Искупление

– Здравствуй, Любовь Михайловна, – весело поздоровался Лесников, и лицо буфетчицы расплылось в улыбке. – Что-то у тебя сегодня негусто народа.

– Неподалёку пиццерию открыли, недели две походят туда, пока не отравятся чем-нибудь, и снова вернуться, – добродушно ответила Любовь Михайловна и с любопытством посмотрела на замешкавшуюся Киртаеву. – У тебя новый стажёр?

– Ксюша, – просто ответил Лесников и сел за небольшой стол, – садись рядом. Предлагаю взять порцию борща, картошки, салатика с мясом и чашку фирменного кофе, – он посмотрел на девушку. – Берём?

– Я… я вегетарианка, – ответила Ксения в растерянности, ей не хотелось сидеть за этим столом и есть пищу в условиях антисанитарии. – Кофе, пожалуй, выпью, а как вы его делаете? Он фирменный, да? – и посмотрела на усмехающуюся Любовь Михайловну.

– Очень просто, – ответила буфетчица, – кладу пару ложек Нескафе растворимого, заливаю кипятком, добавляю сахар.

Киртаева сникла и уставилась в окно. Солнце светило нещадно, посылая лучи в окна маленького кафе. Когда она взглянула на огромную чашку кофе, которую Любовь Михайловна торжественно поставила перед ней, то почувствовала внутренний дискомфорт, она вдруг резко прониклась завистью к тем счастливчикам, которые отправились обедать в пиццерию. Сейчас они, наверное, поглощают огромные куски вкусной пиццы с грибами и запивают латте или капучино. Лесников принялся за борщ вполне основательно.

– Так каким ветром тебя занесло в следователи? – спросил он с набитым ртом. – Ты ж дочь адвоката Сурина, обычно дети адвокатов становятся адвокатами.

– Вы знаете моего отца?

– Можно сказать и так, пару раз я ловил негодяев, доводил дело до суда, а твой папаша каждый раз их освобождал, – он посмотрел на девушку. – Придирался к каким-то формальностям, и дело разваливалось.

– Так вот почему вы приняли меня в штыки? Потому что я дочь адвоката Сурина, – и Ксения отхлебнула горячего кофе.

– Дело не в этом… Я уже стар для того, чтобы преподавать основы следовательского дела юным выпускницам. Ты для меня как снег на голову.

– Спасибо за комплимент.

– А всё-таки, развивая тему дочери адвоката Сурина, почему у тебя другая фамилия? – спустя некоторое время спросил Лесников, – ты же не замужем.

– Вы можете ознакомиться с моим личным делом, Вячеслав Гаврилович, так всё фиолетовым по белому написано.

– Не язви, а то животик заболит, – просто заметил Лесников. – Ты какая-то нервная, может, тебе стопочку водки заказать?

– Лучше себе закажите, – вспыхнула девушка и вскочила из-за столика. – Может, тогда вы избавитесь от своих комплексов.

– Каких ещё комплексов?

– Вы женоненавистник, у вас мания величия, и вы классово ненавидите всех, кто вас когда-то задел. Наверное, я для вас очень удачная мишень, потому что я дочь Сурина, женщина и пришла работать в полицию…

– Ксюша, тебе надо с речами в суде выступать, вот глядя на тебя, я понял, что адвокатские гены в тебе неистребимы. У нас здесь ты только потеряешь время, – и Лесников проглотил кофе.

– А это уже не вам решать, здесь мне место или нет. Может, мне стоит пойти к Олегу Семёновичу и написать рапорт? – девушка победоносно вскинула на Вячеслава Гавриловича глаза.

– А ты умеешь писать рапорты? – парировал Лесников. – Предлагаю начать с докладной записки, если не сумеешь правило оформить, специально для твоего предшественника-стукача, которому я сломал нос, я повесил образец на видном месте.

– Мне вы тоже нос сломаете?

– Тебя я отшлёпаю ремнём, чтоб поумнела.

– Да пошёл ты, – выплюнула Киртаева, и, схватив сумочку, выбежала из кафе.

– Любовь Михайловна, неужели все вегетарианцы такие психованные? – расплачиваясь, спросил Лесников.

– Как-то я их живьём не встречала. Это её первый день?

– Представляешь? Мне уже тошно становится от мысли, что мне с ней два месяца придётся общаться.

– Не волнуйся, я введу для неё какое-нибудь вегетарианское блюдо, может, она успокоится.

Ксения перелетела через дорогу, чуть не сломав каблук о «лежачего полицейского», и открыла дверь отделения полиции. Сев на скамейку рядом с кабинкой дежурной части, она размышляла о том, стоит ли идти к Душкову, чтобы сообщить о поведении Лесникова. Этот мент просто выводит её из себя, издевается, и это в первый день. Что же будет дальше? Она с грустью посмотрела на обшарпанный холл, на грязный линолеум, и закралась неприятная мысль – неужели ей придётся всю жизнь работать в таком помещении, душном, тесном, с грубыми и неопрятными сотрудниками, каждый день переходить через дорогу, чтобы пообедать в том противном кафе? И так каждый день… Ксения вспомнила офис отца, огромный, выкрашенный в приятный кремовый цвет, с удобной кожаной мебелью и современной техникой. Он каждый день ходил в свой офис в элегантных костюмах, благоухал особым ароматом, молодая красивая секретарша готовила ему вкусный настоящий кофе, и каждый день он обедал в модных кафе и ресторанах. Можно представить, как адвокат Сурин ужаснётся, узнав, в каком месте работает его дочь, что какой-то капитан, которому уже давно пора быть полковником, придирается к ней, обещает отшлёпать ремнём и ему абсолютно плевать, что она, Ксения, только вошла в этот мир закона и порядка. Впрочем, для отца она навсегда останется капризной своевольной девчонкой без царя в голове. Только Витя был для него настоящим сыном – умным, правильным, точно выполняющим и угадывающим пожелания отца. Он уже открыл свою нотариальную контору, купил машину и наслаждается статусом хорошего специалиста. А она… она сидит в заплёванном холле полиции, слушая матерный переговоры сотрудников и хочет послать всё к чертям собачьим. Не так она представляла свой первый день на работе, ох, не так!

Она же отличница, с красным дипломом, она рвётся к работе, а её в первый же день начинает оскорблять собственный наставник…

– Что ты тут сидишь как бедная родственница? – услышала она голос Лесникова.

Девушка подняла голову.

– Неужели успела написать докладную? – хохотнул капитан. – Да нет, судя по выражению твоего лица, собираешься уволиться…

– С чего бы вдруг я должна увольняться? – поднялась Киртаева. – только потому, что мой наставник и коллега не принимает меня как самостоятельную личность…

– Боже мой, неужели ты начинаешь опять этот трёп? – схватился за голову Вячеслав Гаврилович. – Всё, пойдём в кабинет, я тебе покажу дела по-быстрому и отпущу пораньше. Лови момент, между прочим, только в первый день я могу показать, насколько дружелюбно я настроен.

Киртаева поплелась вслед за ним, проклиная преступников, уголовные дела и всю полицию в целом. Лесников сел за свой стол, разложил папки и принялся объяснять девушке:

– Итак, коллега, расскажу тебе немного о наших клиентах, чтобы ты имела представление, с какой шушерой тебе предстоит работать, – он перевернул к ней папку. – Первый клиент – Сухарев Василий Павлович, грузчик из супермаркета «Целковый», вместе со своим подельником выкрал семь ящиков импортного красного вина. Вот его дело. Ранее был судим тоже за кражу. Надо опросить свидетелей, список продавцов здесь. Второе дело возле проспекта Мира, дом 45-А: какой-то лихач сбил знак дорожного движения и уехал в неизвестном направлении. Там ведётся видеонаблюдение, поэтому номер машины у нас есть. Будем пробивать владельца. Третье дело. 17 апреля гражданка Алёхина Виктория Александровна, 1979 года рождения, безработная написала заявление на своего сожителя Самосенко Дениса Ивановича, 1970 года рождения, временно не работающего, причиной жалобы является то, что, будучи в состоянии алкогольного опьянения, гражданин Самосенко избил свою сожительницу. Так, побои сняты, – капитан отвлёкся и посмотрел на ошарашенное лицо Ксении. – Что-то не так?

– И вы расследуете такие дела? – тихо спросила она.

– Ну да, а что тут такого, – пожал плечами Лесников, – уголовщина как уголовщина: воровство, побои, грабежи. Ты что, не знаешь этих статей в уголовном кодексе?

– А что, чего-то более интересного у вас нет? – наконец, выдавила Киртаева.

Лесников оторопел и потянулся за сигаретой.

– Уважаемая коллега, мы тут не сидим и не ждём, пока к нам попадёт дело о загадочном убийстве в парламенте, – заметил Лесников, усмехаясь. – Ограблений века в нашем городе тоже не бывает. Или ты рассчитывала, что мы тут сидим в этом занюханном курятнике и ищем убийц принцессы Дианы? – он уже орал на Ксению. – Нет, ну это просто ужас какой-то! Детский сад! Ты откуда такая взялась? Тебе рассказать, что мы тут расследуем? Пьяные драки, воровство в магазинах, групповые изнасилования пьяных подростков, побои жен и детей и попытки продать ворованный цветной металл, чтобы купить себе бутылку сивухи. Да, Ксюша, тебе не повезло… Если бы я знал, что ты такая кровожадная, я бы так не торопился отдать в суд убийство гражданки Суконниковой, которую порешил её любовник с целью продать её брюлики.

– Я опять попала впросак, – грустно сказала Ксения.

– Преступление – это всегда преступление, каким бы ничтожным оно ни казалось, – заметил Лесников. – Не думай, что здесь всё всегда легко и понятно, бывают и запутанные дела. Однако всегда надо с чего-то начинать, пойми это.

– Я понимаю.

– Ладно, что-то ты сегодня задержалась на рабочем месте в первый день, – бодро сказал Лесников. – Ступай домой, а завтра мы с тобой начнём наводить закон и порядок.

2

Приехав домой, Ксения чувствовала себя морально опустошённой: пожалуй, Лесников переплюнул её отца в плане морального уничтожения. Ей хотелось напиться и лечь спать, а потом проснуться, поехать в полицию и написать заявление об уходе или переводе. Девушка прошла в кухню, села на стул и стала думать о своей жизни. Ещё вчера ей казалось, что всё хорошо, что она что-то может и умеет… Она представляла себя неутомимым следователем, которого боятся преступники и уважают коллеги. А сегодня выяснилось, что даже на минимальное уважение ей рассчитывать не придётся. Ксения сняла с себя пиджак, переоделась в лёгкий синий халат и позвонила Сергею. Ей хотелось рассказать ему всё, что случилось, а потом они бы поужинали, посмотрели бы телевизор и легли спать. Сергей приехал уже тогда, когда Ксения поставила на стол наспех приготовленный ужин: вареные сосиски и салат из крабовых палочек магазинного приготовления. Сергей был высоким, худощавым, точнее, просто худым шатеном с длинными волосами, которые он стягивал в хвостик, но Ксении нравилось, когда они были распущены, тогда он напоминал рок-звезду. Смуглое лицо, на котором выделялся нос с горбинкой и чувственные губы и глаза – большие синие глаза, они были того цвета, который всегда присутствует на летнем небе в пасмурный день.

Сергей был художником, они вместе ходили когда-то в художественную школу, там, собственно, и познакомились. Но художницы из Ксении всё равно не получилось бы, в ней не было терпения и умения увидеть красоту в каждой вещи, а вот Сергей был художником, что называется, от Бога. В итоге он ушёл учиться в художественную школу при университете, а она, поразмыслив, поступила на юрфак, но рисование не оставила – в минуты вдохновения с удовольствием писала натюрморты.

– И что ты такая грустная? – ласково обняв девушку, спросил Сергей. – Сегодня же первый рабочий день.