Обратный счет любви

Это было именно то, что нужно. Неизрасходованная агрессия и неутоленная жажда побед теперь легко находили выход, когда Валерия Бурова пробивалась на своем танке по магистралям безумной Москвы. Свой внедорожник хозяйка ласково называла Михой.

– Пристегнитесь только, – невнятно пробурчала она, зажав в зубах сигарету, и Надежда послушно потянула на себя ремень безопасности.

Надежда ненавидела обращаться с просьбами. Ни к кому. Не то чтобы это было ее жизненным кредо. Скорее, по жизни предосторожностью. Но Андрей позвонил, и ей ничего не оставалось делать. Ехать на электричке не хотелось еще сильнее, чем просить Лерку.

А кроме Буровой, просить-то и некого. В смысле из девчонок. У Алинки Росомахиной ключи от машины отобрал муж сразу же после двух полосок на тесте. И на метро ездить запретил. Теперь каждый вечер после работы за ней заезжает, перестраховщик и зануда.

А Демидова Катя так и не собралась сдать на права.

Несколько лет назад, когда Надежда Михайловна только нащупывала с ними контакты, все трое казались ей молоденькими и глупенькими девчонками, а она уже тогда была женщиной многоопытной и взрослой. Почти другого поколения, а это в любых взаимоотношениях – серьезная проблема.

Они и сейчас оставались для нее смешными и самоуверенными мартышками. Хотя Валерии уже тридцать девять, а самой юной в их компании, Алине, скоро стукнет тридцатник. Катя Демидова была посередине со своими тридцатью пятью.

Все они работали на капиталиста Лапина в его корпорации «Микротрон НИИРТ». Валерия Бурова руководила отделом маркетинга, Катя Демидова была превосходным сисадмином, Алина стояла на страже юридической безопасности, выполняя обязанности юрисконсульта. И неизвестно еще, сдружились бы они, такие разные, каждая со своими амбициями и взглядами на жизнь, если бы Киреева не приложила к тому массу усилий.

В этом крылась немалая ее корысть, однако природа данной корысти была необычна. Надежда открыла свой эликсир молодости, вернее, выдвинула гипотезу и решила, что будет ее проверять. Мысль была очень простой – если она будет держаться своих молодых подружек, то старость не сможет ее так запросто одолеть.

Если ухватиться покрепче за этих мартышек, не дадут они ей сверзиться на покатую насыпь самодвижущейся ленты шоссе, которое равнодушно убегает все быстрее и дальше, унося тебя от того самого дня в календаре за прошлый век, когда ты, Надя, появилась на свет. Если за них ухватиться, ты не окажешься вдруг на пыльной обочине в окружении таких же ископаемых, как ты сама, горько сознавая, что уже приехала, приехала окончательно.

Надежда не являлась вампиром в абсолютном смысле этого слова. Конечно, она никогда не призналась бы даже самой себе, что любит этих дурешек, однако ни от кого не скрывала, что за них переживает, и даже несколько кичилась этим, временами выставляя напоказ.

Если она и была вампиром, то дань за свой вампиризм платила немалую. Ее постоянно заботила сверхважная задача, возведенная в степень сверхнеобходимой, – быть им нужной, полезной и интересной. И ее постоянно изводило беспокойство, что в один треклятый момент, надоев им своим нудным жужжанием и однообразными приколами, она услышит сдержанно-холодное:

«Мы с понедельника на строгой диете, поэтому кофе, Надежда Михайловна, теперь пейте без нас».

Но никогда ни жестом, ни необдуманным глупым словом не дала она им шанса хотя бы заподозрить в ней таковую постыдную фобию. Да и сама Надежда фобией это не считала. Желание покрасоваться, вот что. Вполне естественное и понятное. А никакая не фобия.

– Дачка трехэтажная? С витыми колоннами и «писающими мальчиками» со стороны старого сада? – ехидно нарушила молчание Бурова, расчистив себе крайний левый ряд и удовлетворенно поэтому расслабившись.

– Скоро увидишь, дорогая, скоро увидишь, – улыбнулась загадочно Надежда, мысленно подбирая слова, которые выскажет Андрею по поводу его «обстоятельств».

Дачей у Киреевой условно называлась покойной тети квартира в рабочем поселке под городом Гжель. Квартира, одна из восьми в этом доме, была на первом этаже двухэтажной одноподъездной кирпичной коробочки, построенной, по слухам, еще пленными немцами после войны. Но воздух в той местности чистый, и старая лесополоса рядом, значит, дача.

Надя летом изредка там бывала, впрягая мужа порулить. Все думала продать да купить нормальную, где-нибудь в хорошем дачном поселке, но на вырученные деньги нормальную купить бы не получилось, а добавить было особенно неоткуда.

Леркин джип уверенно несся по трассе, распугивая дорожную мелочь.

«Этак мы через полчаса будем на месте, – подумала Надя. – Только что за причуды у сына? Девку какую-то туда привез… Зачем? Что за существо? Главное, чтобы Бурова потом не проболталась. Хотя она нетреплива».

– Спасибо, Лерочка, это уже здесь, – проворковала она, тыча пальцем в лобовое стекло, – можно тут остановиться, вот наш домик. Без колонн, но писающих мальчиков иногда можно увидеть. Хочешь, подожди в машине. Чего тебе мотаться? Ну, как хочешь.

Буровой было любопытно. И не лень выбираться наружу…

Вошли в полутемный подъезд, подошли к двери.

Киреева решила проявить милосердие и для начала тренькнула дверным звонком, а лишь потом сунула ключ в замочную скважину.

В квартире было тихо. На вешалке висело невразумительное пальтецо с пятнистым искусственным мехом, купленное на распродаже в каком-нибудь магазине «Одежда для всей семьи». А вот сапожки… И сумочка…

«Фигасе», – подумала Надежда, которая о такой сумке только мечтала.

Что касается Буровой, то она оставалась безмятежна.

Киреева предположила, что неискушенная Валерия восприняла данную кожгалантерею как имитатор, купленный в переходе.

Странно, но на шум так никто и не вышел, в глубине квартиры тоже было тихо. Дамы осторожно продвинулись по коридорчику на кухоньку, а потом в единственную комнату, довольно просторную, кстати.

Девица полулежала на диване, укутанная старым Надиным пледом, с закрытыми глазами и в наушниках, нитками проводов тянущихся к портативному аудиоплееру. Ее рука безвольно повисла, почти касаясь кончиками пальцев архаичной дорожки, выполнявшей здесь роль прикроватного коврика, однако ступни ног, торчащие из-под пледа, ритмично подрагивали.

Надя подошла поближе. Некоторое время рассматривала бледное личико в обрамлении рыжеватых крашеных волос, хмыкнула, а потом из одного уха наушник аккуратно извлекла.

Дашка испуганно вздрогнула и распахнула глаза. Над ней возвышалась какая-то ухоженная фрау и по-змеиному улыбалась. Блин. Кто хоть это?

– Здравствуй, деточка, – приторно произнесла фрау, – нас за тобой прислал Андрей. Ты помнишь Андрея, дорогая?

Дашка неторопливо выбралась из-под пледа и свесила ноги на пол.

«Пора сваливать, что ли?»

Тут до нее дошло, что это, вероятно, и есть хозяйка царских хором и одновременно киреевская мамашка.

Она поморщилась, кивнула торопливо, сказала:

– Я сейчас уйду. Извините, если что-то не так. Вроде чашку я помыла, сейчас проверю. Я только чай пила и сушки ела. Но мне Андрей разрешил, можете его спросить.

Надежда хмыкнула.

– Ну, ела и ела. Чашку можешь не мыть. Меня зовут Надежда Михайловна, я мама Андрея. Это моя подруга Валерия Львовна. Андрей попросил приехать за тобой, сам он не может. Что-то там у тебя дома случилось, а мобильник твой не отвечает. Ты что, потеряла свой мобильник?

– Вроде того, – сказала Дашка и отправилась в сторону санузла.

Когда они устроились с ней вдвоем на заднем сиденье джипа и Бурова порулила к выезду на шоссе, стало заметно, что девочке невесело. Девочка переживала неизвестность, и Киреева молча протянула ей свой телефон.

Сначала Надежда напряглась, так как Дашка первым делом позвонила Андрею. А потом успокоилась, потому что Дашке нужен был не сам Андрей, а номер сотового, который продиктовал секретарше Верочке некто назвавшийся родственником Врублевских.

А потом Дашка позвонила этому родственнику. Всего несколько вопросов и ответов – и отбой.

– Блин, да что же это такое… – сорвавшимся голоском пропищала Дашка, возвращая Наде мобильник, и всхлипнула.

– Что-то серьезное? – спросила Надежда сочувственным голосом.

Дашка всхлипнула еще горше, ее глаза налились влагой, и, вконец умученная событиями последних дней, она все выложила Андрюхиной мамаше.

Вообще-то Дашка человек сдержанный, не привыкла окружающих грузить, просто навалилось все сразу. Только что она узнала, что вчера, в то самое время, когда ехала в электричке к ним дачу, а может, немножко позже, когда уже сидела в тепле, отогреваясь горячим чаем, ее брату позвонили из полиции и выразили требование, чтобы он с утречка пораньше прибыл на опознание трупа.

То есть ее трупа. Нормально, а?

А требование объяснили тем, что час назад в одной из подворотен была обнаружена мертвая девчонка, убитая острым колющим предметом. И при этом в кармане ее пальто имелось редакционное удостоверение на имя Дарьи Врублевской.