Почти идеальная семья
Валерия рассеянно улыбнулась, пропуская мимо ушей Костино уважительное изумление. А патологическое чувство «холеры Грушиной» для нее новостью не было. Фигня это, а не новость.
Константин – молодец, справился с задачей. Если сама Грушина наличие у «Леона» посторонних баб не зафиксировала, то нет их у него процентов на 99 и 9 в периоде.
Напрасно Лера мальчишку напрягла, ведь знала, что ее муж не такой. Но она решила прислушаться к совету Киреевой, чтобы напрочь исключить данный вариант и отбросить его как версию. Потому что, пусть лучше Воропаев валяется под капельницей в реанимации, чем в койке у молоденькой развратной стервы, прав Константин, Валерия от себя это и не скрывала.
Хотя как это нет бабы?! Ты что, забыла? А «роковая любовь» из провинциального театра? Антонина ехала в Москву, значит, Антонина могла ехать на свидание к Леониду. А что Воропаев звонил вечером того дня в Глыбокоречинск, так данному факту могут найтись и другие объяснения.
Валерии живо нарисовалось, как, выключив мобильники, чтобы отгородиться от внешнего мира, упражняется сейчас парочка на раскладном диване в какой-нибудь съемной квартире в Бирюлево или Ховрино, а в промежутках между сессиями лакает охлажденное вино и строит планы на будущее. В то время как клуша-жена сходит с ума от беспокойства, представляя мужа с проломленной башкой на грязном асфальте у мусорных баков.
Лера глубоко втянула носом воздух, чтобы не расплакаться.
«Мне еще везет, что я Воропаева не люблю. А то бы настрадалась», – растерянно подумала она.
Но плакать хотелось остро. Хорошо, что Костька не заметил.
Однако ты уточни хотя бы для себя самой, детка: а чего ты, собственно, хочешь добиться? Какого, так сказать, результата?
Ты летела как угорелая в Глыбокоречинск, чтобы выплеснуть в лицо мужу презрение и сообщить, что не он тебя бросил, а ты его, а на поверку оказалось, что лишь затем летала, чтобы убедиться, что он в Глыбокоречинске не появлялся.
Ты впутала в авантюру Костика, чтобы он нашел след гипотетической Лёнькиной любовницы, направляясь по которому ты якобы наткнешься на беглого мужа.
И зачем же хотела наткнуться? Примерно за тем же – сообщить ему, что он подонок. Или все-таки для того, чтобы предупредить о какой-то там грозящей ему опасности? То есть, наступив на гордость, была готова ввалиться в гнездышко, лишь бы уберечь неверного благоверного от беды? Такое вот благородство. Чего ты врешь опять? Костика ты напрягла, чтобы удостовериться, что любовницы не существует!
Ты оформи себе задачу, детка, реши, зачем тебе эти гонки и к какой цели идешь. Хочешь уличить в измене? Или все-таки помочь выпутаться из переделки, в которую, возможно, только возможно, Леонид угодил? Или предотвратить таковую? Ты готова к любому результату и учла все возможности? Если нет, то соберись и составь план, потому что доселе твои действия были больше похожи на метания в замкнутом пространстве робота-пылесоса со сбрендившим процессором.
– Кстати, Лер, мымра одну наколку дала. На Лёню похоже, я так мыслю. Подбросишь до Савка? – привлек к себе внимание Костик.
– Что ж ты молчал?! – возмутилась Лера. – Подброшу, конечно.
А про себя подумала, поворачивая ключ в замке зажигания:
«Да и какая разница, чего я хочу, если не знаю, что буду иметь на выходе? Дойду до финиша, тогда и решу по ходу, что делать и как вести себя дальше. Главное, Лёньку найти».
Пускай она будет обезумевшим пылесосом, это лучше, чем сидеть в пустой квартире и терзаться ревностью попеременно с тревогой, при этом не исключая, что и одно, и другое вымышленно-сочиненное мнительной натуры.
– Секретарша вспомнила, что тусня какая-то намечалась в пейнтбольном клубе. Она слышала, как Лёня эту тему по мобиле с кем-то обсуждал. Он же у тебя на пейнтбол подсажен?
Валерия задумчиво кивнула, не отрываясь от дороги.
Действительно, тусня намечалась. Но Леонид сказал, что лениво ему на подмосковный полигон ехать, не пацан. Что палатки, спальники и пионерские костры уже не для него. Передумал? Нужно проверить. Всего-то делов – прокатиться до клуба и задать простой вопрос их администратору.
– Здесь тормозни, – распорядился Костян.
– Кость…
– Да ладно тебе, забей! Когда отыщется Воропаев, звякни. Мы это дело отметим по ситуации.
– Кость, а какое пиво ты пьешь? – торопливо выкрикнула Валерия в тощую спину.
– Да ты не парься, я ж тебе сказал. А вообще – нефильтрованное, – осклабился сосед и мягко захлопнул дверцу.
Лавируя в толпе желающих попасть в подземку, он с облегчением думал, что соседка так и не поинтересовалась, как именно ему удалось разговорить Лёнину секретаршу. Вот и хорошо, что не поинтересовалась, вот и молодца.
Как она могла забыть про Лёнькино увлечение, идиотка? Конечно, Воропаев на сборах! Осталось только узнать, где эти сборы проходят, и все!
Она тут же представила себе костры, шашлыки, бутылки из-под пива, палатки, спальники… Двух развратных пейнтболисток у Лёньки на коленях.
От неожиданности представшей картинки она резко нажала на тормоз, и поток идущих сзади авто залился возмущенными гудками.
«С ума сошла?!» – заорала сама на себя Валерия, включив аварийку и игнорируя обидные жесты проезжающих мимо водил.
Нервно схватила смартфон из гнезда на консоли. Она давно не пробовала дозвониться до Лёньки. Сейчас она наберет его номер, и Лёнька ответит.
Лёнька ответит, скажет ей виновато, что вчера с каким-нибудь Толей или Витей надрался вискарика под завязку, поскольку Толя отмечал…
Что он отмечал? Неважно. Что-то Толя отмечал, и они у Толяна на даче вмазали каждый по пузырю, и Лёнька выпал из жизни на сутки, а теперь очухался и страдает похмельем, а еще угрызениями совести оттого, что заставил волноваться свою девочку. Сейчас…
Смартфон был разряжен. По всей видимости, с утра.
– Блин, – злобно шипела Бурова, шаря в бардачке в поисках зарядника.
Ее же могли искать, могли уже что-то важное узнать, а она вне доступа! Даже Леонид мог звонить! Курица пустоголовая!
Не успело тельце смартфона как следует присосаться к питанию, как он тут же проснулся, выдавив слабенький рингтон голосом короля рок-н-ролла.
Лера поспешно схватила трубку, всматриваясь в определитель. Не Лёнька… Но и этому абоненту она была рада.
Звонил Паша Горячев. Почему Лера до сих пор не вспомнила про Пашку?
Горячев появился в жизни Воропаева до того, как Лёня познакомился со своей будущей женой.
Сначала у Леонида с Павлом отношения были исключительно деловые. Горячев владел маленькой фирмой по установке и замене окон, Воропаев занимался благоустройством и утеплением балконов и лоджий, а вот остекление предметом его бизнеса не являлось. Мужики, скооперировавшись, слаженно и взаимовыгодно сотрудничали, и это продолжалось до тех пор, пока Леонид не расширил свой «Скворечник», отказавшись от партнерства с Пашкиным «Окнонавтом». Что, кстати сказать, на их дружбе не отразилось, поскольку заказов было хоть отбавляй и у одного, и у другого.
Теперь они изредка встречались на пикничках-шашлычках, а иногда и у кого-нибудь дома, и часто перезванивались, не желая за суетой дней терять дружбу.
Пашка женат не был, но не жаловался на отсутствие девушек и на отсутствие их встречного интереса не жаловался тоже.
Может быть, другом в полном смысле этого слова Пашка Леониду не был, но хорошим товарищем – определенно.
Леонид про него говорил, что у Горячева цепкий ум и быстрая реакция, а это хорошие качества для современной жизни. И Павел может знать, где сейчас Лерин муж, а если не знает, то даст дельный совет и поддержит.
Но слишком напряженно звучал его голос, он не должен быть таким напряженным, и Лера перепугалась. А Пашка просто спросил, почему так долго не мог до нее дозвониться.
Может быть, немного нервно спросил, но и только. Только Лера все равно почувствовала, что на нее надвигается что-то нехорошее, как чувствует зарождающийся камнепад опытный альпинист, поэтому вместо ответа бросила в трубку:
– Что с Леонидом?
– С Леонидом? А почему ты спросила? Сотовый у него молчит, а мы встретиться договаривались, обсудить кое-что надо. Только, можно, я тебя не буду подробностями грузить, ладно? Это по поводу одного поставщика. Меня предупредили, что он кидает, а мы с Лёнькой уже к сделке подготовились. Прождал твоего благоверного полчаса, потом решил его набрать. Набираю – без толку, вне доступа. Так что это я тебя хочу спросить, что с Леонидом.
– Он пропал, – стараясь, чтобы ее голос не был уж очень несчастным, проговорила Лера. – Я не знаю, где он. Я подумала, что ты знаешь.
Слезы все-таки ее настигли. Она запрокинула голову вверх, часто моргая ресницами, и тогда соленые капельки пробрались в нос, заставляя беспомощно гундосить.
– На работу звонила? – деловым тоном поинтересовался Горячев.
– Его там нет. И Вероника ничего не знает. Талдычит про отпуск.
– Мне она тоже это талдычит. Я думал, что тебе она что-нибудь другое сообщит. А больницы обзванивала? – продолжил конкретный Пашка.
– Только это и осталось. Может, еще к его клубу пейнтбольному скатаюсь.
– Нечего тебе в клубе делать, лучше поезжай домой и садись на телефон, обзванивай больницы.
– И морги… – тихонько произнесла Валерия горестным тоном.
– Чего ты бурчишь, не слышу? Короче, сиди дома, звони по порядку по всем номерам, я тоже постараюсь что-нибудь выяснить. Дома сиди! – прикрикнул он напоследок. – Чтобы искать тебя опять не пришлось.
Валерия бы поехала домой. Но ей вновь представились распутные пейнтболистки.
Валерия их отпихивала от мужа и гнала, но те только нагло лыбились в ответ и туже затягивали у Лёньки на шее петли порочных объятий.
Автостоянка перед воротами спорткомплекса была пуста, и вообще все пусто, и людей никаких видно не было. Может, и вправду всеобщая тусня на природе? Ну, Воропаев, и гад…
Валерия, выбравшись из джипа и хлопнув дверцей, подошла к КПП. Выглянул охранник. Они побеседовали через порог на предмет, а нельзя ли ей пройти внутрь, чтобы поговорить с кем-то главным.
Оказалось, что внутрь рваться смысла нет, так как полигон абсолютно пуст, а начальник уже куда-то смылся. Про всяческие же выездные мероприятия на природе секьюрити не знал, потому как это ему ни к чему. Однако после последних происшествий навряд ли таковые мероприятия разрешат проводить в ближайшем обозримом будущем. Пояснить, какие происшествия имеет в виду, отказался. Кремень.
Через турникет прошел сухонький дедок в парусиновой панаме и с клетчатой авоськой в артритной руке. Лера отошла в сторонку, чтобы пропустить пенсионера. Дедок попрощался с охранником за руку, назвав его Николашей, и засеменил в сторону метро. До метро идти было немало.
Лера тоже попрощалась с охранником. Пора ехать домой и обзванивать больницы.
Спустя несколько минут Лерин джип уже нагонял деда, бодро марширующего по узкому тротуару промзоны. Не случайно, видать, дед напялил полосатый тельник, заправленный в отвислые джинсы, подпоясанные под мышками тощеньким старым ремешком. Может, он ветеран ВДВ?
А не поговорить ли с ветераном? Охранник Николаша сказал, что дед работает уборщиком в спортраздевалках. Уборщик вполне может быть осведомлен и по поводу несостоявшихся сборов, и по поводу им воспрепятствовавших обстоятельств. Нельзя пренебрегать никакой информацией, особенно если ты даже приблизительно не знаешь, в каком направлении следует искать.
Дед испуганно шарахнулся от заскрипевшего шинами Михи, потом принялся манерно отказываться от предложения подбросить поближе к метро, затем согласился. Влез на переднее сиденье, одобрительно осмотрел приборную панель, а после весь салон целиком. Вздохнул. Видимо, печалился, что за рулем такой машинки не покатался, да и не покатается никогда. И разговорился:
– Такие вот дела, красавица. Погиб у нас недавно один хороший человек. Дней десять назад, приблизительно. В позапрошлую субботу. Выпил, видно, перед игрой, а это у нас строго-настрого… И полез, куда не следует. Сломал шею, так-то вот. А теперь нашего Геннадия по инстанциям таскают. Геннадий – это управляющий наш. Тоже хороший человек, спортсмен бывший, но мозги имеются. А спорткомплекс пока прикрыли. Говорят, не выполняются у нас требования безопасности, и хотят вовсе запретить. А Генка упирается, и молодец, что не сдается. Мало ли кто, положим, в метро из горлышка водку высосет, правильно я говорю? Напьется – и под поезд. Что же теперь, метро закрывать? Ты меня здесь выпусти, красавица. Мне в банк надо, пенсионерские свои с карточки снять. Спасибо тебе большущее. А то бы я когда еще причапал…
И дед выбрался из салона, так и не выпустив из руки драгоценную матерчатую сумку, и побрел к черным мраморным ступеням, ведущим к зеркальным, тяжеленным, наверняка бронированным дверям, сбоку от которых сиял золотисто-черный логотип на ярком фоне гранитно-белой стены. Да, неплохо обустраиваются банкиры. Фасадик у них что надо.
Через час, усталая, на ватных ногах, с гудящей головой и ноющей пустотой в обиженном желудке, Лера плюхнулась на пуфик в своей прихожей, не в силах заставить себя пойти в ванную и помыть руки. Про душ не упоминать.
Скрипнув зубами, отправилась под душ. Потом, обвернувшись махровым полотенцем, прошлепала в кухню и налила в чашку тепловатой воды из фильтра. Выпила.
Желудок возмутился еще больше, заурчав, как Гримпенская трясина. Валерия решила задобрить его молоком, потому что, кроме пакета молока, в холодильнике были только замороженные полуфабрикаты, с которыми возиться сейчас совершенно не хотелось.
Стоя возле окна, крошечными глотками отпила немножко. Молоко было холодным, и Лера боялась простудиться. Поставила стакан на стол. Пусть согреется. Пошла в прихожую, залезла в шкаф и принялась шарить в Лёнькиных куртках, надеясь обнаружить в одном из карманов смятую пачку все равно каких сигарет. Обнаружила сложенную вчетверо банковскую платежку, истрепанную на сгибах. От фирмы «Скворечник» какому-то некоммерческому партнерству с ничего не говорящим Лере названием.
На полях никаких пометок банка-отправителя не имелось, выходит, деньги перечислены не были, хотя дата внизу документа указывалась недельной давности. Да и фиг бы с ней, платежкой, Лера уже собиралась сунуть ее обратно в оттопыренный карман мужниной ветровки, если бы не осознала сумму платежа. А была она не больше и не меньше, чем двести тысяч зеленых. Фигасе.
Она смотрела на изгвазданный листок бумаги, и в ее голове копошились очень нехорошие мысли. Во-первых, деньги эти были реально большие.
Ну, хорошо, это бизнес, а Валерия никогда в Лёнькин бизнес не вникала. Наверное, Лёньке действительно нужно было перечислить фонду «Фиг-туту» эту офигенную сумму. Для того, допустим, чтобы казне платить поменьше налогов, хотя за Воропаевым такого не водилось.
Раньше не водилось, а теперь завелось, бывает. Но вот зачем платежку нужно было распечатывать? Сейчас никто так не поступает, сейчас же все делается через Интернет! И Лера знала совершенно точно, что у Лёнькиного главбуха Элеоноры на компе стоит программа, которая позволяет этой самой Элеоноре не париться в очередях у банковских окошек, стискивая в пальцах туго набитое портмоне.
Валерия медленно сложила листок пополам.
Мог Лёнька связаться с крупным преступным бизнесом? Международная торговля трансплантатами, контрабанда якутских алмазов, трафик наркотиков, в конце концов?
Реально такое, что Воропаев встроен в преступную цепь и отмывает грязные деньги через «Скворечник»? А эти двести штук не захотел переправлять хозяевам, и те решили с ним разобраться?
Картина того, как тело Воропаева валяется на грязном асфальте возле мусорных баков, приобрела краски и объемность.
«Он мертв», – внезапно образовалась в мозгу у Валерии простая и страшная мысль.
«И что же, теперь мне его не искать? Хоть бы и мертвого?» – угрюмо вопросила ее Валерия.
«Без тебя найдут», – зло усмехнулась мысль и обратилась в образ бомжа в вонючих обносках, который шмонает карманы мертвого Леонида.
«Да пошла ты», – скривилась презрительно Валерия.
«Пойду, пойду… – глумливо ощерилась мысль. – Доскажу только. Жив твой кобель. У бабы ночует. А над тобой они ржут».
Валерия звонко проговорила:
– Никаких баб у него нет. И он не преступник. И он жив. Он ждет моей помощи, и я найду его. Понятно?!
Но мысль молчала. Улетучилась? Прилетит попозже? Какая гадость.
Ну ты, Лерка, даешь…
А что – Лерка?! Она уже просто не знает что думать, а версии множатся, как популяция крыс в подвале нерадивых домовладельцев. И новые факты конфликтуют со старыми. И как их увязать между собой, Лера не знает, голова ее пухнет и скоро, наверное, лопнет.
Правильно Киреева говорит – не Лерина это стезя. Поэтому займись-ка ты, детка, чем-то простым и конкретным. Обзвоном больниц, например. Только надо сначала найти в Интернете какую-нибудь базу. Какой-нибудь телефонный справочник. И Лера направилась в библиотеку.
Монитор засветился синим, затем появилась заставка рабочего стола с фотографией их дачи, и, забавно чпокая, на фоне зелени деревьев и травы принялись вылупляться ярлычки программ и папок. Запустился Интернет. Почтовые службы тут же наябедничали, что имеются новые сообщения, которые неплохо бы прочитать.
Лера прочитала свои, оказавшиеся предложениями от интернет-магазинов, а потом она залезла в Лёнькину почту. А потом принялась за его страницы в соцсетях.
Лера никогда так не делала. Во-вторых, ей весь этот мужской треп был неинтересен. А во-первых, она почему-то стеснялась под-сматривать за мужем, но это уже из разряда личных чудачеств.
Однако в сложившейся ситуации про чудачества следует забыть. Ответ на вопрос, куда исчез муж, может обнаружиться в любом письме, в любом статусе.
Войдя на страницу «Вконнекте», она нашла, что искала.
Ощущение было такое, что ей здоровски вмазали под дых.
Валерия еще несколько раз перечитала Лёнькин опус, надеясь, что неправильно его истолковала, но опус от этого не поменялся.
Откинувшись на спинку стула, она с расстановкой проговорила:
– Я Марта. Жена ненормального садовника Мюллера.
Лёнька опубликовал открытое обращение с угрозой. Чиновнику столичной мэрии, назвав в общем доступе фамилию с регалиями вкупе. Леонид грозил ему бесстрашным разоблачением в средствах массовой информации, а темой обличительных статей и репортажей будут махинации с субсидиями, торговля госзаказами, а также иные прочие и немалые нарушения УК. В конце своей безумной декларации Леонид недвусмысленно намекал, что имеется у него в запасе нечто неопровержимое, что поможет сесть уважаемому господину на очень долгий срок. Если тот не вернет награбленное.
– Идиот! – взвыла Валерия. – Я тебя прибью, когда отыщу, будь уверен! Я разучу тебя пользоваться компьютером! Ты забудешь, что такое телефон! Какой же идиот мне достался в мужья, господи!
Казалось бы, хуже уже стать не могло, но ей стало значительно хуже, когда до нее наконец дошло, кого именно взялся пугать камикадзе Воропаев, грозя оглаской и репрессиями.
Что ж он в чиновники-то полез? Мало ему денег, теперь власть подавай?
А Лёнька как про Антона мог узнать? Узнавать-то, кстати, нечего. Тем более что сия история задолго до их с Леонидом знакомства началась и тогда же закончилась. Но какая-то гадина могла насвистеть ему сюжетов, и Лёнька, взревновав, возжаждал Антохиной крови.
А может, никаких сюжетов никто ему не свистел, а просто совпало так? Перекрыл Леониду данный конкретный бюрократ кислород, намекая на взятку, а Лёнька, бычара, в бой кинулся, чтобы справедливости добиться и мздоимца наказать. Маловероятно. Но не невозможно. Двести штук зеленью он же собирался кому-то платить. И не заплатил.
Когда Валерия взглянула на дату публикации безумного поста, увиденному она уже не удивилась. Но сердце сжалось. Понедельник. Тютелька в тютельку день невозвращения Леонида домой. Как все фигово получается…
Антон Ефремов никогда не оставлял без внимания угрозы, даже если они были смешные и детские. Получается, что Лёнька сейчас на исправлении у Тохи. Сидит где-нибудь связанный в подвале и ловит мордой оплеухи. Именно, именно так. Незачем Ефремову его мочить, не девяностые. Не нулевые. Постращает и отпустит.
Значит, так. Лёнька у Антона. А ядовитыми колючками Лерины гель для душа и сигареты начинила Юлька. А саму Юльку убил Скула, наркобарон из города Глыбокоречинск. Ну а деньги по платежке первоначально предназначались коррумпированному чиновнику, но так ему и не достались.
Вот и получены все ответы. Осталось только выручить зарвавшегося садовника Мюллера.
Валерия поспешно выгребла из нижнего ящика стола стопку растрепанных ежедневников и записных книжек. Только бы она не выбросила, только бы сохранила!..
Еженедельник за 2002 год нашелся на самом дне.
Валерия торопливо перелистала блокнот, чуть не выдирая исписанные разномастными шариковыми ручками желтоватые листы, и наконец нашла нужный номер. Ефремов Антон Андреевич.
Тот самый Антон Ефремов, босс и притягательная личность, от которого, сломя голову, десять лет назад сбежала Лера Бурова, не захотевшая платить свободой, а быть может, жизнью за бешеные бабки, которые ухали на них щедрым водопадом, чистые и отмытые в стиральной машинке Тохиного бизнеса. Почти бандит, почти любовник, почти враг. Опасный враг.
И теперь ей придется с ним вступать в переговоры.
Валерия бездумно смотрела на исписанные страницы. Где аккуратно, где торопливо и оттого неряшливо. Она малодушно оттягивала разговор, обманываясь тем, что должна же собраться с мыслями. Однако осознав, что где-то под ложечкой мелкая голая собачка трясется от ужаса и жалобно поскуливает, решительно взялась за телефон.
Когда абонент ответил на звонок, Валерия была уже достаточно собранна, чтобы спрятать не только глупый страх, но даже и волнение, вполне законное при данных обстоятельствах. Она невозмутимо проговорила в трубку:
– Как поживаешь, Антон? Как бизнес?
– Лерка?! Бурова? – поразился собеседник. – Жива, старушка?
Лера не стала реагировать на его призыв порезвиться. И ей нисколько не польстило, что после стольких лет он сразу узнал ее по голосу. Валерия лишь сделала вывод, что Ефремов в курсе, кто именно сейчас ловит мордой оплеухи его подручных. Антон ждал Лериного звонка. Дождался, выходит.
Валерия решила не тянуть резину и не стала подстраиваться под его игривый тон. Она произнесла сухо:
– У тебя один дебил сейчас в обороте. Мне он нужен. Хочу поменять его на бабки. За живого дам больше. Можешь не беспокоиться по поводу его трепа, я с ним сама поговорю. Он это от недоумия и больше так не будет, он пообещает. Ну, что? Обсудим?
– С каких пор ты стала выкупать дебилов? – весело поинтересовался Ефремов.
– С тех пор, как… Впрочем, это неважно. Ты что, намерен обсуждать это по телефону?
– А почему ты решила, что я вообще что-то намерен обсуждать? – недоуменно спросил голос, который все еще казался игривым. – Ну, хорошо, подваливай к Садовому. Бросишь свою тачку на стоянке у «Художественного», а там тебя мои ребята встретят. Или ты на метро? – вдруг с деланым испугом оборвал сам себя Ефремов.
– Нет, я на машине, – процедила Бурова.
– Какие мы серьезные и обидчивые! – насмешливо проговорил собеседник. – Не злись, я пошутил. Так что подкатывай через полчасика, беби, поужинаем, кофейку дернем, про твоего дебила поговорим.
И Антон разъединился.
Лера посмотрела на часы. Начало восьмого. Через полчасика… А она успеет? Жрать-то хочется. А нужно еще переодеться. Кстати, во что? И морду накрасить. Или не краситься, так сойдет?
От событий сегодняшнего дня голова шла кругом, и только сильнейшее желание выручить из бандитских лап мужа, ну, хорошо, пусть не из бандитских, а каких-то еще лап, помогло Валерии сохранить трезвость мысли и не разрыдаться от пережитого страха, множественного стресса и простой человеческой усталости.
Двигаясь как вялая сомнамбула, она влезла в темно-зеленое платье шелкового трикотажа на тоненьких серебристых лямочках, которое ее подбила приобрести Надежда Киреева. Та частенько ехидничала по поводу привязанности Буровой к оливково-серым балахонам из хлопка и льна, и Валерия сдалась, когда они вместе в очередной раз ходили прошвырнуться по бутикам ЦУМа. Но Лера так и не смогла преодолеть нелюбовь к ярким цветам, и платье с тех пор так и валялось невостребованным.
В данной ситуации ее внутренний голос подсказал, что балахоны на сегодня отменяются, и она извлекла из дальнего угла платяного шкафа шуршащий пакет с австрийской шмоткой.
Пытаясь при помощи расчески и заколки со стразами соорудить подобие вечерней прически, прикидывала, сколько бабок захочет Ефремов за то, чтобы забыть глупую Лёнькину выходку, и ломала голову, где она эти бабки возьмет. Если Антон захочет ждать, Лера продаст ВСЕ.