Принцесса из борделя

Тяжелая, пульсирующая головка туго втиснулась в мою пустоту, но благодаря влаге, без напряжения прошла дальше. Сомерайт зашипел, закатив глаза. Кажется, ему было хорошо. Но вот мне с этого ракурса было страшно.

Он начал двигаться медленными толчками, каждый раз немного отступая назад, но входя глубже. Томно и сладко. Он делал это пока не вошел до конца, не уперся в преграду внутри меня и тогда словно обезумел, поймав какую-то свою волну.

Барджузи больше не покусывал мою грудь, он стиснул ее и держал, а Гроуд опустил свои руки мне на плечи, чтобы я не смела шелохнуться. Демон между моих ног входил в меня резко, часто, буквально вбивая в колени Гроуда. Мне не было больно от этого, но пожалуй, такой темп был слишком быстрым для того чтобы мне достичь наслаждения. Но ему и нужно было вовсе не это. Он всаживал себя в меня снова и снова, шипя, рыча, туго вбиваясь опять и опять. Я чувствовала, что он, должно быть все же не входил в меня весь, и это словно злило его, он хотел большего. Его жесткие руки больно сжали мои бедра и я поняла, что он близок к цели, я ощутила, как внутри меня его плоть начала мелко вибрировать и это были такие необычные ощущения, что я почти провалилась в свой стон, но не успела достигнуть апогея, в отличие от Сомерайта.

Горячее семя толчками пролилось в мое лоно и я почувствовала томную тяжесть внизу живота, а затем пустоту, когда демон стремительно вышел, уступив место Барджузи.

Этот уже не медлил, вошел сразу, на всю длину, очень туго и часто задвигался, заставляя семя Сомерайта покидать меня, стекая по складке между ягодиц. Его член будто был короче, но толще, потому что я чувствовала, как он бился об меня пахом и мне было почти невыносимо тесно с ним внутри. Его продолжение также начало мелко вибрировать, причиняя мне удовольствие на грани экстаза. Наконец и он запрокинул голову изливаясь в меня горячо, толчками вбивая остатки семени в преграду внутри.

Настала очередь Гроуда и он по-хозяйски перевернул меня на живот, ввел два пальца между складочек, поводил и вынул, а затем скользким и густым намазал мою вторую дырочку и сильно уперся в нее головкой, дожидаясь пока я приму его сама. Как бы то не звучало, но это было совсем не сложно – я к тому моменту уже совсем обезумела от желания разрядки. Узел в животе сжимался так, что становилось мучительно больно…

Его движения были не быстрыми, плавными. Он входил и выходил снова, исследуя меня и причиняя удовольствие… «Так вот значит зачем охотится Амарант» – не весело подумала я. Но мне было безразлично. Я хотела большего. Еще сильнее, еще глубже, мне нужно было все возможное для того чтобы достичь долгожданного апогея, иначе я бы просто умерла, выбившись из сил.

Гроуд приподнял меня за плечи, продолжая скользить во мне и снизу лег Сомерайт, а может быть и Барджузи… нет Сомерайт – он ввел в меня свой длинный член, не встретив никаких препятствий и задвигался в ритме с Гроудом. Я была такая тугая, скользкая внутри и снаружи от них, от себя. Они углублялись по очереди создавая внутри меня какую-то невероятную симфонию чувств, оставляя меня на грани разрядки, но не подпуская к ней. А я хотела нырнуть за край!

Барджузи взял меня за волосы и подставил к приоткрытому рту напряженную розовую головку, а я с готовностью принялась облизывать ее и посасывать, как показывала Жасмин на примере огурца. Только тут был целый кабачок, и я и его с готовностью приняла в свое тело. Все это не могло долго продолжаться, я почувствовала во рту, в своем лоно и заднице знакомые вибрации, они были близки, но в этот раз не торопились, давая мне насладиться, дойти до конца… и я взорвалась этим всепоглощающим чувством, оглушительно громко, до искр в глазах уже на волнах отступающего экстаза, почувствовав, как все трое изливаются в меня и кажется, потеряла сознание…

8. Теряю землю под ногами и обретаю вновь

Потерять сознание не так необычно, как очнуться после этого и понять, что провел в беспамятстве не час и не два. Этот краткий миг, на который я позволила себе провалится в мирное ничто на самом деле длился не меньше пяти часов, потому что, когда я наконец раскрыла глаза, за мансардным окном прямо надо мной уже занимался рассвет.

Я лежала на смятых простынях раскинув руки, смотрела на светлеющее небо над собой и боялась пошевелиться. Мне очень хотелось, чтобы все, что со мной произошло оказалось просто сном, что я на самом деле не пошла на это… это безумие и ночной гость не пришел, а просто подарил мне двадцать пять тысяч делариев.

Нет, я никогда не думала, что деньги в «Лиловой Розе» достаются цветочкам мадам Кардамон за так! Я прекрасно видела, в каком состоянии иногда пребывали девочки после ночи с гостями, взять хоть оргии Жоржетта Второго, чего только я не наслышалась и не навидалась после них. Например, один раз пришлось вынимать бутылку от шампанского из Амаранта… хорошо, что это было розовое шампанское «Мильский бутон», которое продавалось в длинной узкой бутылке, а не в обычной. Гости порой доходили до крайности в своей жестокости и жажде удовлетворения самых низменных плотских потребностей.

И все же, лежать так и бояться дальше было нельзя – тело начало затекать от напряжения, и я медленно села в кровати. Это был кошмар… все мои причинные места болели, а ноги и грудь были улиты… стараясь не вдаваться в подробности даже для самой себя, я бросилась к тазу на туалетном столике, в котором осталась вода с вечернего умывания. Я смочила в ней полотенце и яростно терла себя, пока не убедилась, что не осталось и следа. Холодная вода бодрила, растертая докрасна кожа горела… но я все равно чувствовала себя грязной. Сейчас мне хотелось выпить «горькую участь шлюх» так, будто то была не жижа из личинок древолаза и полыни, а желанный Богами волшебный нектар… пожалуй, только это средство сейчас утолило бы мои терзания.

Что осталось мне от вчерашнего пика наслаждения? Горькие мысли о том, что три демона использовали меня, как вещь и их грязь осталась на моем теле, но хуже того, во мне самой, ведь я никогда не смогу этого забыть. Вот она, истинная цена красоты на продажу… неужели моя мать так зарабатывала на хлеб и кров? А мои сестры? Неужели кто-то в целом мире готов на такое ради достатка?

«Им больше не придется» – напомнила я себе и строго посмотрела на себя в зеркало напротив. Растрепанная, с яростным румянцем на щеках, я все еще была красива той кукольной красотой, которая в большой цене у сластолюбцев. Но это же не я, так чего жалеть? Могло ли нечто подобное перепасть на долю страшной уродины, которой я была до того, как надела зачарованный амулет?

Я с содроганием вспомнила о том, как в тайне мечтала, чтобы в темном переулке ко мне пристал незнакомец и сделал со мной то, на что при свете дня никто не отважился бы даже на спор. Я всего лишь хотела не видеть лица, чтобы затем представлять себе на его месте любое другое… я была такой идиоткой! Все это расхваленное чувство полета, соприкосновения с божественным, погружение в саму сущность магии и прочие эпитеты, которые люди подбирают к оргазму не стоит той грязи, которую это чувство может за собой таить!

Я вспомнила короля Генриха… своего ласкового короля, первого любовника и чуть не расплакалась. Пусть и не любя, но он дарил нежность, он не искал эмоций только для себя, ему хотелось быть сопричастным с моими переживаниями. Хотя, быть может и то было особой формой извращения?

И я снова одернула себя. На что же я надеюсь? Неужели я так свыклась со своей начарованной красотой, что уже строю на нее планы?

Найти любимого мужчину…

Стать ему верной женой…

Воспитать детей вдали от этой грязи, чтобы они даже не допустили мысли о том, чтобы зарабатывать на кров и пищу лежа на спине…

Все это не для Лобелии, принцессы из борделя! Все это не для Либи, кривой горбуньи из «Лиловой Розы» мадам Кардамон!

Но для кого?

Не для той ли маленькой девочки, что все еще живет во мне? Чистого создания, что верит в то, что ее маму в волшебную страну забрали феи, потому что она была слишком красива для этого мира. Той, что все еще не понимает, отчего ее не выпускают из дома одну и запирают в чулане за кухней при приходе гостей…

У каждого в мире есть своя роль, своя судьба. Наверно моя в том, чтобы спустя годы притеснений и обид, простить сестер и помочь им стать свободными. Чтобы те удачно вышли замуж и родили счастливых розовощеких малышей, которые не будут знать одиночества и горьких слез.

А что до меня, то я тоже найду свое счастье с пятью-то тысячами делариев… куплю маленький дом где-нибудь на отшибе у леса, заведу кошек, собак… или попугаев – им-то все равно, красив ли тот, кто их кормит и дарит ласку. Буду печь свои булочки с корицей и пить кофе, наслаждаясь рассветом по утрам…

Нет, это не было счастьем на горизонте, но дарило мне надежду. Теплые лучи на щеках, мокрых от горьких слез… Слезы высохнут и больше не появятся, ведь у меня есть цель, о которой я не должна забывать.

Еще одна ночь – и мы будем свободны. Все вместе и каждая по-своему. И даже если она будет худшей в моей жизни, я справлюсь.

Я ведь не из этих цветочков, в конце-то концов!

***

Найдя незыблемую точку опоры, я обрела спокойную решимость. Где же еще нам, зачарованным горбуньям искать поддержку, как не в своем собственном закаленном ведомыми лишь нам страданиями сердце?

Меня обуяла жажда деятельности, несмотря на раннее утро… хотя, что значит на раннее? Ишь, что, расслабилась! В свою бытность кухаркой-поломойкой-горничной-экономкой я к такому часу уже кучу дел переделывала. Вот и сейчас сорвала с огромного ложа грязное постельное белье, взбила перину и подушки, навела в комнате порядок, так сказать, и уселась ждать мадам. Она, к слову пришла достаточно скоро… вся такая сияющая, медовая – еще бы, такие деньжищи за ночь с кривой горбуньей получить. Да она просто магистр среди всех владелиц борделей! Ей в пору свою школу успешных мадам открывать!

В этот раз ей помогал не Амарант, а Ирис, самая молоденькая в «Лиловой Розе»… ну, помимо меня. Девушка была чудо как хороша – яркие карие глаза под опушкой черных ресниц, длинные темные волосы без единой волны, словно водопад опадавшие на хрупкие тонкие плечи. Нос, пожалуй, был чуть крупноват, но этот недостаток вполне извиняла большая налитая грудь, к которой так неравнодушны многие мужчины.

Ирис привел «Лиловую Розу» отец, сказав, что натура девушки слишком страстна и испорчена, чтобы он мог с ней справиться, так пусть хоть катится в бездну разврата не на холодной портовой улице, а в богатых апартаментах. Сомнительная такая отцовская забота, тем более, что за нее сполна заплатили золотом. По началу мне не верилось в его историю – мне сложно было представить столь милую девушку распущенной… но судя по тому, как охотно и без указки юная Ирис взялась за работу, в доме мадам Кардамон ей было самое место.

Мне позволили умыться, не задавая вопросов, вгоняющих в краску. Кажется, по одному моему жесткому взгляду было понятно, что я была не в восторге от пережитого и вполне могла бы выдрать клок волос любому не в меру любопытному посетителю моей опочивальни. А то и не из головы…

Горький бальзам от нежеланных ублюдков я выпила даже не поморщившись, еще и причмокнула для большего эффекта. Эффект был – Ирис замутило и она, прикрывая рот, выбежала из комнаты. Я-то знаю, что ее всегда чуть ли не силой приходилось заставлять его пить.

Мадам неодобрительно покачала головой, но ничего не сказала.

Кажется, я начала входить во вкус. Потерять работу было не страшно, и я откровенно начала капризничать, на что Кардамон только зыркала недобро, но даже не пыталась найти на меня управу.

Например, с того дня требовала к завтраку персиков, хотя знала, что их чуть свет раскупают на привозе и нужно было вставать еще до рассвета, чтобы удовлетворить мой каприз. Но и поделом новой кухарке-поломойке-горничной-экономке… хотя, той все – что с гуся вода.

На мое место взяли Гурьяну – вот уж недальновидное назначение! Булочки теперь подавались жесткими и подгорелыми, кофе прогорклым, а еда на обед и ужин и вовсе была ни к черту… что и говорить о порядке в комнатах. Этой девице просто было не до работы, уж не знаю, то дух особой страсти, что летал по коридорам «Лиловой Розы» или просто ее дурная натура покоя бедняжке не давала, но за раздвиганием ног перед охраной, да кухонными поставщиками ее можно было заметить чаще, чем за работой.

Мадам терпела не долго, видимо, просто подыскивала более подходящую замену – спустя пару дней скандалов и всеобщей голодовки на кухне в моей коморке обосновалась одноглазая бабка Калтея. Готовила она сносно, убирала чисто, но ко всей нашей богадельне относилась с нескрываемым презрением, мол, если бы не нужда, за милю бы кругом нас обходила. Поэтому на всякий случай приходилось следить за консистенцией напитков и проверять все на глаз, прежде чем есть… мало ли, плюнет или какой дряни подмешает. Хотя, сама, поработав на кухне, я знала, что на вид не определишь. Но все равно старалась не есть и не пить то, что вызывало подозрения.

По вечерам «Лиловая Роза» жила обычной жизнью. Вот только я больше не зажигала перед ее входом волшебные лиловые огоньки. Мне теперь вообще не разрешалось покидать комнату, если в доме были гости… снова, все как в детстве… Только теперь то было в моих интересах, не мельтешить перед гостями лишний раз милым личиком и аппетитными формами.

Сестры продолжали работать, но теперь у всех нас появилась отдушина и новое любимое времяпровождение. Если кого из них не выбирали на вечер, мы собирались у меня на сестринское суаре, утащив с пира, бушевавшего в нижних комнатах продажной страстью, немного угощений. Мы пили шампанское строя планы на будущее и… в них всегда было мне место. Я размышляла вместе с ними, но все боялась поверить, что такое случится на самом деле. Возможно… останься я такой, как есть навсегда? Но будущее было столь туманным… и все же, я не спешила разбивать их так лихо строившиеся планы своими вопросами или недоверием, я просто наслаждалась тем, чего у меня никогда не было – теплом родственных объятий, беззаботным смехом в кругу близких, которых я влекла к себе, а не отталкивала.

Так шло время, пока очень скоро не настал день моего последнего испытания. Я ждала его, но в то же время боялась и от того, когда под утро одного из дней проснулась от необычайного переполоха на улице перед нашим домом, буквально не находила себе место, пока мадам Кардамон не пришла с разъяснениями.

Пришла не одна, а в сопровождении двух рослых мужчин в красных бархатных камзолах с неизвестным мне гербом – змеей, оплетавшей гору, за которой всходило или садилось солнце. Краснолицые, утомленные они несли огромный, явно крайне тяжелый предмет, скрытый под черным бархатным полотном. Более всего он напоминал картину, но когда мадам стащила с него покрывало, я узнала, что передо мной…

9. Желанная встреча

Такого богатства во всем Эвеноре не сыскать более десятка штук и при том от того десятка лишь несколько будут работать как прежде, потому что помимо обладания сим зачарованным предметом, им еще и нужно было уметь управлять.

Зеркало Эвандоэле, или «Эльфийское Зерцало» было создано во времена войны между людьми и остроухими обитателями Чернолесья. Это сейчас мы называем их Чернолесскими эльфами, а когда-то, во времена первых людей, эти величавые существа населяли всю территорию Эвенора и лишь потом, усилиями всех людских молодых королевств, были оттеснены за границу необъятного и опасного массива, занимавшего необозримую часть материка.

Эльфийское Зерцало было создано Эвандоэле Мудрым, королем эльфиским от третьей династии дома Амадаэн. С его помощью он молниеносно перебрасывал целые армии к местам сражений и устраивал засады в самых неожиданных для противника местах.