Огненный трон

Створка окна легко распахнулась. Никаких магических взрывов, никакого рева сигнализации не последовало. Вот и славно. Облегченно вздохнув, я спрыгнул с подоконника в коридор, ведущий к египетскому отделу экспозиции. Может, сегодня у нас действительно все получится?

Египетские древности навевали множество воспоминаний. До декабря прошлого года большую часть своей жизни я проводил, путешествуя с отцом по всему свету. Он много ездил по музеям и читал лекции по Древнему Египту. Тогда я еще не знал, что он маг; это выяснилось только в прошлое Рождество, когда он освободил из многовекового плена нескольких богов, после чего наша жизнь сильно осложнилась.

Теперь любой египетский экспонат, на какой я бы ни глянул, вызывал во мне очень личные переживания. Проходя мимо изваяния Гора, я даже вздрогнул. В конце прошлого года сокологоловый бог вселился в мое тело – пусть ненадолго, но впечатлений мне хватило. А когда мы прошагали мимо большого саркофага, я сразу вспомнил, как злобный бог Сет заточил нашего отца в такой же вот золоченый гроб в Британском музее. Повсюду на глаза попадались изображения Осириса – синекожего бога мертвых, и я снова и снова принимался думать о том, как наш папа пожертвовал собой, чтобы стать новым носителем духа этого божества. Теперь он пребывает где-то там, в магических безднах Дуата, восседая на троне царя загробного мира. Трудно передать словами, до чего это странно: смотреть на древнее изображение египетского бога, созданное пять тысяч лет назад, и думать: «Да, это мой папа».

Все прочие экспонаты тоже выглядели знакомо, как давно привычные семейные реликвии: вот магический жезл, точь-в-точь как у Сейди; вот изображение серпопардов – полулеопардов-полузмей, которые однажды напали на нас прямо здесь, в Бруклине; а вот страница из Книги Мертвых с изображением демона, с которым нам тоже довелось повстречаться лично. И, конечно, повсюду были шабти – магические статуэтки, которые оживали, если хозяин позовет их. Несколько месяцев тому назад мне очень нравилась одна девушка по имени Зия Рашид… а потом оказалось, что она тоже шабти.

Первая любовь – сама по себе штука непростая. А если еще девушка, по которой ты страдаешь, вдруг у тебя на глазах рассыпается на глиняные черепки, вот тут по-настоящему понимаешь, что значит «разбитое сердце».

Мы миновали первый зал с потолком, расписанным символами египетского зодиака. Шум праздничного веселья из бального зала доносился даже сюда.

Во втором зале египетской экспозиции мы остановились перед каменным фризом размером с гаражные ворота, на котором было вырезано изображение чудовища, топчущего людей.

– Это что, грифон? – спросила Жас.

– Ага, – кивнул я, – египетская версия.

Как положено, у чудовища было тело льва и голова хищной птицы, вот только крылья выглядели иначе, чем принято изображать у грифонов. Они были совсем не похожи на сложенные птичьи крылья и лежали вдоль спины – длинные, ощетинившиеся острыми перьями, как пара стальных щеток. Уж не знаю, как египетские грифоны на них летали – наверно, просто били ими по воздуху, как бабочки. Когда-то фриз был ярко расписан, но сейчас я заметил только остатки позолоты на шкуре зверя. Впрочем, даже с облупившейся краской грифон выглядел подозрительно живым. Его глаза как будто неотрывно следили за мной…

– Грифоны играли роль защитников, – припомнил я папины рассказы об этих монстрах. – Охраняли сокровища фараонов и все такое.

– Здорово, – оценила Сейди. – То есть они должны были нападать на… скажем, воров, которые вламывались в музеи, чтобы выкрасть оттуда ценные артефакты?

– Это просто каменный фриз, – сказал я как можно спокойнее, хотя вряд ли от этого кому-то полегчало. Египетская магия вообще-то в том и заключается, что превращает слова и изображения в реальность…

– Вон там, – сказал вдруг Уолт, указывая куда-то дальше. – Это она?

Мы опасливо обошли грифона по широкой дуге и подошли к статуе, установленной в самом центре зала.

Это было изваяние бога высотой футов восемь, высеченное из черного камня. Одежда у божества была самая что ни на есть египетская: обнаженный торс, юбка и сандалии. Голова у него была баранья, с витыми рогами, от которых за минувшие столетия остались лишь короткие обломки. Венчала эту голову странная корона в виде диска, обрамленного змеями. Прямо перед богом стояла человеческая фигурка гораздо меньшего размера, и бог держал над ее головкой ладони в благословляющем жесте.

Прищурившись, Сейди посмотрела на иероглифическую надпись на пьедестале. Что-что, а древнеегипетскую письменность она разбирала превосходно – еще с тех пор, как однажды в нее вселился дух Исиды, богини магии.

– ХНМ, – прочитала она вслух. – Наверно, если вставить пропущенные гласные, должно звучать как «Хнум».

– Точно, – кивнул я. – Значит, это та самая статуя, которая нам нужна. Гор сказал, что она содержит в себе секрет, позволяющий отыскать «Книгу Ра».

К сожалению, особыми подробностями Гор со мной не поделился. И теперь, когда мы нашли нужную статую, я все еще не имел понятия, каким образом она поможет нам в поисках. Пока я просто сосредоточенно таращился на иероглифы, надеясь наткнуться на какой-нибудь ключ к разгадке.

– А кто этот мелкий перед богом? – полюбопытствовал Уолт. – Ребенок, что ли?

Жас вдруг щелкнула пальцами.

– О, я вспомнила! Хнум – это бог, который создал первых людей, слепив их из глины на гончарном круге. Наверное, статуя изображает, как он именно этим и занимается: лепит человека.

Она посмотрела на меня, ожидая подтверждения. А я, сказать по правде, совсем забыл эту историю. Хоть мы с Сейди и считались наставниками, частенько случалось, что Жас помнила подробности египетской мифологии куда лучше нас.

– Верно, молодец, – покивал я с важным видом, чтобы не ударить в грязь лицом. – Человек из глины, все правильно.

Сейди с хмурым видом разглядывала рогатый лик божества.

– Кого-то он мне напоминает… Вроде был такой старый мультик про лося… как же его… а, Бульвинкль! Что, этот Хнум был богом лосей?

Да уж, Сейди иногда как ляпнет… Впрочем, я, наверно, об этом уже упоминал.

– Хнум представлял собой одну из ипостасей бога солнца, – пустился я в объяснения для особо необразованных. – Всего их было три: утром он принимал облик Хепри, бога-скарабея, который олицетворял восходящее солнце, днем он становился Ра, а закатное светило, готовое опуститься в потусторонний мир, воплощал собой Хнум с головой барана.

– Как-то все сложно, – насупилась Жас.

– Ничего сложного, – тут же вмешалась Сейди. – Обычное дело. Возьми хоть Картера: у него тоже несколько ипостасей. Утром он зомби, днем – что-то вроде слизняка, а к вечеру…

– Сейди, – не выдержал я, – заткнись, а?

Уолт задумчиво почесывал подбородок.

– А мне кажется, Сейди права, – поделился он. – Прямо вылитый лось.

– Спасибо, – обрадовалась поддержке Сейди.

Уолт слегка улыбнулся, но вид у него при этом оставался какой-то встревоженный, словно его что-то сильно заботило. Жас тоже то и дело поглядывала на него с беспокойством. Интересно, о чем же все-таки они говорили, когда мы их застукали?

– Ладно, давайте пока закончим дискуссию насчет лосей, – решительно сказал я. – Эту статую нужно доставить в наш Бруклинский Дом. По идее, в ней скрыт некий ключ…

– А как мы его будем искать? – спросил Уолт. – К тому же вы до сих пор еще не объяснили, для чего нам так сильно нужна эта самая «Книга Ра».

Я заколебался. Вообще-то, мы не спешили рассказывать нашим ученикам некоторые вещи, даже Жас и Уолту. Например, про то, что весь мир может погибнуть всего через пять дней. Такие вещи очень отвлекают от учебы.

– Я все объясню, когда мы вернемся, – пообещал я. – А сейчас давайте лучше подумаем, как можно вынести статую из музея.

Жас иронично приподняла брови.

– Боюсь, ко мне в сумку она вряд ли влезет.

– А мы на это и не рассчитывали, – хмыкнула Сейди. – Мы вот что сделаем. Применим к статуе заклинание левитации, потом с помощью отвлекающего маневра выгоним народ из бального зала…

– Эй, погодите, – перебил ее Уолт, наклоняясь к меньшей фигурке. Человечек улыбался, как будто искренне радовался, что его слепили из глины. – Смотрите, у него амулет на шее. Скарабей.

– Ну, это очень распространенный символ, – пожал плечами я.

– Угу, – согласился Уолт, указывая на собственную немаленькую коллекцию. – Но скарабей – это символ возрождения Ра, правильно? А эта статуя изображает, как Хнум создает новую жизнь. Может, нам и не нужна вся статуя? Может быть, ключ находится в…

– Точно! – воскликнула Сейди, тут же хватаясь за жезл. – Отличная идея!

Я готов был крикнуть: «Сейди, нет!» – но знал, что это бесполезно. Она все равно меня никогда не слушает.

Моя сестра коснулась жезлом амулета на груди человечка. Ладони Хнума тут же засветились, и голова меньшей статуи вдруг раскрылась четырьмя створками, как верхушка пусковой ракетной шахты. Из шеи человечка торчал пожелтевший от времени папирусный свиток.

– Вуаля, – гордо объявила Сейди и, небрежно сунув жезл в сумку, потянулась к свитку.