Уосэ Камуи. Часть I
– Ха-ха-ха!– рассмеялся Борута – Да уж! Ох уж эти молодухи, что необъезженные кобылки! А после свадьбы присмиреют быстро. Ничего-ничего, не она первая… Пожалуй, я сам с ней поговорю ласково, да успокою…– и прежде чем глава успел ему что-то возразить, вошёл в девичью спальню.
Посреди комнаты, среди хаоса разбросанных вещей и разбитой посуды, гневной валькирией стояла Сияна. В одной тонкой нижней рубахе, с растрёпанными волосами, она горящими глазами осматривала комнату, ища, что такое ещё можно разбить или сломать. Увидев Боруту, она застыла и вперилась в него злым немигающим взглядом.
– А разве можно жениху невесту до свадьбы видеть?– тихо спросила стоявшая возле двери мать.
– Так у нас сегодня только помолвка. А свадебку через неделю сыграем. – он растянул тонкие губы в улыбке, отчего его лицо стало ещё более отталкивающим.
Мать удивлённо охнула:
– Через неделю?! Так быстро!..
– А чего тянуть-то?
– Не будет никакой свадьбы!– встряла в разговор Сияна,– Я не выйду за тебя! Не бывать этому! А будешь настаивать, при всём народе опозорю отказом!
– Сияна!– гневно окрикнул её отец.
– Кхе-хе-хе, ничего-ничего. Дайте поговорить нам наедине, – сказал улыбающийся Борута, подталкивая родителей к двери,– девица успокоится, да и передумает.
– Идём. – ответил на молчаливый вопрос в глазах супруги Годин Горынович,– Оставим…э-э-э… молодых наедине.
Улыбаясь, Борута плотно закрыл за ними дверь. Повернулся к Сияне и улыбка сползла с его лица. Молча он подошёл к ней и со всей силы впечатал ей кулаком в живот, от чего девушка согнулась пополам и задохнулась от боли. Он схватил её за волосы и притянул её лицо к своему.
– Дрянь! Так ты хочешь опозорить меня перед людьми отказом?!– громким шёпотом глядя ей в глаза зашипел Борута, – Считаешь, что я не гожусь тебе?! Да кто ты есть?! Скотина, которую мне продали за кусок сала! Я оказываю тебе большую честь, а ты, голодранка из нищего рода, ещё и морду от меня воротишь?!
Он отпустил её волосы и наотмашь ударил по лицу, от чего Сияна упала, а из рассечённой губы потекла кровь.
– Я прикажу своим людям всё здесь сжечь дотла и нанизывать на копья любого, кто попытается выбежать из огня. Я лично подожгу тебя…– он подошел и с силой ударил девушку ногой в живот, и она застонала от боли, – А может, я отдам тебя сначала на потеху своим ратникам, а после пущу тебя бежать голой по лесу и натравлю по твоему следу собак, чего такому молодому мясу пропадать? А то мясцо ваших людей, которые обоз сопровождали, уже протряслось в них давно…
– Так ты…– удивлённо начала было говорить девушка, но Борута прервал её новым ударом ноги в живот, и она заплакала от боли, свернувшись в клубок.
– Заткнись!– снова зашипел он, – Заткнись! Тебе всё равно никто не поверит!
Борута присел на корточки возле неё и с нескрываемым удовольствием заглянул в её плачущее лицо.
– Тебе, наверное, родные расписали уже, как ты будешь хорошо жить со мной? Как я буду тебя холить и лелеять? – он злобно рассмеялся и схватил Сияну рукой за горло – Хочешь узнать, как я заботился о своей прошлой жене, а? Она была слишком толстой, и я посадил её на хлеб и воду, чтобы накормленное родителями сало сошло с её боков. А когда она, наконец, понесла, я разрешил давать ей ещё кружку молока в день. О, как она благодарила меня! Ползала, целовала мои сапоги…– было видно, что воспоминания доставляют ему удовольствие, – А потом повитуха сказала, что у неё будет девочка. Я был добр к этой свинье, а она не смогла даже подарить мне сына, а понесла еще одной никому не нужной грязной тварью! О-о-ох и разозлился я тогда… Я бил её плетью, а она скулила и визжала, как и взаправду была свинья…– его корявые пальцы все сильнее впивались в нежную шею Сияны и она начала задыхаться – Я долго охаживал её плетью, пока она не затихла и не перестала шевелиться. А затем, я воткнул ей нож в живот, в её грязное выпирающее брюхо…
Злобная усмешка исказила его лицо, и он продолжил:
– А хочешь знать, как я буду «заботиться» о тебе? Я посажу тебя в холодный подвал на цепь, как собаку, и буду посещать тебя по ночам. Твои родные и крошки не получат больше от меня, хватит с них и того гнилья, что я уже привёз, всё равно выбросить пришлось бы. А когда ты мне родишь сына, я отрежу тебе волосы и посажу на псарню, где тебе самое место. А из твоих волос я прикажу сплести пояс, который подарю твоему отцу, после того как мои псы растерзают тебя…
Борута замолчал и, наслаждаясь, ещё сильнее сомкнул пальцы на горле Сияны, и она захрипела. С нескрываемым удовольствием он наблюдал за её страданиями, девушка окончательно была сломлена и раздавлена.
– Сейчас ты оденешься и приведёшь себя в порядок. А затем выйдешь к гостям и при всех подтвердишь своё страстное желание выйти за меня замуж, поняла? Или ты хочешь сегодня ночью увидеть своих родных и близких в погребальном костре или на пиках моих ратников? А?! Отвечай, хочешь?– почти теряя сознание от нехватки воздуха, Сияна вёе же смогла отрицательно помотать головой – Аааа, не хочешь… Вот и ладненько…
Борута брезгливо отшвырнул её от себя, встал и вышел из комнаты.
В комнату вошла мама. Увидев лежащую на полу дочь с кровью на лице и синяками на шее, она бросилась к ней и принялась вытирать платком.
– Что случилось, доченька?– громким шепотом спросила она.
– Чудовище… Какое же он чудовище… Это он наш обоз украл, и людей убил… А вы продали меня ему… Вы предали меня из-за куска гнилого хлеба…
– Не говори так… Он просто рассердился на тебя за твоё упрямство. Будь с ним поласковей, и он будет хорошо с тобой обращаться… Всё будет хорошо, вот увидишь.
Сияна ничего не ответила ей, она поняла, что мать с отцом были настолько заворожены богатством Боруты, что совершенно ничего не хотели замечать вокруг себя.
* * *
Гости пили, ели и смеялись. За отдельным столом восседали Годин Горынович с супругой, назначенный сват и Борута. Одно место, рядом с Борутой пока ещё пустовало. Девушка ещё пока сидела в самом дальнем конце светлицы вместе с другими незамужними девицами. И отличалась от них вышитым белым сарафаном и накинутым на голову полупрозрачным кружевным покрывалом. Оно символизировало её чистоту и невинность, а траурный белый цвет сарафана говорил о том, что сегодня она «умрёт» для своих родителей как дочь, чтобы «возродиться» в новой семье и с новым статусом – жена.
« Сон… Сон… Это сон… Я хочу проснуться… Почему я не просыпаюсь никак?..»– думала Сияна.
Покрывало плохо скрывало её смертельную бледность и тёмные круги под глазами. Разбитую губу мать замаскировала, накрасив дочери губы соком клюквы, а синяки на шее прикрыла плотными рядами бус до самого подбородка.
Так «счастливую» невесту можно было показывать людям. Только красные от сока губы ещё больше оттеняли неимоверную бледность девушки. Но это ничего, можно списать на тусклый свет масляных ламп, да и кто её будет особо разглядывать после выпитого хмельного мёда?
Девушки пили, ели, и нарочито громко смеялись, стараясь привлечь внимание молодых ратников из свиты Боруты. Сегодня они достали из закромов свои самые красивые наряды, яркие ленты и украшения. Общие праздники с чужими родами случались крайне редко, а каждая мечтала «отхватить» себе мужа получше, чтобы утереть нос подружкам – вот, мол, я какая! А в чужом краю, как известно, и трава зеленее, и вода чище, и парни лучше.
Среди девушек была и Горянка. Сегодня она надела свой самый лучший вышитый сарафан, вплела в косы атласные ленты, которые прошлым летом привёз ей батюшка с ярмарки, да выпросила у матери серёжки и бусики из красного блестящего камня. Пусть все видят, что Горянка ни чем не хуже дочки главы, а даже лучше!
Пару раз она пыталась уязвить колким словом Сиянку, вот де, если муж у неё дед, то не станет ли Сияна сразу бабкой?, но та сидела безмолвно и неподвижно как каменная, и будто не слышала никого. Даже сквозь покрывало, Горянка видела её сильную бледность и глубокие тёмные тени под глазами, и у неё сердце сжалось от жалости к ней.
Но Горянка рассердилась и отогнала от себя это чувство – так Сиянке и надо! Сколько парней за дочкой главы бегало, а на неё, Горянку, и внимания никто не обращал! А она ведь не хуже, и станом ладна, и коса с руку до пят, не косая и не хромая, песни петь голосиста, да и мастерица хоть куда! А теперь вот отдадут Сиянку за старикашку в чужой род, настанет и её, Горянкин, черед, начнут парни и за ней табунами ходить! С такими мыслями она оставила девушку в покое, больше будто не замечая её, и принялась с остальными девицами заигрывать и строить глазки ратникам.
Назначенный сват поднялся со своего места, прокашлялся, прочищая себе горло и, поднял кружку, привлекая к себе внимание присутствующих. Все притихли – сватовство началось.
Сват повернулся к Годину Горыновичу, и тот тоже встал.
– Добрый ты хозяин, Годин Горынович, – начал сват, – хорошо гостей принимаешь! Доброе у тебя хозяйство, добрые люди и всё-то у тебя есть!– глава поклонился в ответ.
– А знаешь ли ты, – продолжал сват, – зачем мы к тебе приехали?
– Нет, не знаю. – ответил глава – И за чем же вы пожаловали, гости дорогие?
– Есть у тебя, Годин Горынович, один товар. А у нас на этот товар имеется купец. – ответил сват и показал рукой на Боруту, тот поднялся со своего места и произнёс:
– Прилетела птичка из краёв ко мне, да не из дальних, а с твоих. Села птичка ко мне на окно, да песню спела. Песню спела, как у тебя бывала, как у тебя бывала и какое чудо видала. И так красиво она распевала, что захотелось и мне у тебя побывать, да это чудо увидать. Чудо увидать, да и себе его забрать.
– Трудно гостю отказать.– сказал Годин Горынович – Только, какое ж чудо мне отдать? Может, это бубенец?..– спросил он, обводя рукой присутствующих, и люди Боруты зашумели хором в ответ:
– Не-е-ет!
– Может, сивый жеребец?
– Не-е-ет!
– Ааааааа, знаю! Сладкий леденец!
– Не-е-ет! – ответили собравшиеся и засмеялись.
– А есть ли у тебя дочка?– спросил Борута.
– Дочка-то у меня есть, да не отдам я её, одна она у меня, красавица, будет в старости мне утешением. – сказал Годин Горынович и люди протестующе заулюлюкали. – Но! Если сама она за тебя замуж захочет пойти, то неволить не буду, так и быть, отпущу!
– Погоди, погоди, Годин Горынович! – сказал сват – А так ли хороша твоя дочка-то, как говоришь? А вдруг она коса?
И теперь начали хором отвечать хозяева:
– Не коса-а-а!
– Ну, а может быть, хрома?
– Не хрома-а-а!
– Белоручка, лежебока?
–Наша девица-краса мастерица хоть куда!
– Что-то ты темнишь, Годин Горынович! Что же ты прячешь её от нас тогда? – сват наигранно развел руками в стороны – Где она? Что-то мы её здесь не видим!
– Да ты, сват, так уже мёда набрался, что и меня уже не видишь! – все засмеялись – Вот же она» – ответил глава, и указал на Сияну, которую, поддерживая за локти, подвели к столу девушки.
Они сняли с её головы покрывало и отступили назад. Глава взял дочь за руку и подвёл к Боруте.
– Ну как, хороша ли моя дочка? – спросил Годин Горынович.
– Кхе-кхе, хороша. – ответил Борута.
– Готов ли ты дать своё Слово, что возьмешь её себе в жёны? – спросил сват.
– Я, Борута, даю своё Слово, что возьму эту девицу, Сияну, себе в жёны! – громко сказал старик.
Люди дружно одобрительно зашумели. Годин Горынович подвел дочь к нему и вложил её руки в ладони Боруты.
– Погодите-погодите, – сказал им сват,– нужно и девушку спросить, пойдет ли она за него? – он обратился к Сияне, – хорош ли он для тебя?
«Сон… Сон… Это просто дурной сон…»
Девушка невидящим пустым взглядом посмотрела на старика, её губы зашевелились, но с них не слетело ни звука. Мать с отцом испуганно затаили дыхание.
«Это сон… Проснись!.. Проснись!»
– Что? Не слышно, громче говори! – сказал Борута, больно сжимая запястья девушки, – Хорош ли я для тебя?
– Х… Хо… Хорош… – наконец, смогла ответить Сияна.
– А даешь ли ты при всем честном народе своё Слово, что выйдешь за меня замуж?– он сдавил её руки так сильно, что у неё из глаз сами по себе потекли слезы.
– Д… Даю…
– Что? Опять не слышу!
– Даю!.. Даю свое Слово!»– превозмогая себя ,сказала девушка.
Люди радостно зашумели. Отец с матерью облегчённо выдохнули – помолвка состоялась. Борута отпустил руки девушки и на них остались синяки от его пальцев.
«Это сон… Просто дурной сон…»
Старик усадил новоиспечённую невесту рядом с собой и, подняв кружку, обратился ко всем собравшимся.
– Это событие нужно отпраздновать! Веселитесь, ешьте, пейте, только не слишком сильно набивайте животы, чтобы вы могли через неделю и на свадьбе погулять!
– За здоровье молодых! – поднял тост сват и люди снова подхватили:
– За здоровье! За здоровье!..
Сияна сидела, опустив голову вниз, и слёзы капали на стол и на красиво вышитую скатерть.
«Боги!.. Великие Боги!.. Почему вы не слышите меня?..»
Она прикрыла рукавами синяки на руках и заметила нож, лежащий рядом с её тарелкой.
«Смерть… лучше умереть от своей собственной руки, чем от собачьих зубов или от голода и холода в подвале… Лучше пронзить себе сердце, чем выйти замуж за это чудовище…»
Сияна положила на нож руку и, сделав вид, что снова прикрывает одеждой синяки, засунула нож в свой рукав.
– Ты почему ничего не ешь? – неожиданно спросил её Борута.
«Заметил?.. Заметил?»– испуганно подумала девушка.
Старик наклонился ближе и ядовито прошипел ей в самое ухо:
– Пользуйся пока возможностью набить своё брюхо разносолами. У меня ты такого даже не увидишь…
«Кажется, не заметил…»
– Мне… Мне нужно выйти… по нужде…– тихо сказала Сияна.
– А-а-а… Ну, иди-иди… – презрительно усмехнулся Борута.
– Давай-ка, выпьем, Борута! За тебя!– громко сказал Годин Горынович и протянул старику свою кружку.
– Давай выпьем, отчего же нет? – ответил Борута и чокнулся с ним своей кружкой.
Сияна воспользовалась этим и выскользнула из-за стола. Она осторожно пробралась вдоль стены к выходу и выбежала на улицу. Чистый морозный воздух словно обжёг её. Она остановилась и прислушалась, не преследует ли кто её? Но люди продолжали веселиться и шуметь внутри. Девушка отошла вглубь двора подальше, чтобы её не было видно со входа.
Она достала нож и посмотрела вверх. Над ней чернело ясное небо с миллионами ярких звезд.
«Звезды – сияющие глаза Богов, что присматривают за нами… Если это ваши глаза, о, боги!,то почему вы не видите меня?.. Почему вы глухи к моим молитвам?..» – слёзы снова начали катиться из её глаз.
«Может быть, потому что вы давно слепы?.. Может, потому что вас давно уже нет?.. И это зияют пустые дыры в небесном покрывале?..»– Сияна опустилась коленями в снег, и тут кто-то заворчал рядом.
От неожиданности она шарахнулась в сторону и чуть не выронила нож из рук.
Рядом с ней стояли сани с привязанным к ним черным огромным волком. Он неотрывно смотрел на неё своими жёлтыми глазами. Оказывается, Сияна так была сосредоточена на том, чтобы спрятаться, и совсем не заметила, что спряталась как раз за санями с этим огромным пленником.
Зверь снова заворчал и попытался высвободиться из пут. Верёвки так сильно стягивали его, что густая шерсть клоками торчала меж ними то там, то сям.
– А-а-а… Это ты…– облегченно вздохнула Сияна.
– Всё не оставляешь попыток вернуть себе свободу? А ты знаешь,– задумчиво сказала девушка, и не осознано для себя, начала гладить его по голове, ушам, – Ты знаешь, что ты через неделю умрешь? Знаешь?.. Конечно же, знаешь… Тебя подарили этому чудовищу, моему жениху, и через неделю, на нашей свадьбе он убьёт тебя… Может, заколет… Или затравит собаками… А может, прикажет забить тебя дубинами до смерти…– волк неотрывно смотрел в её глаза, – А потом придет и моя очередь… Но в отличии от тебя, меня он будет мучить намного-намного дольше… А я не хочу так… Понимаешь?.. Не хочу сдохнуть где-то в его подвале… Лучше проткнуть свое сердце, которое, глупое, продолжает биться… Лучше умереть от своей руки…
Сияна взяла нож обеими руками и, развернув его острием к себе, уперла его в грудь. Волк негромко зарычал, не сводя с неё взгляда. Девушка замахивается на себя ножом, и…
Волк зарычал громче.
– Нет, не могу! – она опускает нож, – Не могу, пока ты смотришь на меня. Не смотри! – волк продолжил смотреть, не отводя глаз, – Прошу… не смотри… на меня…
Волк снова зарычал и попытался высвободиться от пут.
– Хочешь на свободу?.. – снова погладила его за ухом Сияна, – И правда… зачем нам умирать двоим?.. Пусть хоть ты станешь счастливым… Давай-ка, я перережу тебе веревки, а ты в благодарность перегрызешь мне горло?.. Это было бы очень любезно с твоей стороны…
Пленник, словно поняв, что его хотят освободить, замер и закрыл глаза. Он терпеливо лежал и ждал, пока Сияна перережет путы, плотно обхватывающие его морду, но ровно до того момента, пока их хватка немного ослабла. И сразу же, напрягая все мускулы своего огромного тела, зверь медленно начал подниматься. Девушка невольно отшатнулась, пораженная мощью, которую он источал, и продолжала завороженно сидеть в снегу и наблюдать за ним.
Веревки, удерживающие его, начали с легкостью рваться, издавая жалобные звуки напоследок. Зверь оскалился, блеснув в темноте белизной клыков-кинжалов, полоснул ими по последним путам, спрыгнул на снег перед Сияной, и навис над ней черной горой. Рана над его левым глазом снова кровоточила.
– Ты же с легкостью мог сам и раньше освободиться… Почему… – начала было говорить она, но осеклась, подняла своё лицо вверх, и посмотрев волку прямо в глаза, которые сейчас казались ей медово-жёлтыми, сказала:
– Я не буду смотреть. Сделай это быстро, пожалуйста…– и, закрыв глаза, она откинула голову назад, подставив хищному зверю свою шею.
Сияна почувствовала лёгкое прикосновение к своей пульсирующей ямочке между ключицами, обжигающее горячее дыхание на коже. Его зубы осторожно поддели плотные ряды бус на её шее, не зацепив кожи, легкое «клац!», и бусины разноцветными ягодами посыпались вниз по платью, падая и исчезая в снегу.
Девушка распахнула глаза, взглянула на него и замерла, загипнотизированная взглядом его больших жёлтых глаз. Сердце бешено забилось у неё в груди. Волк снова прикоснулся носом к её ямочке, втянул носом воздух, прикрыл свои веки, словно пробовал её запах на вкус, и медленно, с каким-то наслаждением, выдохнул. Сияну снова обдало его горячим дыханием и бросило в жар. Он высунул из пасти свой язык и медленно провел им по оголившейся шее девушки, скользнул по подбородку и дальше по щеке, слизывая с неё замерзшие соленые слезы. Девушка дрожала и, не отрываясь, смотрела в его глаза. Волк вздохнул, отступил от неё, развернулся и медленно пошёл прочь.
«Не стал… Я обещала не смотреть, а сама смотрела…» – глядя ему вслед подумала Сияна, стараясь унять дрожь в теле.
Она ощутила холодную рукоять ножа, который до сих пор сжимала в руке.
«Ну что ж… Так хоть ты не будешь смотреть на меня…»– подумала она и решительно приставила острие ножа к груди… и чуть не выронила его от прозвучавшего оглушительного воя.
Волк стоял прямо напротив входа в терем и, задрав голову вверх, громогласно выл. Внутри застольный веселый шум сменился криками и топотом ног. А он замолчал и посмотрел на Сияну.
– Что же ты натворил…– прошептала девушка ему.
Народ, с факелами, копьями и кто что успел схватить первое, попавшееся под руку, высыпал на улицу. Но зверь в два прыжка преодолел двор, легко перемахнул через забор и был таков.
«Я могу еще успеть!»– подумала Сияна и снова занесла над собой руки с ножом.
– Не смей!– крикнул отец и выбил нож из её рук,– Что ты надумала, а?! Убить себя решила?!
– Я всё равно умру, так какая разница?!– закричала Сияна в ответ,– Лучше убить себя, чем умирать в мучениях!
Отец схватил её за руку и с силой приподнял.
– И думать забудь!– зло начал, было, он, но тут заметил перерезанную веревку, – Так это ты его отпустила?!
– Да, я! Пусть хоть он останется жить!
– Дрянь!– рявкнул он и влепил дочери такую пощёчину, что она упала в снег,– Закрыть её в комнате!
Мать подошла и помогла девушке подняться. Придерживая её за плечи, она повела Сияну в терем.
– И заберите у неё одежду, чтобы не вздумала убежать!!! Пусть сидит в своей комнате до свадьбы!!! Вон!!! С глаз моих долой!!! – продолжал кричать Годин Горынович уже им вслед.
* * *
«Вот и минуло шесть дней. А весны как не было, так и нет…»– думала Сияна, сидя на окне в своей комнате.
Как и приказывал отец, всю одежду у неё забрали, оставив только нательную рубаху, да пуховую шаль, в которую она зябко куталась. Все эти дни девушка ни с кем не разговаривала и отказывалась от еды и питья. Лицо её осунулось, губы стали бескровными, под глазами легли чёрные тени, а черты заострились. Она безучастно проводила дни, сидя на окне или лежа на постели, и не делала никаких попыток сбежать, поэтому дверь в её комнату перестали закрывать на ключ.
Да и куда, собственно, она могла убежать? Вокруг лес и дикие звери. На улице снова бушевала метель, и без тёплой одежды там долго не продержишься, если заплутаешь в темноте. Сияна смотрела на мерцающие огни в окнах домов и летящий снег, освещенный светом из её окна.
«Опять падает снег… Хотя, какая разница?.. Пусть лучше метёт метель, чем греет солнце и поют вольные птицы…»
– Твой жених уже приехал.– сказала мать, положив на постель дочери свадебное платье,– Я принесла твое свадебное платье.
«И почему он не замёрз по дороге?..»
– Думаю, нужно его примерить, чтобы посмотреть, как сидит.– матушка тщетно старалась разговорить Сияну, – Посмотри только какое оно красивое!
«Я знаю, что красивое… Я ведь сама вышивала на нем цветочные узоры, птиц и расшивала бусинами… И частенько мечтала, что однажды я встречу своего любимого, и он тоже полюбит меня… Рядом с ним я укроюсь от всех невзгод, и ничего мне не будет страшно… – Сияна вспомнила того темноволосого незнакомца у реки, его медовые глаза и грустную волшебную дудочку, – Расшивая платье, я мечтала, что выйду замуж и буду самой красивой и счастливой невестой… Какая же я глупая была!.. Оказалось, оно станет мне погребальным саваном…»
– Доченька, да не молчи ты!– вновь произнесла мать.
За окном, где-то вдали раздался заунывный волчий вой.
«Вот опять та волшебная дудочка играет…»
– Всё воет… Как ты его отпустила, так и воет… И охотники его изловить не могут, хоть он далеко и не уходит, бродит здесь поблизости… – женщина собрала платье с постели дочери,– Раз не хочешь мерить, я тогда его завтра утром перед свадьбой принесу и помогу одеться. Если что, сразу нитками и прихватим. Ох, даже и не верится, что ты завтра выходишь замуж!– помолчав, она подождала ответа, но снова не получив его, вышла с платьем из комнаты и тихо сказала стоящему там отцу:
– Боюсь, как бы она у нас умом не тронулась! По-прежнему не разговаривает, только смотрит в окно куда-то вдаль, как блаженная!
– Ничего, успокоится после свадьбы. – ответил тот и, обняв жену за плечи, повёл прочь.
«И не холодно ему там, в лесу? Не боится замёрзнуть насмерть? Или его волчий плащ хорошо согревает? А как это – умереть от холода?.. Говорят, что когда люди теряются в лесу и замерзают, им очень хочется спать, они не могут бороться с этим желанием, ложатся в снег и засыпают вечным сном… Их души вылетают из тела на свободу… Я тоже хочу быть свободной…»
Вой за окном то звучит совсем близко, то стихает где-то вдали.
«Опять играет его волшебная дудочка… Так грустно и печально… Манит и плачет… Может он пришел за мной? И зовет меня в лес, где мягкий снег покрывает лапы елей огромными шапками и где сугробы лежат как огромные перины, которые так и просят, приляг на меня… Усни вечным сном… Забудь все невзгоды и обрети свободу…»
Совсем уже близко возле селения снова раздался волчий вой. Сияна встала и открыла окно.
«Я слышу тебя… Я иду… Я хочу быть свободной вместе с тобой…»
Она неловко спрыгивает в сугроб под окном, поднимается и идет к воротам. Никто не останавливает её – на улице ни души из-за разгулявшейся погоды.
«Подожди меня еще немного… Я уже иду…»
Сияна покинула двор, прошла по улице. С трудом отворила главные ворота. Выходя из поселения, она зацепилась шалью и даже не заметила, как та соскользнула с плеч и упала в снег.
«Холодно… Дождись меня…»
Она шла вперед, сквозь пелену снега почти ничего не видя перед собой, но продолжала упорно идти вперед. Огней селения уже не стало видно, и если бы Сияна решила повернуть назад, то уже не нашла бы дорогу. Но она и не хотела возвращаться, а шла всё дальше и дальше.
Прочь! Прочь отсюда! Тело девушки окоченело и плохо слушалось, ноги переставлялись с трудом.
«Он зовет меня… Ещё чуть-чуть… Я иду…»
