Весёна. Гудолдфейри

– Уж я-то знаю её, Ванечка?

– Кого, маменька?

– Кого невестить будем, сыночек. Таисью, кузнеца дочь? Или Машеньку, что у Апраксии-солдатки?

– Нет.

– Неужели из другого села приглядел девицу?

– Сам не ведаю, мамо.

– Да как же так?

– Ох, не хочется зазряшные тары-бары разводить…

– А ты разведи, а я послушаю. А что скажешь, там и посоветую. До свадеб-то цельное лето впереди. Авось успеем всё рядком решить… А ты не молчи, разговаривай.

– Сон – не сон… Приснилось… да уж больно явственно… Вот ездили-то намедни Матрёну от зареченских избавлять, помнишь? А с праздников Святых видел я, матушка, виденье. Дивное как в сказке… Что в светлом тереме я, в богатых хоромах, а будто меня там и нет. Ходят двое где-то рядом, беседуют неспешно меж собой, а то ко мне подойдут и смотрят участливо как на хворого. И тревожно мне от их взглядов и радостно до непонятия. Который первый из них – здоровущий дядька и всё-то на нём белое: и борода, и рубаха, и обутки словно из чистого пушистого снега. И голосище у него под стать, глубокий да мягкий. Только чёрного и есть, что зрачки. От них и тревожно, видно. А вторая…

Замолчал Иван в смущении.

– Она? – улыбнулась матушка.

– Она.

– Ну так чтож?

– Не могу описать как хороша… и не буду. А дядька словно жалел её и укорял за что-то. Да она на его слова лишь платочком отмахивалась… И платок такой весь… из снежинок.

– Какой? – вскинулась мать.

– Ну вот снежинка посерёдке, а по краям другие.

– Шесть лазоревых вокруг седьмой?

– Верно, – подивился Иван. – Как же тебе ведомо такое?

– Знать, ведомо… Ну, а дальше?

– А ничего. Сон же да и только… А просыпаться не хочется.

– Ладно. Спи. Утро вечера мудренее. А я до Степанова закута пройдусь, пока совсем не смерклось.

Настёнкина находка

Наутро молодец наш удивился ещё сильнее, когда Настюшка расправила на его ладони тонкий голубенький платочек из хоровода кружевных снежинок.

– Откуда?

– Отсюда, – отозвалась племянница и вытащила из своего большого валенка красные рукавички.

Иван присел на корточки и, потирая в недоумении лоб, смотрел то на них, то на платочек.

– Лазала по дровенкам, там их и приметила. Ишь какие причудливые. Мне ж так сразу и подумалось, что какая твоя познакомица нарочно оставила. Верно ведь?

Льётся неугомонный Настюшкин голосок. Тут и припомнился Ване звон колокольчиков в ночном лесу.

– Ты, Ванечка, только тятьке не сказывай.

– Про платок? – задумчиво посмотрел он на девочку. Проскакала в голове белая кобылка.

– Нет, платочек-то ничего.

– Про рукавички, что ли? – Иван приподнялся. Волчий вожак щёлкнул своими зубами перед его взором.

– Да нет же! – Настюшка выхватила рукавички.

Вспомнил Иван их замёрзшего хозяина и рассмеялся – нет, шалишь, не сон.

Настюшка, перевернув, потрясла рукавичками. Из правой, сверкнув неярким зелёным светом, выпал перстенёк.

– Вот про это не говори. Побьёт ведь.

– Не побьёт, – Лицо Ивана стало серьёзным. Он глубоко вздохнул, почти не взглянув на поданную девочкой изумрудную безделушку.

Вот и причина есть – вернуть перстень да рукавички. И платочек лазоревый.

А кому вернуть? Кого искать? Где?

Может, малец тот – братишка ночной красавицы? « Морозовы мы…», «дядьки Капели двор…» – вот и слова его припомнились…

А сколько их, Морозовых-то! Ведома Ивану деревенька Морозовка, верстах в сорока с гаком от здешних мест. По младости бывал там со Степаном, старшим брательником. Ох и мёд там! А дале, под Костромой дядя Минай живёт в селе Морозовском. Так полсела, почитай, Морозовы. Ищи-свищи с переглядом на все четыре конца!

Прихватил Иван подбородок в кулак, потом рассеянно разлохматил свои вихры.

А ведь хоромы-то у Капели Морозова не чета избёнкам деревенским. А ну как и впрямь из купеческого ряда эти самые Морозовы? У таких и лесная заимка хоромами покажется.

Приободрился молодец, выпрямился:

– А это ничто, раз девица с торговой стороны. И мы ведь не лыком шиты, а, Настасея? Коль есть уверка в руки свои да голова не решето, а с мозгами, так остальное приладится.

Засвистел парниша камаринского, прошёлся ухарем по горнице да визжащую от восторга Настюшку заподбрасывал.

На поиски

Деньков через пяток выбрал наш Ваня времечко как присели с отцом отдохнуть от плотничьего рукомесла и обратился к нему с поклоном:

– Присоветуй, батюшко, что мне поделать.