, погибшей от черепно-мозговой травмы и субдурального кровоизлияния – очевидно, в результате сильного удара. На ее голове, лице и шее были заметны синяки – ее явно с силой хватали и удерживали. Кроме того, у нее были множественные переломы ребер: по моим оценкам, они были получены около десяти дней назад. Было очевидно, что этого ребенка систематически избивали, а затем убили.

У пары уже была одна девочка чуть старше года, и у нее не было каких-либо явных следов насилия. Ситуация в семье недавно резко изменилась, когда отец, Аарон, потерял работу в банке. На первых допросах пара все отрицала – прежде всего полиции, но, возможно, и самим себе. Вот что сказал отец, когда его впервые попросили объяснить синяки на лице новорожденной дочери.

ОТЕЦ: Ну мы думали, что как-то неправильно ее держим, когда выпускаем ей газы – другого объяснения мы не нашли… Следы прошли, но через несколько дней появились снова. Мы так и не смогли понять, в чем дело. Казалось странным, что они появляются все время в одном и том же месте, но мы так и не поняли из-за чего, потому что больше так ей газы не выпускали…

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Значит, вы не можете объяснить происхождение синяков у нее на щеках?

ОТЕЦ: Нет, я просто не могу этого понять!..

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Хорошо. При вскрытии судмедэксперт обнаружил у нее переломы ребер.

ОТЕЦ: Что вы говорите?

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Можете это как-то объяснить?

ОТЕЦ: Нет, я ничего об этом не знал, мне в голову не может прийти, как она могла их получить.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: У нее сломаны шесть ребер…

ОТЕЦ: Ни черта себе!

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Шесть сломанных ребер с одной стороны спереди, четыре с другой стороны, восемь сзади с одной стороны и три с другой.

ОТЕЦ: Господи Иисусе!

ДОЗНАВАТЕЛЬ: И она, очевидно, не могла сломать их сама.

ОТЕЦ: Нет, ну в смысле, мы выпускали ей газы, но не били же ее, просто по спине вот так гладили… Она плакала по ночам, но мы думали, что ей просто… кошмары снятся, ну или что-то в этом духе. Нет, я правда понятия не имею, как такое могло случиться.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Что ж, я думаю, что имеете.

ОТЕЦ: Нет, с чего бы мне врать?

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Непросто быть отцом новорожденного ребенка, но если вы вдруг не сдержались, уж будьте добры набраться смелости во всем признаться.

ОТЕЦ: Нет, ну я бы никогда не стал выплескивать злость на детях…

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Вскрытие также показало черепно-мозговую травму.

ОТЕЦ: Как… Как, черт побери, она могла ее получить?

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Об этом мы вас и спрашиваем.

ОТЕЦ: Это моя дочь, я ее любил… Если бы я сделал что-то не так, не вижу никакого смысла это скрывать или врать вам.

Нет даже намека на признание. А что насчет матери? Ее попросили объяснить, почему она пропускала приемы у врача.

МАТЬ: Я сказала Аарону: посмотри на нее, она выглядит так, словно мы ее избиваем, как я пойду с ней к врачу?

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Так и сказали?

МАТЬ: Да, так и сказала, но лишь потому… мне не хотелось, чтобы люди подумали, будто мы ее бьем, потому что мы этого не делали.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Должно быть, вы подумали, что все-таки сделали ей больно, либо это сделал кто-то другой.

МАТЬ: Я знала, что не делала этого, и у меня не было доказательств того, что это мог сделать Аарон. Никакого насилия я не видела.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Но вы все-таки подумали, что Аарон избил ребенка?

МАТЬ: Нет, не избил. Я подумала, что, может, он снова начал выпускать ей газы, как мы делали это раньше, вот синяки снова и появились…

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Но вы же сказали нам, что спросили у него, как именно он выпускал ей газы, и он вам объяснил, поэтому вы не могли так подумать.

АДВОКАТ: При всем уважении, мой клиент лишь пересказывает вам свои мысли.

МАТЬ: Полагаю, где-то в глубине своего разума я подумала: неужели это сделал он? Но подобные мысли, наверное, стараешься отогнать.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: То есть вы старались отогнать эти мысли?

МАТЬ: Потому что я не видела, чтобы он что-то делал, не слышала, чтобы она кричала… И он всегда очень хорошо с ними обращался. Такая мысль, может, и пришла мне разок в голову, но не более того.

В тот вечер отца снова допросили. На расспросы о травмах, полученных его дочерью, он отвечал все тем же удивленным тоном. Допрос пришлось остановить и перенести на следующее утро.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Вчера вечером, Аарон, вы попросили нас прекратить допрос.

ОТЕЦ: Мне нужно было время подумать.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: А еще, полагаю, вы хотели поговорить со своим адвокатом. Теперь, когда вы подумали, хотите ли что-то сообщить нам?

ОТЕЦ: Ну, только то, что это я нанес ребенку травмы, но… Знаю, что звучит ужасно, но я не понимал, что делаю. Это не оправдание. Я не оправдываюсь, но у меня была словно какая-то паника, а еще я был подавлен, потому что меня уволили с работы, и порой просто срывался. Но я не помню подробностей всего этого… А потом лишь сожалел о том, что сделал. Я не могу это объяснить. Это было как в тумане.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Ребенок много плакал, так ведь?

ОТЕЦ: Ее плач меня доставал, раздражал, и, думаю, я… как уже сказал… я сорвался и набросился на нее. Не помню, как или почему. После я помнил лишь то, что очень сожалел об этом.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Ребра ребенка были сломаны около десяти дней назад. Можете нам рассказать, как это произошло?

ОТЕЦ: Я толком не помню, если честно, это могло случиться когда угодно. Я правда не понимал, что делаю…

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Как, по-вашему, были сломаны ее ребра?

ОТЕЦ: Должно быть, я шлепнул ее или слишком сильно сжал в руках, сдавил, ну, не сдавил, а прижал к себе, чтобы она замолчала. Я не хотел сделать ей больно.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Но ребенок в таком возрасте…

ОТЕЦ: Я ее любил.