Проклятие Персефоны

Глава 10

Готов ли ты открыть сердце тому, кто этого не заслужил?

Стоял теплый майский день.

Солнце светило, нещадно слепя глаза, трава еле-еле колыхалась под рукой ветра, деревья зацвели, радуя глаз. В этот день я, еще маленькая девочка, получила ужасную новость, которая посеяла в моей душе зерно ненависти ко всему человечеству.

Родители умерли от чумы, из родственников у меня никого не осталось, кроме тетушки Сьюзи, которая больше выступала в роли наседки, нежели приемной матери. Ей было уже глубоко за шестьдесят, когда я предстала перед ней, сжимая худыми руками подол платья, боясь посмотреть в глаза женщине, на плечи которой легла забота обо мне. Маленькая сгорбленная старушка излучала тепло и добродушие. Седина не пощадила ни единого волоска на голове, лицо, покрытое глубокими морщинами, было по-прежнему прекрасно: прослеживались красивые черты, в которых, даже слегка исказившись, сохранились величие и стать.

Тетушка всячески поддерживала меня и знакомила с правилами нового дома и селения, устраивала званые вечера, но ни один из них я не удосужилась посетить, поскольку мне было невыносимо наблюдать за тем, как эти приглашенные против моей воли люди веселились, пока мои родители гнили в земле.

Каждую ночь просыпалась от одного и того же кошмара: я падала в воду и медленно шла ко дну, безмолвно моля о помощи, пока воздух окончательно не покидал легкие. Стоило лишь мне медленно погрузиться в темноту, как чьи-то крепкие руки хватали за талию и тянули наверх, к свету, и тихий ласковый голос молил лишь об одном: «Борись».

Это продолжалось изо дня в день, терзая тело и душу. Сначала я просыпалась в холодном поту и с дикими криками, но постепенно страх притупился и этот сон стал восприниматься как что-то должное и неизбежное.

Поделиться мыслями и опасениями мне было не с кем: тетушка сочла бы меня сумасшедшей и сослала бы в монастырь для очищения души от дьявольского наваждения, девушки же из соседних домов не общались со мной. Я будто одним своим видом внушала им тревогу и опасность. Густые длинные черные локоны, слегка прищуренные глаза цвета аквамарина, обрамленные пышными ресницами, заостренный нос, пухлые губы с оттенком спелой вишни – все считали меня странной, полной гордыни и презрения. Знакомые, которые подходили к тетушке, когда я стояла рядом, сначала перекрещивались, бубня под нос молитвы, а затем лишь переходили к разговору, кидая на меня косые взгляды. Они считали, что я одна из дочерей Гарпии – полуженщины-полуптицы с большими разноцветными перьями, девичьей головой и руками вместо крыльев. Человек, услышавший ее пение, забывал обо всем на свете, оказываясь в ее власти. Подобные чудовища обитали на Сирции и Парифиде, но не на Сербонии – континенте, что был моим домом. В ответ на сплетни я лишь молчала и гордо вскидывала голову, проходя мимо зевак. Не стоит и говорить о том, что таким поведением я хотела лишь укрепить ложь, клубившуюся вокруг меня, подобно туману.

Отгородиться, чтобы стать свободной.

После свержения старой власти на всех континентах началось избрание новых Правителей. Этот переворот был вызван уравниванием прав существ и людей, который не каждому пришелся по душе. Правители, что столько лет властвовали на континентах, сами прикладывали руку к тому, чтобы избавиться от чужаков. Смертные побаивались чудовищ, это не изменило даже хрупкое перемирие. Новая власть решила, что нужно избавиться от Правителей, которые властвовали столько лет, и дать возможность смертным и чудовищам выбрать собственный путь.

Во главе Сербонии встал мужчина лет тридцати пяти со смуглой кожей и бирюзовыми, глубоко посаженными глазами. Нос с горбинкой, широкий лоб и полные губы – эти черты неизменно привлекали множество женщин, считавших его носителя воплощением похоти и красоты. Однако Правитель не признавал человеческих девушек: ему по душе были чудовища, наделенные магическими способностями. Он, подобно Охотнику, выслеживал необычных девушек по континенту и вступал в отношения с ними. Зачастую чудовища не задерживались надолго в постели Правителя, но тем не менее он держал их при себе, показывая подданным, что способен заботиться не только о людях, но и о иных существах. Любые запреты, касающиеся чудовищ, были сняты: отныне они считались свободным народом, и покушение на убийство нелюдей приравнивалось к предательству. Правитель часто устраивал встречи с народом, в которых его всегда сопровождала дева необычайной, но при этом довольно странной красоты. Она извивалась, целовала, облизывала мужчину, вызывая на его лице лукавую улыбку, говорящую о том, что он не прочь уединиться с ней в каком-нибудь закоулке.

Несмотря на странное пристрастие Правителя, обязанности он выполнял безупречно: экономика и политика развивались, торговые связи с другими континентами были налажены, убийства прекратились, не считая тех случаев, когда ревнивый муж мог пырнуть неверную жену ножом во время скандала. Ни одному чудовищу за последние десять лет не причинили вреда: никаких убийств или вредительства.

Сербония славилась горными породами и алмазами, добываемыми в шахтах. У представителей подземного народа была непропорционально большая голова с ярко выраженными чертами лица: здоровенный нос, двухдюймовые[7] кудрявые брови и глаза разного цвета. Необычно длинные пальцы обладали удивительной чуткостью и ловкостью. Волосы и бороды пестрили самыми разными оттенками и с трудом поддавались укладке. Подземные жители прослыли отменными любовниками, несмотря на суровость и низкий рост, едва доходивший до полутора метров.

Тем не менее даже такие любовники не могли удовлетворить местных распутниц. Девушки думали, что если держаться от меня подальше, то их суженые перестанут обращать на меня внимание. Святая наивность. Втайне от тех, кого уготовили им в жены родители, молодые люди искали со мной встречи, писали любовные письма и посылали подарки, цветы, умоляя сходить на тайные свидания, но мое сердце молчало. Я могла стать любовницей или женой, стоило лишь сказать «да», но такая участь не прельщала меня. Я смотрела на девушек, у которых были несчастные браки – муж изменял им, избивал, не приносил и копейку в дом, все пропивая. Безусловно, есть в нашем городке и благородные мужчины, но я была равнодушна к их ухаживаниям, подаркам и цветам, поскольку я считала себя достаточно молодой, чтобы обрекать себя на подобные мучения – рожать, терпеть пренебрежительное отношение, слушать чужие советы по поводу того, как должна строить семейную жизнь.

Проходя мимо какой-нибудь парочки, с наслаждением замечала, как на меня смотрит мужчина, изучая каждый изгиб тела. Девушка, сопровождающая нахала, моментально перехватывала мой взгляд и злобно кривила губы. Я чувствовала ее ненависть, но в ответ лишь издавала короткий смешок, давая понять, что она мне не соперница. В нашем небольшом городке было всего лишь пятнадцать мужчин, которые служили кормом для пираний, готовых за возлюбленного разорвать глотку любой, кто посмеет подойти ближе чем на пару метров.

Так медленно тянулись годы, сменялись месяцы. Однажды ранним зимним утром тетушка отправилась на рынок за мясом и овощами, поскольку наши запасы подходили к концу, и велела мне открыть почтальону: ей должна была написать двоюродная сестра, которая жила в Лостоне.

На улице ярко светило солнце, небольшие хлопья снега падали с неба и, медленно кружась, опускались на землю, покрыв все вокруг белым ковром. Несмотря на красоту природы, что-то не давало мне покоя и терзало изнутри. Всю ночь я не могла сомкнуть глаз и забылась сном только под утро. Встав и взглянув в зеркало, поняла, что лучше скрыть следы бессонной ночи, чтобы у тетушки не возникло вопросов, почему я выгляжу как пугало. Взяв пудру, аккуратно нанесла ее на кожу и, рассмотрев лицо с разных ракурсов, удовлетворенно кивнула.

В камине, наполнявшем дом теплом, уютно потрескивали поленья. Подумав, что тетушка придет раньше почтальона, – она слыла достаточно резвой для своих лет, иногда и я не могла за ней поспеть, хотя была намного моложе, – решила остаться в ночной сорочке, которая оголяла грудь и щиколотки.

Я спустилась в гостиную и, облокотившись на подоконник, уткнулась носом в заледенелое окно и начала тихо мурлыкать слова песни, которую перед сном пела моя покойная мать.

Внезапно в дверь настойчиво постучали. Слегка пощипав холодными пальцами щеки, поспешила к двери и резко ее открыла.

Почтальон, который стоял передо мной, был чем-то увлечен. Рассматривая деревья и сугробы позади себя, он занес кулак, чтобы еще раз постучать, наклонился вперед и пошатнулся, слегка растерявшись от неожиданности.

– Простите, я подумал, что хозяйка не слышит, и решил постучать еще раз.

Я хотела усмехнуться, но решила рассмотреть почтальона получше: передо мной стоял высокий, крепко сложенный мужчина лет двадцати пяти. Взгляд глубоко посаженных карих глаз скользнул по моему лицу и опустился ниже. Длинный прямой нос отдаленно напоминал мой, но греком я его назвать не могла. Волосы цвета спелой пшеницы обрамляли лицо, и, судя по щетине, мужчина не брился около трех дней. Губы вытянулись в тонкую линию, руки болтались вдоль тела, костяшки пальцев, покрытые кровавой коркой, говорили о том, что недавно молодой человек с кем-то подрался.

Проследив за моим взглядом, мужчина продолжил, слегка прочистив горло:

– Пришло письмо из Лостона от неизвестного отправителя. Полагаю, ваша…

– …тетушка. – Я сложила руки на груди, явно наслаждаясь моментом, пока мужчина пытался подобрать слова.

– Да… полагаю, ваша тетушка знает, от кого оно. Я могу попросить вас передать ей конверт?

Я кивнула, не отводя глаз со смущенного почтальона, внутри ликуя – в очередной раз заставила мужчину покраснеть и виновато опустить голову. Но что-то не давало мне покоя: если своими действиями и жестами он выдавал беспокойство, то глаза излучали уверенность и животный голод, не схожий с похотью. Переведя взгляд на руки почтальона, я вдруг осознала, что они были точно такими же, как и в моих кошмарах.

Но как это возможно?

Отбросив глупую мысль, я встретилась взглядом с мужчиной, невзначай проведя пальцами по шее, откидывая непослушные пряди волос, и не смогла сдержать улыбки, когда услышала его шумный вздох.

Руки почтальона затряслись, и письма упали в снег. Мы одновременно наклонились за ними, соприкоснувшись ладонями. Я почувствовала, будто через меня прошел разряд тока.

Бороться. Ты должна бороться.

Ужаснувшись голосу, прозвучавшему в голове, я резко вырвала из рук почтальона письма и положила их на перила, предварительно отряхнув от снега. Обхватив себя руками, вымученно улыбнулась и вновь взглянула на молодого человека. Его лицо было пунцового цвета, я всеми силами старалась не засмеяться и, пытаясь сгладить ситуацию, сказала:

– Огромное спасибо, что доставили это письмо моей тетушке. Можете не переживать, передам все в целости и сохранности. Всего доброго. – И начала медленно закрывать дверь, когда услышала:

– Меня зовут Роджер. Буду ждать вас на первом празднике весны!

Прошло два месяца с того дня, как мы впервые встретились с Роджером. Наши краткосрочные свидания, которые последовали после первой встречи, заканчивались лишь поцелуями. Я старалась соблазнить мужчину, но он всегда отстранялся, будто что-то не давало ему покоя.

Спустя месяц наших встреч он пропал. Каждый день я выходила на прогулку в надежде, что снова его увижу, но мои попытки не увенчались успехом.

Однажды сбежав из дома посреди ночи, чтобы незаметно пробраться к месту, где мы с Роджером встречались, мне «посчастливилось» встретить местного священника, проходившего мимо после ночной службы. Увидев беглянку в сорочке, едва прикрывающей грудь и колени, он, несмотря на возраст, прытко схватил меня за ухо и оттащил обратно в дом, словно нашкодившую кошку, предварительно поручившись у тетушки, что утром я приду на службу и покаюсь в грехах. Конечно же, я не удосужилась посетить это «радостное» мероприятие, ссылаясь на плохое самочувствие. Возможно, грипп. Возможно, корь. Возможно, чума. Свободу выбора я дала тетушке и священнику, наслаждаясь тем, какие обеспокоенные взгляды они кидали на меня весь вечер и пытались угодить, стоило лишь наигранно закатить глаза и издать протяжный стон.

Наступила весна. Изо дня в день я становилась все раздражительнее, искренне не понимая, почему Роджер больше не давал о себе знать. Тетушка не раз пыталась начать разговор о моем самочувствии, но я лишь отмахивалась и закрывалась в комнате.

Во время очередной ссоры я в сердцах крикнула тетушке, чтобы она оставила меня в покое, и, громко хлопнув дверью, легла на кровать и крепко зажмурила глаза, чтобы гнев, зарождающийся в душе, не вырвался наружу.

Сама того не замечая, провалилась в сон.

Я медленно брела к воде. Зайдя по шею, набрала полную грудь воздуха и нырнула, уплывая все глубже и глубже, на морское дно.

Почувствовав, что течение захватывает меня в водоворот, я старалась рваными и хаотичными движениями вырваться из ловушки, но внезапно все прекратилось. Прищурившись, заметила, что ко мне плывет девушка: красные волосы почти полностью закрывали лицо, тело было очень худым и костлявым, обтянутое кожей так, будто она вот-вот лопнет или разорвется. Хоть губ я и не приметила, но почувствовала, что она едко ухмыляется. Внезапно в голове услышала женский голос, сладкий, как мед, манящий к себе. Пытаясь избавиться от наваждения, несколько раз тряхнула головой, но голос становился все настойчивее и громче.

Девушка медленно подплыла ко мне, протянув руку ладонью вверх и обнажив два ряда пираньих зубов.

Голос в голове становился настойчивее, но я не могла понять, откуда шли эти звуки, ведь рот у девушки был закрыт.

Вода бурлила вокруг и будто шептала:

–Иди же ко мне, мое оружие, мой шанс, моя сирена. Стань временным сосудом, впитай в себя власть и ненависть морей.

Внезапно девушка схватила меня за шею и стала душить.

От страха я закричала и, проснувшись, обнаружила, что лежу на полу, замотанная в одеяло, холодный пот стекал по лбу. Осмотрев комнату, глубоко задышала, чтобы хоть как-то прийти в себя и успокоиться, но девушка и ее напевная речь и ужасные слова не хотели вылетать из головы.

Взглянув в окно, увидела, что рассветные лучи окрашивают горизонт в мягкие тона, воздух наполнен ароматами свежей травы и цветов, даруя чувство спокойствия и умиротворения.

Скинув с себя одеяло, начала приготовления к первому празднику весны.

Ничего не могло помешать веселью: ни мороз, ни лужи, ни сошедший с земли вязкий снег, смешанный с грязью. Девушки наряжались в короткие красные платья, выражая намерение стать увлечением на одну ночь. Некоторые надевали еще и маски, закрывающие верхнюю половину лица, чтобы не разгневать матушек и тетушек.

Мужчины на празднике весны не ставили перед собой цель найти невесту. Они лишь хотели весело провести время, чтобы потом на протяжении года вспоминать таинственную незнакомку, которая вскружила им голову. Как правило, молодые люди надевали только широкие штаны, которые подпоясывались красным ремнем, показывая, что они совсем не прочь провести время с незнакомкой. Масок они не носили, поскольку на все наше селение было лишь пятнадцать молодых людей брачного возраста, и все их знали по именам и повадкам, так что любая девушка, фаворит которой не обращал на нее внимания, могла легко заполучить его на одну ночь. В этот вечер праздновали только люди – чудовищ не звали и не желали видеть.

Вдруг поймала себя на мысли, что опасаюсь реакции окружающих: прежде я никогда не участвовала в таких праздниках и не знала, каким образом тут все устроено. Но слова Роджера не выходили из головы:

«Встретимся на первом празднике весны!»

Усмехнувшись краем губ, надела маску и красное традиционное платье и направилась прямиком к своей погибели.

Время тянулось медленно, слишком медленно. Если я срочно что-то не придумаю, мои дни сочтены.

Наступил первый праздник весны, и я возлагал на него большие надежды. Выглянув в окно, заметил движение около больших валунов у пруда, которые ограждали водоем от чужих глаз. Мое лицо моментально покрылось испариной, по телу побежали мурашки, но скрываться я больше не мог.

Затянув посильнее красный ремень, вышел из дома и прямиком пошел к камням. Не сделав и пару шагов, услышал звонкий женский голос, противостоять которому было невозможно.

Устало вздохнув, громко произнес:

– Выходи. Я знаю, что это ты.

Смех внезапно оборвался, и я увидел впереди слабое свечение. Спустя минуту навстречу мне вышла нагая девушка, лицо которой скрывали длинные спутанные волосы. Болезненно худое тело с трудом передвигалось, грудь еле вздымалась от хрипящих вздохов. Она медленно шла, неуклюже перебирая ногами, боясь упасть. Я протянул руку, чтобы она могла опереться на нее и встать рядом. Девушка, больше похожая на старуху, буквально вцепилась длинными ногтями в мою плоть, но я лишь слегка поморщился, не издав ни звука.

– Ты нашел ее для меня?

От того смеха, что лился рекой буквально несколько минут назад, не осталось и следа: хриплый, надломленный голос, напоминавший эхо в пещере, заставил слегка поежиться, хотя вечер выдался достаточно теплым.

– Да. Но есть одна загвоздка, – когти сильнее впились в мою ладонь, – не уверен, что она придет. Я сделал все, что ты велела, но сомневаюсь, что девушка проглотила наживку.

– Она – мой последний шанс.

Персефона судорожно дернулась. От ее величия не осталось и следа: даже это юное тело, которое она забрала у земной девушки, могло в один миг превратиться в кристаллики морской соли.

– Что она тебе дала взамен на жизнь? Свою кровь? Или, может, свое тело? – Тихий смех, наполненный ненавистью, звенел в голове. – Каждый раз я задаю себе лишь два вопроса: почему я не могу тебя убить и зачем ты помогаешь мне?

Внезапно острая боль ворвалась в тело разъяренным зверем, отчего я вскрикнул и упал на колени, стараясь унять тошноту. Почувствовав на затылке маленькую ладонь, хотел было ее скинуть и сказать, чтобы Персефона убиралась прочь к морскому дьяволу, но не смог: мышцы парализовало, и я завалился боком на траву.

Несколько минут, проведенные в таком состоянии, показались адом: голова была готова вот-вот лопнуть, я не чувствовал ни рук, ни ног, внутренности горели огнем, и любой глоток воздуха только усиливал эту боль. Прекратилась пытка так же внезапно, как и началась, и, прежде чем провалиться в темную бездну, я услышал:

– Я даю тебе один вечер. Помни, Роджер, у нас договор: если убить я тебя не могу, то взамен возьму твою плоть, пусть и временно. – В словах читалась прямая угроза, но, когда я вскинул голову, рядом никого не было.

Никого.

Почувствовав жжение в груди, опустил взгляд и заметил, что в районе сердца на коже у меня появилась татуировка. Метка Персефоны. Она представляла собой соединенные солнце и луну, обрамленные каплями воды. Звезда, знаменующая начало дня, олицетворяла все живое и земное, пронзая золотыми лучами предвестницу ночи, которая, в свою очередь, обозначала таинственность и смерть, закрывая серебристым потоком света солнечную половину. В сиянии небесных тел вырисовывался лик девы, глаза которой заволокла алая пелена, а улыбка порождала страх. Сирена возвышалась над солнцем и луной, протягивая руки к свету и впитывая его в свое чудовищное естество.

Привстав, я обреченно вздохнул, поднял взгляд в небо и тихо произнес:

– Лучше бы ты меня тогда убила.

Атмосфера праздника буквально наполняла меня без остатка: одни танцевали около большого костра и пили ром прямо из бутылки, вторые уединились у озера, чтобы предаться любви, третьи одиноко сидели около дерева и ждали, когда на них обратят внимание и пригласят в шумную компанию.

Недолго думая, подошла к одной из девушек, которая уже изрядно выпила и еле стояла на ногах. Выхватив из ее рук бутылку с ромом, я сделала три жадных глотка. По телу разлилось тепло, и появилось чувство легкости.

Одиночество продлилось недолго: двое молодых людей подошли с предложением скрасить вечер, прильнув ко мне сзади и спереди. Я окинула обоих презрительным взглядом, они моментально стушевались и отошли к более доступным девушкам.

Отпив еще глоток, старалась не оглядываться по сторонам в поисках Роджера, но совладать с собой не могла: прислушивалась к каждому смешку или возгласу, чтобы понять, кому они принадлежат.

После нескольких неудачных попыток выследить Роджера я, раздраженно усмехнувшись, поставила бутылку рядом с деревом и побежала в сторону костра, где водили хоровод. Юноши начали радостно улюлюкать, девушки звонко рассмеялись, хватая за руки и затягивая в танец. Они были настроены дружелюбно, потому что не узнали меня. Совершенно забывшись и отдавшись моменту, я вдруг почувствовала, как чьи-то сильные руки вырвали меня из круга и потащили к пруду. На полдороге меня перекинули через плечо, и я забарабанила кулаками по спине похитителя, но в ответ услышала знакомый смех.