Раз

– Зыыка!

Скоро Виталий Иванович и Маша ушли, а Федор Федорович стал укладывать Вику спать.

– Расскажи мне сказку, прадеда, – попросила Вика, – про Золушку.

– Приказ есть выполнить! – отдал он ей честь. – Ну, слушай… жила, значит, была Золушка в женском батальоне. Всем хорош боец! – хотя новобранец. Тумбочка чистая, на одеяле – ни складочки, пуговицы пришиты, как стоп кран – намертво! Особенно была она спец по уборке кухни и немного на армейском складе. Злая либералка-прапорщица…

*

Валерий пять раз ходил за полынью до протоки и обратно – возвращался с охапками больше памятного венка и снова шел к обмелевшей реке. И не потому, что так велела сделать баба Нюра: в колдовство он по-прежнему не верил и уж смирился с тем, что Вике двадцать. Ходил, потому что бездеятельности не любил.

Когда всё в избе было завалено ароматной полынью, он взял бутылку пива из холодильника, пивную кружку и устроился на лавке, – размышлял о своей жизни, пил пиво – так и заснул…

…Утром двор перед избой наполнился голосами. Валерий впустил в «гостиную» Бориса Федоровича, отца Анастасии, Юлию Федоровну, ее элегантную мать, которая носила широкополую шляпу и обмахивалась веером, а также владельца дома, Игоря. Незнакомцы подумали бы, что Валерий и Игорь братья, если не родные, так двоюродные уж точно. «Брат Валерий» по-прежнему был в классических брюках и застегнутой на все пуговицы белой рубашке, «брат Игорь» – в джинсах и расстегнутой клетчатой рубашке поверх футболки. Борис Федорович, сам того не зная, оделся как экстрасенс Аристарх Назарий: яркая тенниска, светлые штаны, туфли годные для тусовки в гольф-клубе. Поправляя на переносице почти прозрачные очки, Борис Федорович озадаченно огляделся: на полу стога полыни и батарея пустых пивных бутылок в «прихожей».

– Ты что, всё мое пиво выдул? – ошалело спросил Игорь, открывая холодильник.

– Как стать! – весело ответил Валерий на Викином языке.

– Где моя Настенька? – спросила Юлия Федоровна. – Нам передали, что она с ума сошла и сердца режет…

– И Вика где? – строго спросил Борис Федорович.

– Барышни спят. Подождите, – остановил он отца Анастасии, когда тот пошел к спальне Вики. – Вы только не удивляйтесь, но Вике сейчас двадцать. Это там точно Вика спит – у нее «пальчик-пенёк» и «секретная родинка»…

Борис Федорович резко высвободился и без стука открыл дверь в Викину спальню. Шестилетняя девочка лежала в разобранной постели, накрывшись одеялом по подбородок и шаловливо улыбаясь.

– Бабушка, дедушка! – обрадовалась она и подскочила на кровати, ойкнув, придерживая штаны, точнее, шортики Анастасии, какие теперь ей стали неимоверно велики. Кроме того, велики стали и футболка, и бюстгальтер под ней, и трусики под шортиками.

– Вы что тут делали ребенком?! – одновременно вскрикнули дедушка и бабушка Вики.

– Деда Боря, – радостно вещала Вика, когда «деда Боря» взял ее на руки, – я ходила за грибами, встретила фею, и она мне дала миллион долларов! Круто, да?! А еще она меня заколдовала в себя и сделала большой! А потом посадила меня в клетку, но чертик Егорушка меня разбудил! Егорушка – даже круче, чем котенок. А потом пришел страшный паук. Паук раньше в маме жил. Паук хотел съесть фею Машу и меня! А потом пришел прадеда Федор Федорович на танках с конфетти и пластмассово-десантными войсками. Было круто как стать! А потом мне прадеда сказку про Золушку говорил, как ее обижала прапорщица, но фея-замполит дала ей путевку в жизнь: мундир, погоны и БТР с зампотехом. А еще на складе выдали кирзовые сапоги. Золушка начистила сапоги, пришила свежий подворотничок и поехала на бал-парад, на Красную площадь, – и там ее увидел сам товарищ Сталин! Происки американских шпионов мешали Золушке и товарищу Сталину вместе любить Родину-мать! Еще прапорщица-либералка помогала капиталистам-империалистам и воровала портянки с боеприпасами. Эх, судьба-злодейка! – всё казалось уж пропало! – но на внеочередных выборах победили коммунисты и красный террор взвил свое гордое знамя над мракобесием рыночной экономики, демократии и голубыми! Круто, да?!

– Иных слов нет, – хмуро ответил Борис Федорович. Юлия Федоровна натурально стояла с открытым красным ртом.

В это время из своей спальни вышла помятая и растрепанная Анастасия. Одной рукой она держалась за голову.

– Дочь, ты неправильно воспитываешь дочь, – строго проговорила Юлия Федоровна. – У нас будет серьезный разговор!

Мрачно глянув, Анастасия показала ей средний палец и, пока ее мать возмущенно охала, забрала Вику из рук отца, крепко поцеловала дочку и прижала ее к себе.

– Валера, это она? – спросила Анастасия. – Не Маша?

– Фея Маша, мамочка, – ответила Вика, – уехала на автобусе в Рай под названием «Терминал С». Она больше не будет. Она стала хорошей – я знаю, я ее спрашивала. Я ведь люблю до истины докопаться.

– Это она.

– Что тут, в конце концов, происходит?! – повысил голос Борис Федорович. – Я надпись «Дурдом» при въезде в эту Камышовку пропустил?

– Валера, увези меня и Вику отсюда в аэропорт, – потребовала Анастасия. – Немедленно! Видеть больше не могу ни Камышовок, ни своих предков.

– Настя… – подал голос Игорь.

– А да… Игорь… Поговорим в Москве… Сейчас я без сил – что-то голова гудит… Полынь еще эта воняет… Кто ее столько сюда притащил? Сенокос случился?

– По дороге расскажу про полынь, – вздохнул Валерий.

– Настя, я отвезу тебя и Вику, – сказал Игорь.

– Нет. Вчера надо было приехать, чтобы сегодня везти меня в аэропорт. Валера?

– Я готов, – взял он галстук, смартфон и свою сумку-планшет. – Машина за углом.

Анастасия же быстро взяла рюкзачок Вики, положила пару ее и своих вещей в свою дамскую сумку.

– Никуда вы не поедете! – сказал Борис Федорович. – Мне нужны объяснения!

– А что объяснять? Я и Вика чудесно провели время в этой деревне, всех вас разыграли, а сейчас нам пора в Москву. Ах да, Валера, достань, пожалуйста, миллион долларов из печки.

Валерий, хмыкнув, полез рукой в камеру печи и достал лукошко – полное красных мухоморов!

– Объяснения излишни, – заключил Борис Федорович. – Наркоманы. Как Аристарх Назарий и говорил.

Настя, не отвечая, пошла к выходу, унося Вику, всё еще одетую в большие ей вещи. Игорь через миг пошел вслед за Анастасией и Валерием.

– Пока-пока, – помахала Вика оставшимся в доме родителям Анастасии.

– И что думаешь? – еще раз огляделся Борис Федорович. – Арахнофобия у нее опять разыгралась?! Не было же никогда никакого паука на той веранде!

– Думаю, наша дочь, Боря, – вздохнула Юлия Федоровна, – просто-напросто бухает…

*

– Настя, – шел Игорь рядом с Анастасией по дороге между безлюдными избами и говорил, – нельзя же так! Меня всего два дня не было!

– Игорь, я тебя не бросаю… Но я и Камышовка, да и любая другая лесная деревня, – это не для меня. Счастлив ты со мной не будешь. Найди женщину, которая разделит с тобой твою страсть… А я в цивилизацию хочу. Немедленно хочу! Бетон буду обнимать, а асфальт – целовать! И дышать полной грудью на загазованных пробками автострадах! Наверно, я мутант. Эволюция, знаешь ли, не дремлет…

Игорь остановился. Сделав еще пару шагов, Анастасия оглянулась.

– И знаешь что, Игорь, – задумчиво проговорила она, – когда электричество мигает, ты в лес не ходи. Поверь мне, не ходи…

– Пока-пока, дядя Игорь, – весело помахала ему Вика – как все шестилетние дети она легко прощалась со всеми-всеми, лишь бы мама и папа были рядом.

Игорь пошел назад к дому.

Автомобилем Валерия оказался серебристый кроссовер – тот «паркетник», какой он купил три года назад.

– Не сменил тачку? – улыбнулась Анастасия.