Иван Витальевич совершенно познал земную жизнь и понял, чего ждать от людей. Он был в том мудром, зрелом и бесконечно печальном возрасте, когда ложь и безобразие мира обнажаются с максимальной полнотой. Ивану Витальевичу было шестнадцать.
Он отхлебнул вишнёвого блейзера и чуть-чуть отошёл от края крыши. Внизу, среди неопрятных желтеющих кустов, нарисовалась какая-то писклявая компания. У них тоже был вишнёвый блейзер. Они сели на разломанную скамейку, словно стая чёрно-розовых челкастых птиц, и начали кидаться музыкой через ИК-порты.
«Только бы сюда не припёрлись, эмокиды хреновы, – подумал Раковников. – Шли бы нахуй по домам – дрочить на солистку «Токио Хотель» и резать руки поперёк».
«Ориентация север! Я хочу, чтоб ты серил, я хочу, чтоб ты кака-ал!» – раздалось из чьей-то припаркованной машины.
Иван Витальевич скривился, потом ещё глотнул блейзера, поднял ногу, сделал шаг
НАЗАД
и повалился щуплой жопой на замшелый шифер.
…Дома Ивану Витальевичу выговорили за позднее возвращение и выключенный телефон. Отец хотел отвесить привычный подзатыльник, но Иван Витальевич ловко увернулся и закрылся в своей комнате под предлогом доделывания уроков. Но за уроки он, конечно, так и не взялся, а вместо этого залез на имиджборду и начал пост: «Сап, анончеги. Послушайте мою прохладную историю. Крч, есть одна тян…»
Но тут экран ноута роковым образом погас. Иван испустил вопль падающего с крыши человека и со слезами побежал к родителям.
– Пап, у меня ноут полетел… Ты не мог бы…
– Не мог бы! Мы с твоей матерью и так уже кредитов понабрали! А если тебе нужен компьютер, возьми заработай на него сам. Я в твои годы, например, хлебные фургоны по ночам разгружал…
Иван понял, что в ближайшее время компа ему не видать, и действительно напросился в грузчики при продуктовом магазине. Но накопить на новый комп никак не удавалось, потому что всю нищую получку Иван просаживал в Интернет-кафе на имиджбордах. А потом кто-то добрый подсадил Ивана на WOW. Родители вовремя спохватились, засунули его под домашний арест и приставили репетитора, чтобы он готовил Ивана к ЕГЭ.
Потом Иван поступил в институт чеготоведения на факультет прикладной демагогики. А попутно подрабатывал разнорабочим в фирме, ставившей пластиковые окна. Но скоро ёбнул первый удар мирового кризиса и фирма закрылась. Именно тогда, когда Иван взял свой первый кредит.
Раздавая взятки преподам, Иван кое-как добил институт, устроился в Перспективную Фирму Менеджером-в-галстуке и познакомился на корпоративе с девушкой из соседнего отдела. Девушка вскоре забеременела, пришлось жениться и брать ипотеку.
Когда был сделан последний платёж за свадебный кредит, Иван развёлся. Он платил алименты, чинил машину, пил вечерами череповецкий джин и выкладывал вконтактик фото с корпоративов и шашлыков.
Бывшая жена выкладывала фото с египетских пляжей и постила рецепты салатов. Лучший друг постил чужие мысли про политику и коллажи с голыми девками.
У Ивана появилась лысина и небольшое фастфудное пузо. Кризис додушил Перспективную Фирму – пришлось продать машину и перейти в менее перспективную. Бензин дорожал, продукты тоже. Политики призывали затянуть пояса и боролись с коррупцией, отчего коррупции становилось только больше. Над миром проносились кровавые катастрофы, скандалы государственных масштабов и локальные войны.
Иван смотрел ночами порнушку, пытался заигрывать с новенькой бухгалтершей, экономил на сигаретах и платил алименты. У бывшей жены родился второй ребёнок от третьего сожителя. Падал снег, ветшала мебель, старели родители. Ничего не происходило, если не считать мелких гадостей, нагоняев от начальства, редких премий и попоек. Выйдя из возраста, когда понимают всё на свете, переросши период, когда начинают о чём-то догадываться, Раковников вступил в такую пору, когда человек нихуя ничего не знает и из Ивана Витальевича превращается в Ваньку-дурака. Одно было точно известно: он, Ваня Раковников, никогда в жизни не сделает ничего путного, интересного или хотя бы просто забавного. И если он завтра попадёт под машину или упьётся насмерть череповецким джином, шеф просто разместит объявление в разделе «Требуется менеджер». А лучший друг так и будет постить голых баб и чужие мысли про политику. Впрочем, его ситуация нисколько не лучше. Но он хотя бы расплатился за «форд-фикус».
Жалеть о чём-то было поздно. И лишь иногда, в пьяном сумраке, где-то внутри головы Раковникова всхлипывал тоненький голосок и под забытый мотивчик скулил: «Верни-и мне мо-ой две тысячи седьмо-ой…». В том прекрасном году всё было так ослепительно ясно, ложь и безобразие мира зияли с максимальной полнотой, и Раковников – один на один с этим миром, как истинный камикадзе – стоял на замшелой крыше заброшки, готовясь мужественно погибнуть, стать героем и остаться в сердцах. Если бы вернуть тот самый день и сделать тот самый шаг!
Сидя за столом, заваленным окурками, бутылками и обёртками из-под фаст-фуда, Иван уронил голову на руки и свалился на пол.
…Под Иваном захрустело что-то твёрдое и ломкое. Он открыл глаза и увидел, что валяется на битом шифере. Рядом с ним стоит недопитая бутыль вишнёвого блейзера, а где-то далеко внизу из чьей-то сраной мобилки завывает Билл Каулитц. Иван протёр глаза, допил блейзер, подошёл к самому краю крыши и сделал уверенный шаг ВПЕРЁД.
ЗЕЛЁНЫЙ СЛОНИК, ВЕСЁЛЫЙ ГОЛОВАСТИК
– Да насрать и растереть, – сказал Козява. – Подумаешь, отчислили. Во-первых, могут ещё восстановить, а во-вторых, так ли уж нужен тебе сраный недовуз? Я вон живу без диплома, и мне хорошо.
– Так в армию же загребут…
– А ты никому дверь не открывай, кроме матери. И никаких бумажек из почтового ящика не доставай. Коси, пока косится. А хочешь, я тебе хуй оторву или глаз выбью? Сразу станешь негодным, не надо будет от военкома бегать.
– Нет, Козява. Спасибо тебе, конечно, но я как-нибудь сам выкручусь – и с глазом, и с хуем.
– Ну, как хочешь. Моё дело предложить. А так-то, зачем тебе два глаза? В монитор и одним втыкать можно. И зачем тебе хуй? Ебать-то всё равно некого.
– Ну да. А фапать чем?! Чем фапать-то, Козява?
На самом деле вы не подумайте лишнего – мы с Козявой большие кореша. Лучшие кореша на свете. Козяву во мне привлекает моя эрудиция, а меня в Козяве – его охуительная смелость и выдумки. Мы вдвоём на многое способны.
Но обычно мы просто весело и безобидно убиваем время. Сидим в моей сычевальне и разыгрываем сценки из «Зелёного слоника». Правда, сначала всегда немножко срёмся за то, кому изображать Пахома, а кому – Епифанцева. С одной стороны, Козява способен по-настоящему насрать в тарелку и попрыгать с говном на голове, но зато я лучше Козявы помню все пахомские фразы. А у Епифанцева что за роль? Рёв один. Впрочем, срись не срись, а Пахомом почти всегда бывает Козява.
Конечно, нам здорово не хватает Капитана и Яполковника, поэтому Капитаном у нас бывает подушка от дивана, а Яполковником – плюшевый медведик моей сестры. Сестре медведик давно не нужен: в прошлом году она получила двойку по английскому и насмерть наелась таблеток, пока никого не было дома.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: