Ночные всадники. Нарушители закона (сборник)

– Это свинья!

– Которая не делает чести своей породе, – заметил Треслер с улыбкой.

– Не делает чести! – воскликнул Аризона, вращая белками и раздувая ноздри. – Смейся! Смейся, долговязая обезьяна! Может быть, ты забудешь о смехе, когда узнаешь, что тут делается.

– Не бойся! Ничто меня не удивит после того, как я повидал Джека.

Аризона затих и задумался. Затем вдруг протянул Треслеру длинную худую руку.

– Спасибо, товарищ, – сказал он прочувствованным тоном. – Спасибо за то, что ты проучил этого скота. Мы все видели.

И его дикие глаза любовно заглянули в лицо соседа.

В этот вечер Треслер узнал много нового, особенно в области сквернословия. Он ужинал в бараке вместе с остальными рабочими, и его новые товарищи всячески изощрялись для него, вокруг него и на его счет. Прислушиваясь к их разговору, к вспышкам диких инстинктов и примитивной дружбы, он начинал думать, что все они не знали забот и жили минутой. Даже их ненависть к управляющему и хозяину ранчо, казалось, затихала с каждым ругательством, которое они отпускали по их адресу.

Когда сгустились сумерки, рабочие начали расходиться. Аризона показал Треслеру предназначенную для него койку и, заботливо расстелив на ней одеяло, сказал ему на прощанье:

– Слушай, Треслер. Я человек бывалый и могу дать тебе один совет. Если тебе будут слишком досаждать, пускай в ход револьвер. Никто в мире не посмеет тронуть тебя пальцем, если ты умеешь брать прицел. Прощай!

Но Треслер удержал его.

– Еще одно дело, Аризона. Мы с тобой почти одного роста. Не можешь ли ты уступить мне пару обыкновенных штанов, какие у вас принято носить.

Пастух слабо улыбнулся и направился к своей койке. Минуту спустя он возвращался с парою новых молескиновых штанов и бросил их на койку Треслера.

– Получай их на память за то, что ты не побоялся Джека.

– Спасибо. Но я тебе заплачу…

– Ни за что на свете, мистер! Прощай!

Глава IV

Ночные всадники

В эту ночь Треслер, несмотря на усталость, долго не мог уснуть. Слишком много мыслей шевелилось в голове, и непривычная окружающая обстановка не располагала его к покою. В бараке было душно, и два ряда коек с распростертыми на них человеческими телами, слабо освещенные двумя масляными лампами, производили впечатление тюрьмы.

Присев на край койки, он оглянулся на своих новых товарищей. Некоторые из них уже спали, другие молча курили, завернувшись в одеяла. Один держал в руке растрепанную книжку и напряженно всматривался в ее страницы.

Треслер набил трубку, зажег ее и с облегчением вышел на свежий воздух.

Было около десяти часов. Луна еще не взошла, но небо уже отливало синеватым сиянием, в котором все окружающие предметы принимали странную фантастическую форму. Воздух был наполнен слабым жужжанием насекомых. Изредка какая-нибудь из собак, охранявших ранчо, заливалась лаем, или слышался заунывный вой голодного койота, но затем все стихало, и ничто больше не нарушало спокойствия ночи.

Расхаживая взад и вперед вдоль темного барака, Треслер курил и раздумывал. И, как ни странно, его мысли неизменно возвращались к смуглому лицу Дианы Марболт, к ее грустным глазам, впервые взглянувшим на него из-под широкополой соломенной шляпы. Он чувствовал потребность узнать поближе историю этой странной девушки, разгадать и, может быть, устранить причину ее печали.

Выкурив свою трубку, он решил немного прогуляться и медленно пошел по направлению к строениям, расположенным по другую сторону лужайки.

Его внимание привлекло светящееся окно в доме управляющего. В этот час ему вовсе не хотелось встретиться с Джеком, и он поспешил пройти мимо. Но лишь только он достиг ближайшего сарая, дверь дома отворилась и на светлом фоне вырисовался маленький забавный силуэт, в котором он узнал Джо Нелсона. Вслед за ним на пороге появилась огромная фигура Джека, и Треслер явственно услышал их разговор.

– Завтра это должно быть сделано с утра, – сказал управляющий своим обычным грубым и хриплым голосом.

– Хорошо, – покорно отвечал Джо, – но ведь это седло не годится для того, кто к нему не привык.

– Не твое дело рассуждать! Слушайся, когда я говорю!

С этими словами Джек захлопнул дверь. Немного погодя маленькая фигурка Джо Нелсона вынырнула из тени на более светлую часть лужайки и заковыляла по направлению к бараку. И вдруг Треслер увидел нечто заставившее его улыбнуться. Джо Нелсон остановился и, обернувшись, погрозил кулаком в сторону дома управляющего. Затем спокойно продолжал свой путь.

Свет в окне погас, и Треслер направился дальше, к открытому навесу, под которым стояли телеги.

Пройдя несколько шагов, он снова услышал за собою стук открывающейся двери и чьи-то тяжелые шаги. Теперь он был уверен, что управляющий вышел наружу.

Укрывшись в тени навеса, Треслер подождал, когда затихнут шаги, и затем продолжал свою прогулку.

Перед ним была черная стена леса, тянувшаяся в обе стороны, сливаясь с сумраком ночи. Треслер свернул вправо и, поднявшись вдоль нее по склону холма, приблизился к большому дому настолько, что отчетливо различил его очертания. Тогда он остановился с намерением отправиться в обратный путь.

Достав спички, он только что собрался снова закурить трубку, как вдруг перед ним блеснул луч света. Это продолжалось всего одну секунду, но все же достаточно, чтобы он мог определить, что свет исходил из окна большого дома, в том месте, где, по его предположениям, находилась спальня Джулиена Марболт.

Некоторое время он ждал, чтобы свет появился снова, но дом оставался по-прежнему темным и безмолвным. Тогда Треслер опять занялся своей трубкой, но, по-видимому, ему не суждено было закурить. Лишь только он поднес спичку к коробке, его слух, болезненно обостренный в окружавшей его тишине, явственно уловил топот конских копыт в чаще леса. Топот становился громче, и наконец Треслер услышал ржанье лошадей. Невольно он отступил и укрылся в кусты, прислушиваясь и вглядываясь в полумрак. И это было как раз вовремя. Не прошло и минуты, как из темной глубины леса вынырнули два всадника и медленно двинулись прямо в его сторону.

Шагах в десяти от него они остановились и в течение нескольких минут, молчаливые и неподвижные, глядели на спящее ранчо. Треслер напрягал зрение, стараясь различить их лица, но темнота мешала ему, и только одна деталь не ускользнула от его внимания благодаря тому, что фигура одного из всадников вырисовывалась на фоне звездного неба. Лицо этого всадника было покрыто чем-то совершенно скрывавшим его профиль.

Все это произошло так быстро, так неожиданно было их появление, и так внезапно они исчезли в чаще леса, что Треслер готов был считать себя жертвой галлюцинации. Но треск валежника под копытами лошадей, медленно замиравший по мере их удаления, убедил его, что он видел живых людей.

Ему пришло в голову, что это могли быть двое пастухов, дежуривших ночью у какого-нибудь стада. Но затем он вспомнил, что все рабочие спокойно спали в бараке. Удивленный и несколько встревоженный, он вылез из кустов и побрел домой с твердым намерением лечь спать.

Однако его приключения еще не кончились. Невдалеке от барака он заметил фигуру человека, медленно двигавшуюся к нему навстречу с какой-то ношей. Минуту спустя перед ним оказался маленький Джо Нелсон с седлом на плече.

– Алло, Нелсон! – воскликнул он с удивлением. – Куда вы идете в такую пору?

Нелсон опустил седло на землю и, прежде чем ответить, внимательно, с ног до головы, осмотрел выросшую перед ним фигуру.

– Куда я иду? – повторил он задумчиво. – Я исполняю одно поручение, чтобы не забыть его утром. Джек велел мне принести в конюшню мое седло. Но вы-то почему не в постели, мистер Треслер?

– Не надо никакого «мистера», Джо, – дружески заметил Треслер. – Позвольте, я пойду с вами. Мне так не хочется возвращаться в барак.

– Идем!

Джо снова поднял седло и, перекинув его через плечо, молча пошел вперед в сопровождении Треслера.

Когда они подошли к коралям, Джо положил свою ношу у подножия бревенчатой стены и повернулся к своему спутнику.

– Ну, теперь спрашивайте, – сказал он серьезно. – Я думаю, у вас кое-что вертится на языке.

Треслер рассмеялся:

– Однако как вы проницательны, Джо! – Он посмотрел вниз на седло. – Зачем это понадобилось Джеку?

Вопрос был задан им случайно. Он просто хотел выиграть время, чтобы лучше подойти к тому, что его интересовало в действительности.