Два

Шуба

До

Говорят, человек раб своих вещей. Какая глупость! – человек раб тех вещей, каких у него нет, – Галина Григорьевна это отлично знала, и называлось подобное рабство сладким словом «мечта».

Галина Григорьевна мечтала о шубе – длинной, из ценного меха, сшитой не из кусочков, клочков или полосок, а из цельных спинок. Мечтала она о ней с юности, с тех пор как в семьдесят восьмом году, прорвав железный занавес, в СССР приехала поп-группа «Boney М». Пятнадцатилетняя Галина, прильнув к экрану черно-белого, лампового телевизора «Горизонт» старалась не пропустить ни одного скупого репортажа об их концертах в Москве. Мельком показали мулаток в пушистых шубах – и тогда впервые Галина увидела, какими могут быть шубы – не тумбами из каракуля или цигейки и не убожеством из искусственного нечто чего-то, какое билось током и от какого электризовались волосы. Затем в начале восьмидесятых она купила с рук (аж за рубль!!) карманный календарь «Союзпушнина» с логотипом «НОРКА» – и мечта оформилась окончательно: ее шуба должна быть именно из норки.

Да вот стоила норковая шуба как машина, но это полбеды – не достать просто так ни машины, ни шубы в СССР, тем более норковой шубы. Даже советские артистки и те щеголяли «в телевизорах» в лучшем случае в шубках из лисы или песца («соболя» шли на экспорт), рядовые труженицы радовались меховому воротнику на шерстяном пальто. В общем, Галина Григорьевна как-то смирились с тем, что ее мечта недостижима: жила как все, вышла замуж как все, родила как все… Но, видимо, само провидение вело ее за мечтой: Галина Григорьевна стала учителем географии в школе, в Мегионе – в сибирском городке, где зима длится с октября по апрель, где без шубы – никак и никуда.

Распался СССР, когда в шифоньере Галины Григорьевны водились три шубы. Первая: парадная, длинная, темная, – это из нутрии – вполне себе красивая и немного похожая на норку, правда, колючая из-за жесткого остевого ворса. Вторая шуба: практически тулуп из мутона, – эту шубу Галина Григорьевна выгуливала редко, только в самые жуткие холода (минус сорок и ниже). Третья: полушубок из пестрого искусственного меха, приобретенный в восьмидесятых, – самый нелюбимый зимний покров, уж потерявший лоск, свалявшийся комками на боках под рукавами.

Многим после распада СССР пришлось в России туго: где-то ходили на забастовки, где-то даже голодали, повсеместно закрывались заводы, не выплачивались зарплаты. Нефтяной Мегион жил более-менее тихо. Конечно, зарплата школьного учителя стала смешной – если бы не муж… Впрочем, Виталик звезд с неба не хватал: обычный водитель автобуса на пригородном маршруте в Нижневартовск, даже не таксист. Тем не менее Виталий Иванович «крутился», работал по выходным и приносил в семью хоть какие-то деньги.

Всё бы ничего, да год от года наводнялись улицы Мегиона норковыми мехами: времена изменились – теперь, имелись бы деньги, и любая шуба твоя. Денег у Галины Григорьевны не было, но их вроде как не было и у учительницы биологии, Татьяны Ивановны, однако муж «биологички» поднапрягся и купил жене норковую шубу (путь и из кусочков!). Затем Карине, молоденькой учительнице рисования с грошовой заплатой, жених подарил норковой манто длиной до пят – именно о такой шубе мечтала Галина Григорьевна. А когда уборщица, тетя Паша, пришла в норковом полушубке и, сверкая золотыми зубами, сообщила, что это подарок сына, нефтяника-вахтовика, Галина Григорьевна не выдержала – стала уж не просить, но требовать шубу у своего мужа.

Он, мерзавец, клятвенно да раз десять, не меньше, пообещал ей, а далее как-то пришел нетрезвым с работы, в воскресенье, и вывалил перед Галиной Григорьевной полушубок из искусственного, бело-черного леопарда! Он думал, что это смешно!

Галина Григорьевна плохо помнила, что она тогда в истерике кричала. Очнулась, когда муж ушел, хлопнув дверью. В дверях зала ревела их восьмилетняя Машка…

В начале девяносто пятого года приключился развод. И нет, не шуба перечеркнула десять лет семейной жизни, – это он, Виталий Иванович, надругался над душой жены! Кто не понимает смертельной обиды Галины Григорьевы – тот просто никогда ни о чем не мечтал по-настоящему страстно! Мечта о норковой шубе появилась у нее задолго до Виталия Ивановича, прошла с ней убогую юность, полуголодное студенчество и тяжелую молодость на диком севере, просмотрела вместе с ней кучу художественных фильмов, прочитала уйму журналов типа «Работница», побывала в стольких очередях, ателье и магазинах! Когда бывало плохо, когда отчитывали на работе или доставали непослушные ученики, Галина Григорьевна, находясь в одиночестве, доставала из сумки пластиковый календарик «Союзпушнина» – и любовалась на свою мечту, представляла себя в ней. Ну кто такой есть человек без цели?! Зачем он живет? Зачем просыпается? Зачем дышит? Мечта придает существованию смысл, направляет, заставляет прыгать выше головы, – и в итоге: ты горд за себя. Виталий Иванович этого не понял за целых десять лет! Нет, он никогда ее не любил, лишь использовал!

Лет в двадцать Галина Григорьевна производила впечатление: темноволосая, яркая, с выразительными карими глазами; нос – безупречно прямой, губы – полные, чувственные, улыбка – очаровательная. И к тридцати двум годам она была очень даже хороша: лицо по-прежнему привлекательно, правда, большие очки несколько ее портили, добавляя возраста, а еще она располнела, как-то обабилась: особенно расстраивал выпуклый живот. Но всё это – смотря с кем сравнивать. Если с девчонкой-выпускницей, то хоть плачь, если с ровесницами – гордо поднимай голову. Вот соседка этажом выше, Ирина, бухгалтерша, – она толстая, как сарделька. Зато, едва купила себе новую шубу, конечно, норковую, так сразу замуж вышла! Да за бизнесмена из соседнего Нижневартовска! Стояла Ирка на автобусной остановке зимой, мерзла, – и тут, как в мексиканском сериале, остановилась рядом иномарка, и водитель предложил ее, Ирку, подвезти до дома. Потом завертелось в них, ох! Вся пятиэтажка обсуждала подробности…

Галина Григорьевна, теперь свободная дама, раз зазвала в гости, на чай, Ирину и поинтересовалась: как та шубу приобрела и где можно подешевле-то купить? Оказалось, что Ирина летом отдыхала на Кипре – и там их возили на экскурсию по меховой фабрике. За тысячу долларов можно было взять такую норковую шубу, какая здесь, на севере, стоила три штуки баксов, не меньше. Так план и созрел: тысяча зеленых, Кипр, норковое манто, как у Карины, а там, разумеется, богатый муж не за горами, – кусай локти, Виталик-негодяй.

Наскребла неимоверными усилиями Галина Григорьевна тысячу долларов: половину вытянула у бывшего мужа на нужды их дочери, немного взяла из родительских взносов на ремонт класса, остальное добавила продажа нутриевой шубы Верке.

Верка – это Вероника Сергеевна, лучшая подруга Галины Григорьевны. Дружили они с института, вместе с еще тремя студентками когда-то делили комнату в общежитии. Верка, по характеру мягкая, спокойная, лиричная, преподавала русский язык и литературу в той же школе, что и Галина Григорьевна. Добренькую Веронику Сергеевну ученики любили, строгую Галину Григорьевну – уважали. Верка никогда не разделяла мечты Галины Григорьевы о шубе, Верка лучше тысячи книг накупит, Верка – дура, если говорить прямо. Ей ее муженек и изменял когда-то, и полгода без зарплаты на ее шее сидел, – она же всё его прощала, всё терпела – мол, дети у нас, а дети – главное. Спроси Верку, какая у нее есть мечта, – та скажет: лишь бы были дети здоровы. Что ж, каждому своя мечта…

Третьей подругой в их компании с недавних времен стала Нина Геннадьевна, учитель немецкого языка. Эта-то особа, вообще, замужем никогда не была, оттого она охотно ходила на посиделки за рюмочкой, желательно на халяву: видать, бедствовала Нина Геннадьевна больше подруг, да не сознавалась в этом. Веселая и неунывающая «немка» нравилась Галине Григорьевне. Еще Нинка разделяла мечту Галины Григорьевны о норковой шубе.

Близился конец учебного года, и Галина Григорьевна пришла в турагентство, дабы купить путевку на заветный остров Кипр. Ирина говорила, что недельный отдых в трехзвездочном отеле Лимассола, а также перелет, обошелся ей в миллион рублей, но в турагентстве запросили три миллиона! Говорили о гиперинфляции, о том, что это еще очень дешево, что путевки «горячие-пригорячие» – и через неделю их не будет…

Галина Григорьевна шла домой, словно в холодном тумане. Майское солнце в тот день впервые засветило по-летнему знойно, прохожие, сняв куртки, разгуливали в рубашках, радостно подставляя лица лучам, смеялись… Донесся разговор двух женщин: они обсуждали отдых на Кипре, – и Галина Григорьевна разрыдалась прямо на улице.

– Что с вами, чем помочь? – спрашивали ее те две женщины.

– Не обращайте внимания, – сквозь слезы пыталась улыбаться Галина Григорьевна. – Всё со мной в порядке… Это просто Кипр. Я так туда хотела слетать. Извините меня, не хотела вас отвлекать… всё у меня в порядке…

Женщины переглянулись.

– А я как раз пытаюсь продать путевку на Кипр, – сказала одна из женщин, красивая молодая блондинка в мини-юбке. – Мне она бесплатно на работе досталась, только перелет я оплатила сама. Но не получается лететь: мужу загранпаспорт не дали… Подругу уговариваю купить, она – ни в какую!

– Дорого всё на этом Кипре, – ответила «подруга», совершенно не похожая на приятельницу: неухоженная, в джинсах. – Разоришься на экскурсиях.

– Да где ж это дорого?! Двухнедельное проживание в отеле четыре звезды с обедом или ужином на выбор, плюс завтрак! Море – рядышком, шведский стол, путевка – на двоих!

– В Лимассоле? – спросила воодушевленная Галина Григорьевна.

– В Пафосе – этот город лучше для отдыха, чем Лимассол! Там и море чище, и на пляже народу меньше… Отдам путевку с билетами всего за лимон! Всё можно переоформить, был бы загранпаспорт.

– А экскурсия на меховую фабрику, сколько стоит? – сомневалась ошалевшая Галина Григорьевна.

– Такая экскурсия бесплатно, – засмеялась блондинка. – Заберут от отеля и назад привезут, шубу доставят к вылету, – всё бесплатно.

– Но я не знаю… У меня загранпаспорт есть, а у подруг нет…

– Может, у вас есть несовершеннолетний ребенок? На ребенка загран можно оформить за две недели! Я помогу, если надо!

Казалось, счастье само шло в руки Галины Григорьевны. Что это? Невозможная удача или сам Бог наконец решил порадовать скромную учительницу географии? Однако вот так просто взять и отдать на улице миллион Галина Григорьевна не могла: надо всё обмозговать. Она взяла номер телефона блондинки, а когда уходила от нее, то думала, что не позвонит ей: нет, сказок не бывает, тут какой-то подвох, обман…

Ночью Галина Григорьевна не могла заснуть… На одной чаше весов – мечта, на другой – миллион. Правда… такое в стране творится! Сегодня – миллион, завтра – блузки за этот миллион не купишь! Ради мечты люди куда как большим рискуют, чем пачка резаной бумаги! Словом, утром она позвонила блондинке.

До самого последнего момента Галина Григорьевна боялась, что ее кинут – боялась этого и в аэропорту Нижневартовска, и при пересадке в Москве, и в отеле на Кипре. Даже когда ее привезли на меховую фабрику переживала! Зря – ее мечта сбылась! Она долго-предолго выбирала норковое манто, искала скрытые швы или потертости; ей показывали одну шубу краше другой, она успешно торговалась, не зная ни греческого, ни английского… Увидала Галина Григорьевна и черную норку за невероятную цену, и белую норку (еще невероятнее цена); всё-то она примерила, покривила нос – и приобрела за тысячу долларов шикарное манто до пят, с капюшоном и широкими рукавами, приятного коричневого цвета. Ей предлагали привезти покупку в аэропорт – она категорически не согласилась и единственная забрала с собой в отель покупку с фабрики.

Ну а дальше длился утомительный отдых. Денег на экскурсии не было, поэтому Галина Николаевна и ее дочь провели все две недели в отеле, посещая лишь пляж. Вредная Машка то просила мороженого, то в аквапарк ей надо! Ух, ладно, протянули кое-как: не голодали, не болели, в неприятности не попали; отель и впрямь поразил роскошью.

Но особенно приятным стало то, что от Нижневартовска в Мегион их вез на автобусе Виталий Иванович. Услышав о шубе, он хмыкнул и спросил у Машки, что интересного она видела на Кипре, может в тамошнем замке побывала или в античном городе? Бесхитростная Машка честно ответила, что никуда они не выбирались из отеля, кроме скучной меховой фабрики. На это Виталий Иванович вновь хмыкнул, и Галина Григорьевна убедилась: развестись с ним было решением верным – слишком уж они разные – он бы радовался куче бестолковых фотографий. Не подумайте, что Галина Григорьевна какого-то осуждала за непрактичность: она умела принимать людей такими, какие они есть, и одного хотела взамен – чтобы и ее принимали такой, какая она есть – вместе с ее, разумеется, вожделенной мечтой о шубе.

Пока тянулись лето и дождливая осень, Галина Григорьевна дефилировала в манто по квартире. Любуясь собой, она хорошела день ото дня: заметно похудела, покрасила волосы в модный «баклажан», перестала носить на улице очки. Верка сделала ей новую стрижку, даже бессрочно одолжила свои электробигуди. К шикарному манто требовались достойные сапоги, норковая шапка, новая сумка, – и снова повезло: нашлись покупатели на мутоновую шубу, на леопардовый полушубок…

Когда лег снег, когда Галина Григорьевна впервые надела манто на улицу и пошла субботним днем одна прогуляться по городу, то женщины завистливо зыркали, а многие мужчины пытались с ней познакомиться. Но они уже были не ее уровня – она знала, что возле нее должна остановиться иномарка и принц в ней увезет свою принцессу, Галину Григорьевну, в тот мир, где слова «голодная нужда» не знают, где не зашивают капроновых колготок, где никогда не считают мелочь на сдачу…

Гуляла Галина Григорьевна до сумерек. И вот оно: возле нее со скрипом тормознула праворульная «Тойота». Близоруко щурясь, Галина Григорьевна разглядела, что водителю было от силы лет двадцать пять, зато он был весьма хорош собой.

– Подвезу, хоть на край света, – широко улыбаясь, сказал «принц». – Прыгай вовнутрь, не мерзни!

Подобное внимание не могло не польстить тридцатитрехлетней женщине, однако она робела. А затем решилась – была не была! – не рискни она с путевкой на Кипр, не сбылась бы ее заветная мечта. Риск – дело благородное, удача любит смелых… Но села Галина Григорьевна на заднее сиденье машины. Следом за ней влез еще какой-то парень, подмял ее собой и закрыл ей шарфом рот. Через минут пять Галину Григорьевну выбросили из машины на краю Мегиона, у гаражей, – без сумки, без норковой шапки и без шубы…

После

– Вам лучше? – участливо спрашивал Галину Григорьевну следователь в отделении милиции, забирая из ее дрожащих рук стакан воды.

– Нет! – вскричала она. – Моя шуба!!

– Шуба наверняка уж едет в Тюмень. Вам еще крупно повезло: могли…

– Повезло?!!

Строгую, уравновешенную Галину Григорьевну сейчас не узнали бы ни коллеги, ни ее ученики: это была горячая латиноамериканка из мексиканских сериалов.

– Да пусть бы насиловали! Плевать! Лишь бы шубу оставили! – вопила она на всё отделение. – Пусть бы убили! Плевать! Может, так бы вы хоть пошевелились бы! Найдите мою шубу, слышите?! Это не шуба – это мечта! Мечта! – резко зарыдала она, – мечта… мме… ч-та…

– Мы постараемся их поймать, – тяжело вздохнул следователь. – Если бы вы хоть какие-то особые приметы дали…

– Я же дала!

– Не шубы приметы… Шубу могут и перешить… Особые приметы грабителей. Были у них, к примеру, наколки? Шрамы? Фоторобот поможете составить? На машине были ли царапины? Разбитая фара? Задний номер машины? И в нем ничего не запомнили?

Галина Григорьевна мотала головой.

– Я без очков была… – выдавила она. – Сумерки…

– Ну что же вы, гражданочка?.. Хорошо… «Тойота» с правым рулем – тоже примета, хотя наверняка угнали. И еще… не факт, но… Бывает, что банды действуют по наводке. Может ли кто-то из ваших знакомых вызывать такое подозрение?

– Нет! – твердо ответила она.

– Хорошо, завтра же смените замки, пока закрывайтесь на цепочку и если что – голосите «пожар».

Ночью, у себя в квартире, Галина Григорьевна не могла заснуть: то чудилось, что замок открывают, то цепочку снимают. О, она не испугалась бы, даже обрадовалась бы! Хватило бы у нее решимости убить? – не сомневайтесь!

Еще бессонной ночью она поняла, что подозрение вызывает Верка – а кто иной, как не лучшая подруга? Верка все-всё знала! Перед прогулкой они как раз созванивались, найти же на улицах маленького Мегиона человека – проще простого. Далее: у Веркиного мужа как раз имелся подозрительный племянник, у подозрительного племянника должны быть подозрительные дружки. И потом: взяла Верка, да и шубу из нутрии купила! На какие шиши? Темное дело получается – надо бы разобраться.

Дождавшись утра воскресенья, Галина Григорьевна позвонила следователю и высказала свои сомнения в отношении подруги. Нет, она ни в коем случае ее не обвиняла – просто… ну пусть милиция проверит, это же их работа.

Эх, Верка, дура, этого так и не поняла. Позвонила Галине Григорьевне, кричала, что знать ее больше не хочет! «Не хочет – так не хочет, – решила Галина Григорьевна. – Выходит, никогда не было с ее стороны настоящей дружбы. Верный друг меня понял бы, истинный друг меня не осуждал бы!»

Воскресным вечером пришла забрать электробигуди Нинка, пришла с бутылочкой коньяка. Подруги сели на кухне. Вскоре Галина Григорьевна ревела.

– Галя, ты не в себе, я понимаю, – утешала ее Нинка. – И понимаю твое горе: один раз долгожданную шубу надеть и тут же ее потерять! Но с ума-то не сходи. Это всего лишь вещь! Сейчас не остановишься – больше потеряешь! Так поступим: я бигуди Вероничке отдам и скажу, что ты извиняешься.

– Но я не…

– Извиняешься! И тебе так стыдно, что первой попросить прошения тоже стыдно…

– Да с чего мне должно быть стыдно? – перебила ее Галина Григорьевна. – Что такого-то? Ответила на вопросы милиции – и гуляй, раз невиноватая! Вот откуда, скажи на милость, у нее появились доллары на мою шубу из нутрии? А до этого она столько лет болтала, что шуба ей, вообще, не нужна!

– Ой, ну Галя! Всем на севере шуба нужна, – ответила Нинка. – А деньги – так муж Веронички, когда, наконец-то, зарплату сразу за полгода получил, они доллары купили. А еще – пожалела тебя Вероничка, добрая душа, купила нутриевую шубу, раз тебе на норковую не хватало. Ты же ей – такой нож в спину. Сразу на нее подумала! Сразу в органы донесла! Они же позвонят в школу, слухи пойдут… А я меж вами, как меж двух огней, завтра буду, какую сторону не прими – мне же боком выйдет. Помиритесь, девочки, очень вас прошу…

В таком ключе и прошел вечер. Засыпая, Галина Григорьевна осознала хмельной головой, что злодейка это не Верка – это Нинка! Откуда у Нинки деньги на коньяк? Как-то подозрительно появились у нее финансы сразу после того, как у Галины Григорьевны украли дорогущую шубу. А утром, протрезвев, Галина Григорьевна, ясно уразумела чудовищную истину: Верка и Нинка, – это банда! Давно сговорились, мерзавки! Всё продумали! Верка выведала маршрут Галины Григорьевны, Нинка нашла исполнителей. Если бы не коньяк, никогда Галина Григорьевна не догадалась бы!

Конечно, перед работой она зашла в милицию, милиция тем же днем допросила Нину Геннадьевну, причем в кабинете директора школы, после чего ни Верка, ни Нинка не разговаривали с Галиной Григорьевной.

И ведь это несправедливость. Галина Григорьевна не со зла – она всего-то хотела вернуть свою шубу. Если бы хоть кого-то иного могла подозревать Галина Григорьевна! Разве она виновата, что Верка и Нинка были единственными подозреваемыми?!

Через неделю Галину Григорьевну осенило: еще была одна особа – блондинка, продавшая ей путевку на Кипр. Блондинка знала, что Галина Григорьевна летала за шубой, помогала ей всё оформить и знала ее домашний адрес, муж блондинки, скорее всего, – отсидевший, раз не получил загранпаспорта, да и сама блондинка в мини-юбке наверняка проститутка! Такая с бандюганами точно якшается!

Следователь нехотя взял новое заявление Галины Григорьевны, но… «Проститутка» оказалась уважаемым юристом, и она так наехала на следователя, что больше тот не принимал Галину Григорьевну: важные дела, видите ли, у него! Блондинка ей, кстати говоря, тоже позвонила: гневно заявила, что у нее, у Галины Григорьевны, нет совести. Да что там совести! – у нее шубы нет!

Приходилось ходить в стареньком, пестром полушубке из искусственного меха. Подруги с ней не общались, прочие коллеги сторонились ее, ученики шушукались, Машка и та полюбила закрываться где-нибудь: в спальне, в ванной, в шкафу… Одна Карина осталась приветлива с Галиной Григорьевной – и, как ни странно, это было хуже всего. Была такая средневековая пытка каплей воды – человека приковывали к стулу, чтобы он не мог шевельнуть головой, вешали над ним дырявый кувшин, и всё. Раз в минуту падала капля, где-то через сутки узник сходил с ума… Каждый раз, как Галина Григорьевна видела манто Карины, на ее темя будто падала капля. Кап, кап, кап… Кап!

Финальный «кап» случился в конце ноября, в середине последнего, вечернего урока. Галина Григорьевна зашла в кабинет к Карине, прошла в подсобку, где хранились ватманы и какое-то художественное барахло для оформительских работ, – пусто, Карины нет, а вот ее манто беспечно висит в углу – любой может зайти и взять его! – шубы надо хранить в шкафу учительской, на втором этаже… Подумав с минуту, Галина Григорьевна понесла норковое манто туда – в учительскую. Никто по пути ей не встретился, ни одна живая душа не слонялась по коридорам. Совсем рядом с учительской располагался кабинет географии. Еще более разумное решение: припрятать там манто… там имелся замечательный тайник, о каком никто не знал.

Как же плакала Карина! Как же кляла себя за беспечность! Из всех собравшихся лицемерок одна Галина Григорьевна могла ее понять. Мучила ли совесть Галину Григорьевну? – а как же?! Ой как кусала! Но чем дальше всё заходило, тем сложнее становилось признаться или подбросить шубу. Через неделю Карина уж смирилась с потерей – и верно: Карина молодая, красивая, с богатым женихом. У Карины впереди много манто, у Галины Григорьевны, может, был один-единственный шанс вернуть заветную мечту… Десятого декабря Галина Григорьевна сумела вынести шубу из школы.

Все отметили, что Галина Григорьевна похорошела и повеселела. Директор школы и завуч облегченно выдохнули. На зимних каникулах Виталий Иванович забрал десятилетнюю Машку к себе, обещал покатать ее по тайге на снегоходе.

– Рад, что тебе как бы полегче, Галь, – сказал Виталий Иванович бывшей жене. – Молодец, как бы… А то я за Машку как бы боялся, и она тебя как бы боялась… И, Галь, мы тут с друзьями как бы бизнесменами стали: пару маршруток как бы купили… Короче, куплю я тебе однажды норковую шубу, раз, дурак, пообещал…

Что ж, чудненько! Вот только его «как бы» обещаниям Галина Григорьевна больше не верила. Едва за бывшим мужем и дочерью закрылась дверь, она достала «мечту» и следующие три дня почти не выходила из дома, манто тоже почти не снимала: кушала в нем, смотрела телевизор, танцевала в нем… К четвертому дню ей захотелось прогуляться в манто по улице, но вдруг она встретит Карину? И Галина Григорьевна решила как-нибудь изменить шубу. Перекрашивать в домашних условиях она ее не решилась, отнести в ателье побоялась – там, разумеется, возникнут вопросы: зачем требуется перешивать отличную вещь? – и следователю, хорошо знакомому с Галиной Григорьевной, звякнут…

Раз ателье – не вариант, можно перешить шубу самой: убрать капюшон (жалко, а что делать?) и поменять подкладку. Осуществив свой план, Галина Григорьевна вышла в обновленном манто на прогулку. Променад, однако, радости не принес: от мужчин она шарахалась, все женщины смотрели на нее, как на воровку. Страх мог уйти из головы Галины Григорьевны одним способом: нужно было прийти в новом манто в школу, всем его предъявить и получить на него законные права. Она отважилась на это в середине января. Зашла днем в учительскую и, пока коллеги охали, сказала им, что Виталий Иванович ныне бизнесмен, и он нежданно-негаданно одарил «любовь всей своей жизни» мехами, цветами и кольцом с бриллиантом – встал на колени и попросил выйти за него вновь, но Галина Григорьевна спешить не спешила и кольца не взяла.

Она еще не успела снять шубу, когда в учительскую зашла Карина – и обомлела настолько, что выронила школьный журнал из рук.

– Неужели ты думала, что я не узнаю своей шубы? – пораженно спросила Карина.

– Но это мое манто! – артистично изобразила изумление и Галина Григорьевна (эта сцену она отлично отрепетировала перед зеркалом). – Кариночка, мне это манто бывший муж вчера подарил!