Уосэ Камуи. Часть I

Теперь она могла хорошенько его рассмотреть: белая шерсть топорщилась на нём и уже не согревала это худое тело, бока ввалились, хребет торчал буграми из спины, а голова выглядела несоразмерно большой к телу. Шерсть на боку, на который её отец накладывал лечебную мазь, была пропитана запёкшейся кровью. Зеленоватое снадобье плохо прикрывало глубокую рану, и кровь сочилась из неё то здесь, то там, уже образовав на полу рядом с волком небольшую лужицу.

Почувствовав неимоверную жалость к страдающему животному, девочка погладила волка по голове. На её глаза навернулись слёзы, и она шмыгнула носом, стараясь удержать их.

Зверь посмотрел на неё большими синими глазами, жалобно засвистел носом, вильнул хвостом, как это делают собаки, и снова устало прикрыл веки. От этого она снова зашмыгала носом.

И повинуясь внезапному порыву, девочка прокралась обратно к очагу и плеснула в чашку немного похлёбки, прихватила с собой ложку и нож, используемый матерью при готовке пищи, и вернулась к волку обратно. Он не пошевелился даже когда она осторожно поставила чашку рядом с его мордой. Взяв в руки нож, и секунду поколебавшись, девочка осторожно перерезала верёвку, стягивающую его пасть.

Зверь вздохнул, приоткрыл глаза и посмотрел на неё. Она перерезала оставшиеся путы, стягивающие его передние лапы, и пододвинула похлёбку ближе к нему.

Волк покосился на неё, втянул запах носом и снова посмотрел на девочку. Она зачерпнула из чашки ложкой и поднесла её к самому рту зверя. Тот поморщился и отвернулся, устало прикрыв глаза, и еле заметно вильнув хвостом в знак благодарности.

Окончательно расхрабрившись, девочка попыталась приоткрыть зверю пасть, чтобы влить в неё похлёбку. Но это оказалось для неё непосильной задачей, и ложка просто ударилась о плотно сомкнутые зубы, жидкость расплескалась и по чёрным губам вытекла наружу.

– Маленькая. – задумчиво произнесла Аой, – Маленькая и глупая. Почему ты её не съел?

– Не знаю. Возможно, я уже чувствовал приближение своего конца – к утру я уже буду окоченевшим трупом. А может, её забота просто тронула меня? Не знаю… – Акира задумчиво наблюдал, как ребёнок упорно не оставлял своих попыток накормить его, отчего на полу уже образовалась целая лужа от похлёбки.

– Знаешь, – он иронично усмехнулся – ну и мерзкий же вкус был у этого варева! Так что, можешь порадоваться, мои последние часы были наполнены не только болью, но и страданием.

Аой не удержалась и рассмеялась.

– Да. Эта девочка тронула меня. – неожиданно сказал Акира, снова став серьёзным, – Она так горько плакала, когда я умер… Этот мужчина, его жена и остальные дети – все они испытали облегчение от моей смерти. Все, кроме неё. Она искренне горевала по мне… Почему? Ведь я был опасен для них… Так почему же?

– Не знаю. Люди порой бывают очень загадочными существами, их очень сложно понять… – произнесла Аой, невольно касаясь своей груди, там, где сейчас огоньком теплилась душа Василисы.

– Как бы там не было, именно из-за неё я спустился в самые пучины Тёмного мира, чтобы достигнуть корней Древа Жизни. Был впитан ими и вместе с его огненными соками сумел подняться до самых Божественных Чертогов, чтобы вернуться обратно сюда, на землю. Туда, где на могиле простого дикого зверя так горько плакала маленькая девочка…

– Так вот как ты стал богом… – произнесла Аой, поражённая тем, что ему удалось проникнуть в Древо Жизни и при этом не только сохранить своё сознание, но и осознание себя, сохранить свою память о предыдущей жизни.

– Верно. – Акира потянул её за собой, – Идём дальше. А то мы так и за сто лет не управимся.

Мир вокруг них снова менялся. Это была всё та же гористая местность, но снежные покровы исчезли, а вместо одиноко стоящей лачуги у подножия горы раскинулась небольшая деревушка.

– Но я слишком долго проходил через Древо Жизни. Та девочка состарилась и умерла. А так же её дети. И дети её детей. Но она никогда не забывала меня. Построила домик духов на моей могиле, приходила туда сама, а потом приводила своих детей.

Постепенно люди забыли о том, что там похоронен обыкновенный волк, и стали приходить с молитвами и пожеланиями. Так я стал местным богом земли, урожая и плодородия. Люди возвели в мою честь небольшой храм и раз в год, в день окончания сбора урожая, стали устраивать в мою честь праздник с обильным алкогольным возлиянием и щедрыми подношениями.

– Я так понимаю, особенно «щедры» были селянки? – язвительно хмыкнула Аой.

Акира добродушно рассмеялся:

– Не без этого, признаю! Новые неизведанные божественные силы переполняли меня, и я частенько принимал человеческую форму. И вполне себе симпатичную, прошу заметить. Поэтому, ничего удивительного в том не было, что некоторые крестьянки пытались «отблагодарить» таким образом меня за хороший урожай. К тому же, я не был связан узами брака, в отличие от многих других богов, принимающих подобную «благодарность». И я был очень молод!

Повторюсь, силы переполняли меня. Я с жадностью осваивал свои возможности и жаждал всё больше новых знаний. Поэтому я стал часто и надолго покидать это место, уходя в Божественные Чертоги.

Но жизнь человеческая слишком коротка, и натура у них изменчивая. В моё отсутствие храм стал приходить в запустение, пока однажды полностью не разрушился. Люди забыли меня. Разочарованный их непостоянством, я перестал принимать человеческую форму, а всё чаще гулял в своём невидимом человеческому глазу волчьем виде. И лишь изредка выходил к селению, чтобы полюбоваться на бескрайние рисовые поля. Единственным напоминанием обо мне стал маленький каменный домик для духов, расположенный на границе между лесом и полями селения.

И однажды, я увидел её, маленькую девочку, что пришла со своим дедушкой к этому алтарю помолиться. Она была очень похожа на ту, что пыталась накормить умирающего волка похлёбкой.

Аой увидела темноволосую девчушку лет пяти-шести в простой крестьянской одежде. Иссиня-чёрные волосы у неё были подвязаны красными шнурками с бубенцами у висков. Девочка старательно складывала руки, повторяя за дедом, хлопала в ладоши, отсчитывая хлопки вслух и кланяясь, шёпотом вознося божеству молитву.

– Раз-два! Поклон.

«Дзынь-дзынь!» – позвякивали бубенцы у неё в волосах.

– Мне стало любопытно, о чём может так истово молиться такая маленькая девочка, поэтому я подошёл очень близко. Ведь волчья форма была не видима человеческому глазу.

– Всем, кроме неё? – догадалась Аой.

Девочка удивлённо замерла и в изумлении громко заговорила, дёргая деда за рукав и тыча пальцем в лес:

– Волк! Волк! Дедушка, смотри! Какой огромный!

– Тише, Юки! Это господин Уосэ Камуи явился нам. Прояви к нему должное почтение. – и они оба опустились на колени, почтительно дотронувшись лбами до земли – О, Великий Воющий Бог! Прими наши скромные подношения и не гневайся на нас!

– Так и дед тоже тебя видел? – спросила Аой.

– Да, они оба обладали магическими способностями. Старик этот, – Акира кивнул на деда, – сильный колдун и местный знахарь. А Юки была ему родной внучкой.

– Так о чём она молилась?

– А ты как думаешь, о чём может молиться ребёнок, потерявший родителей?

– Вернуть маму и папу. – понимающе выдохнула Аой.

– Я, конечно же, не мог выполнить её просьбу. Поэтому старался больше не встречаться с ней. Но Юки оказалось очень настырной, даже сумела найти в лесу развалины моего храма и стала приходить туда каждый день. Правда, она больше не молилась, чтобы я вернул ей родителей.

Юки просто садилась и разговаривала со мной, будто бы я давно был её другом. Иногда она приносила книги и читала разные сказки. А уходя, всегда оставляла какое-нибудь подношение. Однажды, я принял человеческую форму и вышел к ней в образе мальчика её лет. Я сказал, что не смогу вернуть ей родителей.

– Я знаю. – ответила она.

– Тогда зачем ты приходишь сюда? – удивился я.

– Мне показалось, что тебе очень одиноко быть одному в лесу. Твой храм разрушен, и люди больше не приходят к нему. Я хотела, чтобы ты не чувствовал себя несчастным… – сказала она.

С чего она решила, что я был несчастен и одинок? У меня были лес и горы, звери и птицы. Весь мир лежал передо мной! Я не был привязан к своему храму, как многие другие боги и был волен идти, куда вздумается! Я – свободен.

Это я ей и сказал.

Юки не появлялась несколько дней. А я впервые испытал до сих пор неизвестное мне чувство. Я ждал её и скучал по весёлой трескотне и витиеватым историям из книг.

Акира вздохнул и замолчал, задумавшись.

– Ты полюбил её? – осторожно спросила Аой.

– Полюбил? Хм… Да, скорее всего… Но не в том понимании, о котором ты думаешь, – он с усмешкой посмотрел на неё, – я не желал от неё никаких «особых» подношений. Даже когда она выросла и стала очень привлекательной девушкой. Юки была для меня другом и дверью в иной человеческий мир, совсем в другой, нежели тот, в котором я на тот момент успел уже порядком разочароваться: человеческая зависть и жадность, им всегда всего было мало.

«Хочу поля больше, чем у соседа», «Хочу скота больше, чем у соседа или пусть у него всё поголовье сгинет!», «Хочу-хочу-хочу!» – беспрестанно! Они ненасытны.