Ночные всадники. Нарушители закона (сборник)

Она колебалась с минуту и наконец проговорила едва слышно:

– Он… мой отец… он только законный отец… не настоящий… Он был в отсутствии три года… Я родилась за три дня до его возвращения.

– А! – воскликнул Треслер. – Теперь я понимаю! – Обняв ее, несмотря на все ее сопротивление, он прибавил: – Поверь мне, моя дорогая, что я никогда в жизни не чувствовал себя таким счастливым, как в эту минуту, когда узнал, что Джулиен Марболт не твой отец.

– Но ведь это позор для меня!

– Позор? – Он расхохотался, не выпуская ее из своих объятий. – Не смей никогда повторять эту глупость в моем присутствии. Я тебе прямо говорю, Диана, что я никому тебя не отдам, и ты должна оставаться со мной до конца моей жизни!

Глава XVII

По горячим следам

Возвращение Треслера в рабочий барак, к прежним товарищам, было для него настоящим триумфом. Он убедился, что они действительно любят его и считают его своим настоящим другом. Их заботливость трогала его. За ужином они старательно выбирали для него лучшие куски и усадили его как можно удобнее. Джо и Аризона также пришли, чтобы отпраздновать его возвращение.

Треслер с удовольствием слушал разговоры своих товарищей, их грубые шутки и смех. Он даже просидел как можно дольше за общей трапезой и неохотно встал, когда она кончилась и пора было расходиться.

Набив свою трубку, он прошел вместе с Аризоной к конюшне, где стояла его Леди Изабелла, которой он справедливо гордился.

– Как жаль, – заметил Аризона, – что у сержанта не было такой лошади, когда он погнался за Красной Маской. Он бы нагнал его.

Треслер ласково гладил свою лошадь.

– Ездил на ней кто-нибудь, пока я лежал? – спросил он индейца.

– Никто. Она все время стояла здесь.

– Пройдет еще немало дней, прежде чем я в состоянии буду снова сесть в седло, – задумчиво сказал Треслер.

Они вышли из сарая и остановились в воротах. Солнце уже спустилось к самому горизонту, и в восточной части неба потянулись ночные тени, окрашенные пурпурным отблеском заката.

– Аризона, – продолжал Треслер немного погодя, – мне надо выполнить одно очень неприятное дело. Я только что видел Марболта в окне его логовища. А мне надо сказать ему несколько слов.

– Относительно мисс Дианы? – спросил Аризона.

– Ты угадал.

– Так иди сейчас. Я останусь здесь и подожду. Может быть, я тебе понадоблюсь.

Треслер засмеялся.

– Ну, ведь я буду иметь дело не с Джеком, – сказал он.

– Конечно! И пожалуй, это еще хуже, – прибавил Аризона.

Треслер пошел по направлению к дому Марболта. Он был слаб и поэтому шел очень медленно. К тому же он был неспокоен. Конечно, его разговор с Марболтом будет простой формальностью, но он должен это сделать ради Дианы. Он горько улыбнулся, думая о том, насколько это бесполезно. Разве Марболт не знает, как обстоит дело, и разве он не высказал окончательно своего решения.

Аризона сидел и смотрел вслед Треслеру, который шел, пошатываясь, к дому Марболта. Американец мысленно награждал своего приятеля разными нелестными эпитетами, негодуя на его безумие. Вскоре к нему присоединился Джо, также заинтересованный тем, куда пошел Треслер.

В это время Треслер уже вошел в дом и находился в маленьком кабинете, у слепого хозяина ранчо. Марболт сидел у окна, уставясь красными, незрячими глазами на заходящее солнце. Он даже не повернулся, когда Треслер назвал себя.

– Мне необходимо поговорить с вами, мистер Марболт.

Слепой ответил не сразу, но тон его ответа был более вежлив, чем это можно было ожидать.

– Если вы находите это нужным, то я вас слушаю.

– Вы знаете, как обстоит дело между мной и вашей дочерью?

– Да.

– Я пришел, чтобы формально попросить у вас согласия на нашу помолвку.

Слепой перевел свои глаза на Треслера, стоявшего перед ним.

– У меня может быть только один ответ для вас. Вы были всегда мне неприятны здесь, на ранчо, и я буду рад, если вы удалитесь отсюда как можно скорее. Я вам выплачу обратно ваши деньги, и наше соглашение может быть уничтожено.

– Итак, вы отказываете мне? – спросил Треслер.

– Я уже ответил вам.

Лицо слепого было похоже на маску.

– Я решительно отказываюсь уехать отсюда, хотя мое присутствие и неприятно вам, – ответил Треслер, стараясь говорить как можно спокойнее. – Отказываюсь также от возвращения мне денег. Я хочу пробыть здесь для изучения дела ровно три года, за которые я заплатил вперед, согласно условию. Вы поймете, что не в вашей власти удалить меня отсюда, легальным или насильственным образом. Если же вы вздумаете прибегнуть к насилию, то это обойдется вам дорого.

Сказав это, Треслер ожидал взрыва ярости со стороны слепого, но ничего подобного не случилось.

– Очень жаль, – ответил Марболт с чем-то вроде улыбки. – Но вы вынуждаете меня прибегнуть к такой мере, которая может быть неудобна для нас обоих. Моя дочь уедет. Я был готов к этому, потому сделал уже некоторые распоряжения, касающиеся ее отъезда. Она отправится к одним нашим друзьям через две недели и пробудет там неопределенное время. Вы понимаете, Треслер? Вы ее больше не увидите. Она останется там, пока вы не уедете отсюда. Если вам придет в голову следовать за нею, то, конечно, наше соглашение будет расторгнуто этим поступком. Тогда она вернется сюда, но вопрос об удалении вас силой будет всецело зависеть от меня. Я должен предупредить вас, что во время своего отсутствия она будет жить в очень отдаленном и уединенном поселении, за много миль отсюда, и все письма, адресованные ей, будут вскрываться раньше, чем попадут к ней в руки.

С этими словами слепой повернулся к выходу, показывая этим, что беседа окончена. Но Треслер остался на месте, понимая, что это бесполезно.

– Во всяком случае, она будет счастливее вдали от этого дома, – заметил он многозначительно.

– Не знаю, – возразил слепой.

Треслер не мог больше сдерживаться:

– Вы бесчеловечно поступаете с вашей дочерью!

– Моей дочерью? – насмешливо повторил слепой.

Но Треслер не обратил внимания на его тон и продолжал, раздражаясь все более и более:

– Вы не имеете права становиться между нами. У вас нет для этого никаких разумных оснований. Говорю вам прямо, я не подчинюсь вам. Когда ваша дочь достигнет совершеннолетия, я увезу ее из этого дома, который никогда не был для нее родным домом, так же как и вы никогда не были для нее отцом.

– Это правда, – отвечал слепой с невозмутимым спокойствием.

– Вы не можете помешать мне. Закон…