Почти идеальная семья

Шариковая ручка, которую извлек Ромка Голомедов из недр одного из карманов, больше похожих на рюкзаки, служила ему чем-то другим, но только не пишущим средством. Кажется, он приладился откручивать ею крошечные гайки, если таковая нужда заставала его далеко от серверной.

Ромка был сисадмином и коллегой Демидовой Катерины, которая сейчас возилась с близнецами, а не с компьютерной сетью администрации «Микротрона». Сеть высшего эшелона, то есть бывший Катюхин участок, нынче курировал сам начальник админов, Валера Семин, но и Ромку подгружал, чтобы одному не накосячить в запарке и спешке.

Им обоим не хотелось, чтобы какому-нибудь андроиду из руководства взбрело в голову взять на место Катюхи другого системщика, пополнив штат временно поредевшего IT-отдела.

Ничего, они пацаны крепкие, а время летит быстро, и Катерина долго засиживаться не будет. Отправит поросль в ясли, а сама в серверную вернется.

Грубый Валера и шебутной Ромка являлись Катькиными тайными рыцарями, хотя скрывали это от всех, а заодно и друг от друга, и, уж конечно, в их головы не приходило примерять на себя это вышедшее из употребления понятие.

Но Бурова все замечала и завидовала подруге, хотя признаваться самой себе в зависти не собиралась, скептически размышляя, что она, Валерия Бурова, не какая-то инфантильная героиня, которая нуждается в опеке благородных рыцарей. А раз не нуждается, значит, и зависти никакой нет.

Ее посещала мысль, что Катерину Демидову тоже не назовешь инфантильной, тем не менее рыцари у нее наличествуют, но дальше развивать эту тему Валерия не желала.

Это было на прошлой неделе, в четверг или пятницу.

Лера, с пачкой сигарет и зажигалкой в одной руке и со смартфоном в другой, возвращалась из курилки в отдел и в коридоре бизнес-центра столкнулась с Ромкой.

Ромка ее притормозил, поскольку ему было интересно знать, как поживает Катечка, и заодно передать привет, так как ему было неловко отвлекать звонками молодую маму от множества важных дел, а еще хуже – от редкого отдыха. А Валерии, выходит, ловко.

Они успели перекинуться лишь приветствиями и парой слов, когда Лере позвонила Киреева.

Киреева произнесла категорично:

– Лерочка, у меня абсолютно нет времени, но я выяснила, какая мазь вам нужна, записывайте.

Валерия вякнула, что это не срочно, тем более что она сейчас не на рабочем месте, тем более о какой мази идет речь?

Это была ошибка, и исправление ее обошлось Буровой недешево.

Киреева после небольшой паузы спросила по-змеиному вкрадчиво:

– Вы издеваетесь?

Лера спохватилась и принялась бурно выражать восторг и благодарность, а потом все испортила, когда высказалась, что Надежда Михайловна не понимает шуток, это была всего лишь шутка. Ситуация усложнилась.

Киреева сухо произнесла, что шутка – это когда смешно. А ей, Киреевой, смешно не было.

– Так вы будете записывать? – в завершение холодно поинтересовалась она, и тогда Лера просительно посмотрела на Рому.

По контексту он уже все понял и торопливо зашарил по карманам. Карманов имелось шесть, не считая двух задних. Но в задних особо ничего не разместишь. Зато в прочих разместить можно было много всего. Особенно в паре, оттягивающей Ромкины камуфляжные штаны в районе коленок. Хорошо быть админом, им на дресс-код начхать.

Ромка уже выгреб отвертку, маленькие складные пассатижи, растрепанный блокнот на пружинке, рулетку, жестяной ключ от пивной банки, а ручка все не попадалась.

Лера нервно наблюдала за процессом, одновременно умасливая сердитую Кирееву свежими сплетнями «Микротрона».

Наконец ручка нашлась. Дешевая шариковая ручка торчала из узкого пластикового конвертика вместе с длинными железяками непонятного для Леры назначения.

Только это была не ручка, а псевдоручка. Из нее вываливался стержень при самом слабом нажатии, поскольку в торце была проделана дыра в виде крохотного квадрата.

Ромка же предупреждал, что это гаечный ключ, а вовсе не ручка.

Психанув, Лера вытряхнула стержень, который гаечному ключу все равно ни к чему, и вознамерилась записывать голым стержнем, но работать тот отказался. Пришлось расписывать шарик, исчеркав каракулями сигаретную пачку, а лишь потом, под диктовку начавшей терять терпение Лапиной, Лера смогла накорябать на той же пачке название целебной мази.

Конечно, у нее мелькнула шкодливая мыслишка соврать, что записывает, хотя сама не записывает, но решила с Киреевой так не шутить. Та впоследствии непременно спросит, как Лерочке показалась мазь, а Лерочка ни ухом ни рылом, и даже не вспомнит мудреное название, чтобы поддержать разговор. Такого прокола допустить было никак нельзя.

Теперь Лера была рада, что устояла от соблазна. Потому что вот она, эта пачка, у нее в руках. Но почему сигареты нашлись в сумке у Юльки? И правильно ли Валерия поступила, скрыв этот факт от полиции?

Почему Юлька таскала с собой эту пачку, Лера, кажется, догадалась. Забыла выбросить, а скорее всего выбросить пожадничала. Лера дешевое барахло не курила.

В последнее время Лепехина-младшая к ним зачастила. Помнится, и в это воскресенье она приезжала. Подменить пачку с сигаретами какие проблемы? А подготовить сюрпризную начинку девица могла заранее и в другом месте, хоть бы и на съемной квартире загадочной подруги. Гель… А что гель? Минутное дело. Закрывшись под подходящим предлогом в твоей, Лера, ванной, в течение минуты можно затолкать в горлышко флакона целую пригоршню колючек, встряхнув, размешать и вновь закупорить.

Кто готовил Лере мучительную смерть от яда кураре, теперь становилось понятно.

Ну, может, это не совсем кураре, а, допустим, кураре-лайт, в противном случае сейчас бы Лера, сидя на пуфике, не рассуждала, да и Костик бы тоже не прыгал с мячом и ракеткой.

Дышать стало легче. А мысль о том, что столько лет она жила рядом с монстром вместо мужа, можно забыть, отфутболить и никогда больше не принимать.

Оказалось, для Леры очень важно, что это не Лёнька ее приговорил. Фиг с ней, с фирмой, в которой он отказал жене, главное, что жену он убивать не собирался.

А зачем и почему избавиться от Валерии захотела ныне покойная юная гастролерша, так причин тому может быть тьма, и все уважительные.

Валерия тяжело поднялась с пуфика и, оставив сигареты на тумбочке, прошла в библиотеку, которая на самом деле была и не библиотека, а кабинет мужа. Уселась за его письменный стол. Ей захотелось посидеть за его столом, на его стуле и подумать. Собрать мысли в кучку и подумать. Она сидела и думала.

Кто умертвил Юльку и каким образом девица вообще оказалась в их квартире ранним утром? Может, ее уже мертвую подбросили?

Хотя этот вариант отпадает. Криминалист уверенно заключил, что тело после смерти не перемещали.

И все-таки зачем Юлька влезла в квартиру? Ради тостера и ноутбука?

Бред какой-то. На те деньги, которые отстегивал ей Леонид на шоколадки, она через пару месяцев смогла бы приобрести себе такой же ноут, если не круче, не ограничивая себя в шоколаде.

Значит, она дебилка. Была. Но дебилка не смогла бы проникнуть в квартиру.

Хотя кое-что предположить можно.

Лера припомнила, что недавно Леонид посеял свою связку ключей и попросил «подкидыша», тусовавшегося по обыкновению последних дней у них в квартире, сбегать в металлоремонт и заказать дубликаты.

Видимо, она заказала немножко больше дубликатов. Странно, что новодельной связки при ней не обнаружилось. И квартира была заперта снаружи на оба замка, Лера хорошо помнит, утром она их отпирала. Тот, кто пришиб насмерть девчонку, был настоящий педант с железными нервами, если не поленился запереть их за собой.

И каков мотив убийства? Говорят, это важно – узнать мотив, чтобы вычислить убийцу. Опять же – зачем убийца проник в дом? Ради кражи? Но у них ничего не пропало, Лера проверила.

Торопился? Испугался? Угу. Запирать дверь на два замка не боялся, а прихватить саквояж с ноутбуком спасовал? Значит, приходил ради убийства.

А в квартиру как вошел? Еще одна связка ключей? Не многовато ли? Или они пришли вместе? Или эта дура сама открыла ему дверь? Может, она ждала знакомого? Ага, в пять утра и не в своей квартире. Натянуто, натянуто…

Лера поняла, что запутывается и теряет нить рассуждений.

Может, все же это Лёнька ее… грохнул? И нервы у него что надо, и педант еще тот. И ничего из квартиры не пропало.

Нет, непохоже это на Воропаева, Лера мужа знает. Даже если он девицу и пристукнул, то просто так с места событий он бы не умотал. Он же не шизофреник. Он бы труп вывез и где-нибудь спрятал.

Тут Лера встряхнулась. Что за абсурд лезет ей в голову?.. Да и зачем Лёньке ее убивать, доченьку нежданно обретенную, раз он даже собрался одарить ее по полной программе? Какой у него, так сказать, мотив для этого? Нет у Леонида мотива!

Но мысли продолжали назойливо лезть. Он же был вчера вечером здесь? Был. По телефону с кем-то разговаривал. Значит, возможность у него имелась. А возможность – это уже серьезно. Хоть и не доказательство вины.

Кстати, а кто ему звонил? Или это он звонил кому-то?

Нужно непременно с тем человеком поговорить. Вдруг он знает, где сейчас Воропаев? Убийство – убийством, но ей же мужа надо найти, даже если он от нее прячется. Хотя бы для того, чтобы объяснить, что не она повинна в убийстве его дочери. А там – пускай как хочет. И от «Скворечника» Лера откажется сама.

И она кинулась искать трубку домашнего телефона.

«А полисмены-то – лошары. Мобильник Юлькин изъяли, а домашний не проверили», – думала Лера, нервно нажимая на кнопки и радуясь, что они такие лошары.

Если бы проверили, не отвязались бы так просто от их семьи. Никакая информация о глыбокоречинских делах Юлии Лепехиной не отвела бы тогда подозрения от Леонида.

Даже если он и пришиб девчонку ненароком, во что Лера все же не особенно верила, полиции об этом знать необязательно. Кроме того, девица такую жизнь стремную вела, что, скорее всего, не своей смертью бы скончалась. В конечном-то итоге.

А если все-таки окажется, что Воропаев причастен к смерти собственной дочери, Лера ему этот факт не помянет и от мужа не отвернется. Он не урод, чтобы от него отворачиваться, не садист и не психопат. И не монстр. Просто так все сложилось для него неудачно. Ну и для Юлии тоже. Главное, что он Леру отравить не собирался.

Главное, чтобы память телефона не подчистил после вчерашнего звонка.

А он и не подчистил. И разобраться в вызовах было несложно.

За вчерашний день только один и был. На светло-сером дисплее высветился исходящий номер в виде какого-то непривычного набора цифр.

Лера не сразу сообразила, что это межгород. Но это был не просто межгород.

Леонид звонил в Глыбокоречинск. Зашибись.

«Ой, ну как же ты сразу не догадалась? – тут же принялся ерничать внутренний голос. – С кем же ему еще было на ночь глядя общаться, как не со своей провинциальной пассией?»

Хотя его пассия вчера после обеда свинтила в Москву на электричке и, по Лериным предположениям, тем же вечером должна была разгуливать в неглиже вот по этому самому ковру, дразня Лериного мужа черно-красными подвязками. Или она не до Москвы ехала? Или, доехав, тут же с Казанского вокзала села в обратную сторону, чтобы успеть вернуться домой как раз к Лёнькиному звонку?

Ты бред не неси, хорошо?..

Внезапно Лера почувствовала неприятный холодок под ложечкой, только ревность была ни при чем.

Вспомнив Турчинскую, Лера припомнила про весь Глыбокоречинск. Так сказать, в комплексе. И как будто очнулась от дурного наваждения.

Вновь зашевелила мерзкими щупальцами тревога, и сердце гулко забило по ребрам, получив внепланово дозу адреналина. Совсем как вчера вечером, когда она гнала Миху в Москву и безуспешно пыталась дозвониться до Леонида, а мобильник его был вне доступа и домашний не отвечал. И она боялась, что с Лёнькой уже что-то случилось. И торопилась его предупредить, надеясь, что еще не поздно.

О чем? О том, чтобы был поосторожнее, если решит вмешаться в чужие криминальные разборки? Или рассчитывала запретить ему в них вмешиваться? Зная наперед, что это нереально. Уж если Воропаеву что-то втемяшилось, переубедить его невозможно, а запретить тем более.

Помнишь, как всю дорогу из Глыбокоречинска ты психовала? Изводила себя придуманными ужасами, пока не случилось то, что случилось: Воропаев не захотел снять трубку, чтобы поговорить с тобой. И тогда ты моментально, забыв все страхи за него и тревоги, сделала вывод, что муж больше не желает тебя слышать, видеть, знать и что он тебя предал. Зловещая картина утюгов и паяльников, нацеленных на связанное тугими веревками тело мужа, вылетела у тебя из головы, улетучившись стремительно и бесследно.

Ты опять повелась на эмоции, детка, а тебя ведь предупреждали. Алинка Росомахина даже прочитала лекцию по поводу твоих, дорогуша, прямых реакций в обход головного мозга и следующих за таковыми реакциями катаклизмов. А ты на Алинку тут же разозлилась, сочтя обвинения беспочвенными и оскорбительными, хотя не оскорбила она тебя, а предостеречь хотела. В своей манере предостеречь, но ты же Алинкины приколы знаешь, могла бы и перетерпеть. А ты взъярилась, впрочем, как обычно, и отшила Алинку нехорошо. Помнишь? Высказалась, что, может, кого и послушалась бы, только при чем тут Росомахина с ее собственными неадекватными реакциями? Киреева тогда тебе пальцем на лоб показала тайком, чтобы Алинка не видела. А ты и на Кирееву тогда наехала, по ходу, а потом подлизывалась и обеих на тортик зазывала. Хорошо, что твои приколы они тоже знают.

Вот не взбесилась бы вчера по причине того, что Лёнька не захотел ответить на твой звонок, а приехала бы домой, поговорила бы с ним… Услышала бы от него без всяких недомолвок и уверток правду. Что не нужна ты ему больше… А может, он что-нибудь другое сказал бы тебе, откуда ты знаешь? И, возможно, присутствуй ты здесь вчера, не случилось бы непоправимой беды сегодня, и Юлька осталась бы в живых, и не боялась бы ты сейчас, что муж убил собственного ребенка.

Но Лера больше не думала, что ее муж убийца. На эту роль напрашивались более подходящие кандидаты, наркогопники из Глыбокоречинска, от которых две недели назад в панике сбежала Лёнькина дочь. За что именно они Юльку убили, это уже другая тема. Но ее убийство по времени совпало с исчезновением Леонида, и такое совпадение Валерию пугало.

«Кому все-таки Воропаев звонил? И зачем? Вел переговоры с наркобароном, уговаривая не наказывать глупую Юльку? Обещал денежную компенсацию за недополученную прибыль?» – не давал ей покоя вопрос, на который некому было ответить.

Хотя почему же некому? Поступи незамысловато: набери и выясни. Тебе ведь важно, чтобы это была не Антонина, верно? Мужской голос от женского отличить сможешь?

Однако пересилить себя Валерия не смогла. Достаточно с нее унижения от глупой слежки через весь Глыбокоречинск. Да и толку-то в звонке… Молчать в трубку? Или нести какую-нибудь ахинею, представившись сотрудницей колл-центра? Бессмысленно и бесполезно. Потому что не помнит Валерия голос Лепехиной-старшей, да и своим ли голосом квакала Турчинская с подмостков?

Выложить все полицейским, чтобы взялись выяснять они? Визитку они Лере оставили. А вдруг это как-то навредит Лёньке? Выходит, не нужно им знать, что он был вечером в квартире.

Валерия вспомнила звонок на Юлькин старый мобильник. Голос злорадствовал, что не поможет ей папашка. Не помог. Похоже, Леонид все же встрял в это дело. Но насколько серьезно он в него встрял?

И где он сейчас? И что с ним?

Валерия была спецом по дурным прогнозам, поскольку полагала, что это спасает от разочарований. Киреева время от времени критиковала ее за пессимизм и невозможный скепсис, однако убедить подругу смотреть на жизнь веселее так и не смогла. Потому что зачем Лере это надо? Разгильдяйство это, а не оптимизм. И готовить себя следует к любому развитию событий.

Допустим, Ленька звонил не Антонине. И что, Лера должна развеселиться? Глупости. Кто может гарантировать, что на другом конце телефонного провода не окажется тот самый Скула, которому Димон слил Юльку? И чем такой необдуманный поступок обернется для Лёньки? А чем обернется для нее самой? Ей же неизвестно, кто такой этот Скула и что от него можно ждать.

По всему выходит, что не нужно Лере набирать этот номер. Пока не нужно.

Если бы она догадалась запомнить телефон существа по прозвищу Килька… Хотя навряд ли это что-нибудь изменило. Интересно, а звонивший, он вообще кто: мальчик или девочка? Тоже неважно. Особенно потому, что со своими угрозами он сильно запоздал.

А может быть, счет к Лепехиной-младшей был не только у Скулы, и с юной авантюристкой разобралась какая-то третья сила? Потому и запоздали угрозы?

Кстати, не о том ли Димоне шла речь, что мутил с Юлькой и ее подружкой Машкой и исчез после убийства этой самой подружки? Машку тоже, на минуточку, прикончили ударом в висок.

Может, Димон и есть Юлькин убийца? Его она, наверное, впустила бы в квартиру. Или не впустила бы?

Ее могли подстеречь в лифтовом холле и втолкнуть в квартиру после того, как она отомкнула запоры.

Чужим проникнуть в дом – не проблема. Консьержка пропустит кого угодно, поскольку никак не может запомнить новых жильцов, а признаться в том не желает.

Если подвести резюме, то получается, что Лепехина-младшая притащила за собой в Москву хвост криминальных проблем и впутала в них отца по самое некуда.

– Когда вы видели вашего мужа в последний раз? – спросил Валерию старший опер.

Ее передернуло. Он задал вопрос, не привнося в него никакого особого смысла, обычный полицейский вопрос, а Лера все равно испугалась, хоть и не считала себя суеверной. Она тогда ему резко ответила, маскируя испуг раздражением:

– Не в последний, а в крайний! Вы что, не служили? Или Тармашева не читали?

Менты тогда переглянулись с веселым изумлением, а опер Коняев, насмешливо приподняв бровь, сказал, делая ударение на слове «крайний»:

– Извиняюсь. Так, когда вы его видели в крайний раз?

Она сказала коротко:

– В понедельник утром.

И больше ничего уточнять не стала. Например, как тем же утром, но несколько позже, сидя в темном закутке кладовки, слышала разговор мужа с нотариусом Костенко.

Кстати, о Костенко. А не позвонить ли ему? Хотя это и унизительно. Хотя как обставить дело. Главное, не сидеть сложа руки и хоть что-то начать предпринимать.

Нужно попробовать выведать, на какой день они с Воропаевым договорились о встрече. А вдруг эта самая встреча состоится сегодня, и Лере удастся Лёньку перехватить?

И Лера набрала телефон нотариальной конторы.

Костенко был на месте и, как оказалось, совсем не удивился звонку.

Валерия, не успевшая обдумать линию разговора, забормотала что-то невразумительное. Не спрашивать же в лоб, когда тот видел ее мужа в последний, нет же, в крайний раз? Не спрашивать же, в какой день Костенко ждет у себя в офисе Леонида?

Ни к чему знать нотариусу, что муж от Валерии сбежал, а брошенная жена ищет его с собаками по всей Москве, не считая Подмосковья.

Но словоохотливый и фонтанирующий бодростью Костенко, не дожидаясь наводящих вопросов, с ходу выдал Лере неслабый кус информации, сообщив, что с ее мужем он весьма плодотворно поработал, и, кстати, отсоветовал Леониду Николаевичу оформлять договор дарения, сэкономив таким образом его деньги на госпошлине. Вместо дарственной он рекомендовал составить завещание, в текст которого можно будет внести параграфы, которые не позволят впоследствии отсудить имущество или его, имущество то есть, перенаправить.

– И как Леонид Николаевич? Согласился? – со сдержанной вежливостью спросила Валерия.

– О! А вы разве не в курсе? Позавчера он его подписал и оставил у меня на временное хранение. Если вы хотите с этим документом ознакомиться, то сначала мне нужно заручиться согласием Леонида, хотя это и формальность. Но вы же понимаете, Валерия Львовна, если мы, законники, не будем придерживаться буквы закона, то кто же тогда будет?! И кто будет в этом случае нам доверять? – хохотнул Илья.

Видимо, у него было хорошее настроение.

– Ну что вы, Илья Борисович! Я ни в коем случае не посягну на ваши принципы, тем более что они меня восхищают, – деревянно произнесла Валерия и повесила трубку.

Было обидно, было гадко, но не только это.

Позавчера. Завещание эта парочка составила позавчера, а затем Леонид исчез, как в воду канул. Нехорошая последовательность. За ней может скрываться все что угодно. И самый безобидный вариант – это то, что Воропаев элементарно не заморочился поставить жену в известность о планах порыбачить или провести досуг как-то еще, у него же отпуск, на минуточку. Пошел, к примеру, с лукошком по грибы и заблудился в непролазных тверских лесах. Или в брянских. И проплутал по дебрям и болотам двое суток. Скоро злой, грязный и искусанный комарами, он вернется домой принять ванну, побриться и сменить, наконец, боксеры.

Ага, именно так все и произойдет буквально с минуты на минуту.

Может быть, хватит уже прятаться от правды?! Какие дебри, какое, на фиг, лукошко?! Нужно идти в полицию, завтра же! Только паниковать не надо. И заранее изводить себя предчувствиями плохими не надо, сочиняя кошмары.

И кстати, про кошмары. Еще неизвестно, милочка, с чем тебе будет легче дальше жить: если потеряешь мужа, похоронив, или если останешься одна, вследствие того, что он тебя бросит, поменяв на другую. И ты внезапно увидишь себя униженной и жалкой. И оскорбленной. И все вокруг увидят тебя именно такой. Несмотря на обычный твой самоуверенный кураж.

Откуда-то всплыло старомодное слово «бесчестье».

Представилось неискреннее сочувствие знакомых, телефонные звонки по вечерам и однотипные слова поддержки, слабо маскирующие жгучее любопытство.

Будут втирать, что в их головах не укладывается, а ведь какая дружная семья, да и сам Леонид Николаевич такой положительный мужчина… Хорошо, что еще детей нет… Или противоположный вариант: это оттого, что деток не завели… И так далее. А за спиной самозабвенное до сладострастия мытье Лериных костей с рефреном про ожидаемый финал.

Валерия фыркнула, отбиваясь от абсурда.

Ну, ты и ляпнула. Подумаешь, бесчестье – с мужем развестись. Каждый второй брак так завершается, если не каждый полуторный. Привычная реальность современности. Сказала бы уж – самолюбие пострадает или материальная сторона, а ты – про бесчестье какое-то.

Стоп! Вот, что важно, а она чуть не упустила. Материальная сторона. Не дарственная была оформлена, а завещание.

Отлично. Великолепно. Теперь ты, детка, первой подозреваемой у следствия и будешь. При таком раскладе именно тебе жгуче необходима смерть Лёнькиной дочки.

Если, конечно, тебя хорошо не знать, только кому это интересно? Разве ты сможешь убедить сотрудников органов, что, направляясь сегодня домой, вернее, в тот дом, который в последнее время считала своим, ты прикидывала, какие личные вещи уложишь в чемодан, чтобы забрать с собой на съемную квартиру?

Полицейским парням дело закрыть нужно поскорее, а не искать психологические опровержения версии, которая на виду. И мотив, и возможность, что еще надо?

Но тут Лера вспомнила про козу Майину и успокоилась, переведя дух.

У Валерии есть алиби, и это алиби трудно опровергнуть. Если, конечно, следователь, войдя в штопор, не примется доказывать, что Лера наняла для убийства падчерицы киллера. Или кем ей приходилась покойная?

Хотя в этом случае Лера возразит, что киллера мог нанять любой. Любой кто-то третий. Понятно же, что Валерию намеревались подставить. И подставили бы, если бы не утренняя разминка на соседском огороде.

Может, и красть девчонка у них ничего не собиралась. Может, саквояж укомплектовал вместо нее преступник, набросав внутрь более или менее подходящих вещей.

Сначала убил девчонку разделочным молотком, а потом и саквояжик к ней, убитой, поближе поставил, чтобы уж не сомневались опера ни в чем. Выходит, работал профессионал высокого уровня. А кто заказчик?

Если отставить в сторону глыбокоречинский наркосиндикат, если чисто гипотетически допустить, что зловещий Скула к убийству Юльки непричастен, а вместо этого заняться поисками вероятных желающих заполучить нехилый кус по завещанию, то круг подозреваемых наверняка станет шире, а мотив для убийства наследницы найдется не у одной только Леры.

Кто по закону является наследником первой очереди? Дети, родители, супруги. Супруги на третьем месте, на минуточку.

Детей у Юлии не было, иначе об этом не преминула бы насвистеть Лере словоохотливая билетная контролерша. Мужа, соответственно, тоже. Юлькин паспорт Валерия не просто подержала в руках, а ознакомилась досконально и подробно. Далее.

Незамужнюю бездетную гражданку постигает безвременная кончина. Что в таком случае происходит с завещанным?

Если завещатель все еще здравствует, он составит другое завещание и назначит нового наследника. Или не назначит? А если не успеет назначить, поскольку сам скоропостижно помрет? Кому в таком случае достанется «Скворечник»? Отойдет Юлькиной мамане? Или все-таки вдове, то есть Лере?