Цепкие лапы Родины

Девушка обернулась. Широко шагая в ее сторону решительной походкой, размахивая руками и по-лягушачьи широко улыбаясь, к ней топал Сашка Тыквин.

– Привет! Куда путь держишь?

– А ты что тут делаешь? – удивилась Регина.

– Да я так, мимо проходил и тебя увидал. Подумал: дайка подойду.

– Я вот решила после занятий на почту зайти. Проверю – может, письмо от Миколы пришло.

– И как он вообще, пишет?

– Да. Два письма от него уже получила. Оформила себе на почте абонентский ящик, теперь хожу проверяю, не пришло ли чего.

– А чего он тебе домой не пишет?

– Не хочу, чтобы родители мои слишком много знали. Мало ли что… получат его письмо да прочитают. Или утаят от меня. У меня отец подозрительно относится ко всем парням, с которыми я знакома. В каждом потенциального соблазнителя видит.

– А ты на какую почту ходишь?

– На бульваре Победы, недалеко от областной больницы.

– Ну, пошли вместе, мне тоже в том направлении.

Они зашагали к Александровскому мосту рядом.

– Ну и как там наш солдат, что пишет?..

Регина кратко пересказала содержимое писем: о том, что Микола попал во внутренние войска, находится сейчас в учебке в Московской области, привыкает к солдатской жизни. В последнем письме писал, что принял присягу. Недавно ночью их подняли и построили, сообщив, что участились нападения на войсковые части, из-за чего руководство приказало усилить охрану. Возможно это связано с событиями в Чечне.

Саня внимательно выслушал, потом спросил адрес войсковой части, где служит Микола. Постепенно они миновали улицу Ленинскую и вышли на центральную площадь.

– Ну а вы как сейчас, где тусуетесь?

– Да где получится. Когда у меня собираемся, когда в бурситете на дискотеках. Иногда у Вована в общаге. Ты, вообще, не забывай нас: звони, заходи.

– Некогда мне. Днем учусь, вечером на стадион хожу, на плавание. К занятиям готовиться надо. Хочу получить диплом с отличием.

– Ты прям как в кине – студентка, спортсменка, комсомолка и просто красавица! – растянул рот в своей лягушачьей лыбе Саня.

– Ну, вообще-то не комсомолка…

– Ну-у да. Банкирша… Будущая.

Здесь они распрощались и разошлись. Сашка свернул в сторону «взрослого парка», а Регина продолжила путь вверх к бульвару Победы.

В это время в Чечне федеральные войска начали артиллерийские обстрелы пригородов Грозного, 19 декабря был нанесен первый бомбовый удар по центру города…

Стремительно наступающая зима вступала в свои права. Похолодало, часто шел обильный снег, отчего весь город быстро покрылся сугробами, а по обочинам улиц стали вырастать огромные снежные кучи. В середине декабря резко похолодало, а двадцатого числа и вовсе ударил 25-градусный мороз.

Некоторое время писем от Миколы не было. Но вот, в очередной раз забежав на почту, Регина открыла свой абонентский ящик и увидела одинокий конверт. Схватив его, девушка закрыла ящик и присела на стул возле окна. Быстрыми движениями она вскрыла письмо, развернула листок и углубилась в чтение.

«Здравствуй, лапочка! – писал Микола. – У нас пока, в общем, как обычно.

Однако чует мое сердце, ждать беды. 11 декабря вечером сообщили о вводе наших войск в Чечню. Похоже, там, в верхах, еще не поняли, в какую жопу они влезли. Уверен, что это все всерьез и надолго. Воевать с чеченами при отсутствии полноценной армии просто глупо! Оружие старое, амуниции нет, командиры – дебилы, солдаты даже стрелять не умеют, зато профессионально квадратные сугробы делать могут. Вооруженные силы сейчас в таком состоянии, что, случись крупная война, нас всех разгромят в пух и прах за пару недель. И только когда пройдет не менее полугода и мы понесем огромные потери, не раньше, чем более-менее научимся воевать. Спустя неделю на очередном разводе, почти как в песне, нам сообщили, что Грозный бомбили и началася война…

Интересно, а что, до этого, когда войска вводили, они не думали, что все это перерастет в долгую кровопролитную войну, ожидали, что это будет легкая прогулка по горам?! Нас пока обещают не трогать. Будем продолжать обучение. Кроме того, основное предназначение наших войск – охранно-конвойное.

Что еще сказать? По утрам бегать на зарядке стало совсем хреново! Под ногами снег и лед, бегать в кирзовых сапогах по льду и сугробам – удовольствие не из приятных. Теперь нас все чаще вместо занятий выгоняют чистить плац и дорожки на территории части. Впервые в жизни так возненавидел снег.

Когда ударили морозы, стало совсем жутко. На нас только шинели и ПШ (повседневная солдатская форма из полушерстяной ткани). Они ни хрена не греют. На ногах всё те же кирзачи плюс фланелевые портянки, от которых при таком морозе толку мало. Уже через полчаса хождения на морозе ноги сильно застывают. Подошвы сапог тонкие, в итоге очень быстро промерзают – в них как будто голыми ногами на льду стоишь. В казарме тоже дубак. Температура обычно выше 16 градусов не поднимается. Шакалам на все насрать, им-то что – несколько часов по части полазили и домой в свои хаты, к женам под теплый бочок!

Спасает сушилка. Когда есть свободное время, сидим в ней, отогреваемся. В субботу ребята с нашего отделения притащили бутылку водки. Вечером, перед отбоем, спрятались под лестницей, выпили на четверых. Вот уж не думал, что эту дрянь здесь, в армии, буду хлебать с таким удовольствием.

Что еще написать? Наверное, в ближайшее время никаких перемен в службе не предвидится.

Не забывай, пиши. Как ты живешь, как учишься, как успехи, ходишь ли на плавание? Ты не поверишь, как это здесь, когда получаешь долгожданную весточку от любимой девушки. Это как окошко в родной город, в привычный коллектив, к любимым людям. Здесь, вдали, где все чужое, где человек человеку волк, где каждый старается свалить на другого, где каждый хочет выжить за счет другого – чуть меньше поработать, чуть больше поспать, чуть больше съесть… Где для шакалов (офицеров) солдат – это даже не животное, нечто вроде раба бесправного… Настолько по-скотски, настолько одиноко себя чувствуешь. Прости, не сдержался. На душе наболело.

Пока, целую! Пиши! Твой Николя!»

Регина опустила письмо на стол и долго смотрела в окно. От последних строк на ее глаза навернулись слезы.

* * *

А тем временем где-то…

31 декабря 1994 года утром начался штурм чеченской столицы – города Грозного…

Войска были плохо подготовлены: между различными подразделениями не были налажены взаимодействие и координация, у солдат отсутствовал боевой опыт, не было каналов закрытой связи, что позволяло противнику перехватывать переговоры. Не была обеспечена авиационная поддержка. Карты были только крупномасштабные, точных указаний, что будет, командирам не дали. Танкистам не выдали патронов для пулеметов, чтобы отвечать огнем на атаки сверху, из зоны вне досягаемости пушек, не объяснили, что делать и кому подчиняться. Некоторые машины для удобства несуществующей авиаподдержки покрасили по крышам белыми полосами, так что противнику было легче целиться.

В 7:00 подразделения российских войск на окраинах Грозного пришли в движение. 131-я отдельная мотострелковая бригада заняла позиции на окраине города, перешла к оборудованию района обороны. Неожиданно она снялась и пошла одним батальоном к вокзалу, а вторым – к рынку. 81-й мотострелковый полк дошел до площади им. Орджоникидзе, оставив одну роту для прикрытия, но вскоре командир полка приказал вести к вокзалу все, что можно вытащить.

На подходах к вокзалу, словно зловещее предзнаменование, их встречало грубо выведенные на доске, приколоченной к фанерному щиту, слова: «Добро пожаловать в АД».

1-й и 2-й батальоны 131-й ОМСБ, не встретив сопротивления, вышли в район железнодорожного вокзала, где встретились с мотострелковым батальоном и танковой ротой 81-го МСП. Полк занял товарную станцию. В это же время основная часть 131-й ОМСБ – ее штаб и управление, первый и второй батальоны со средствами усиления – с остатками сожженного на пути пр?данного им танкового батальона заняла железнодорожный вокзал. Второй батальон отошел на товарную станцию после того, как подвергся нападению боевиков, и тоже оказался в окружении сотен дудаевских ополченцев. Они сидели на каждом этаже прилегающих к площади вокзала зданий, в их подвалах, на крышах, у каждого окна. Гранатометы, снайперы били не переставая, поджигая одну за другой боевые машины, выбивая из строя каждого высунувшегося из-за стен, из-за горящей брони…

Чеченские гранатометчики отсекли головную и последнюю машины и начали почти вплотную расстреливать 131-ю ОМСБ из автоматов и пулеметов. Связь между подразделениями бригады работала хаотично, сквозь шум боя в эфир с просьбой о помощи пробился комбриг. Его уже окружали «чехи» на вокзале.

В это время вышедшие к больнице подразделения генерал-лейтенанта Льва Рохлина были очень малочисленны – часть сил были вынуждены оставлять на блокпостах по маршруту движения, внутренние войска не подошли. Идущим к комбригу на помощь вдруг последовала команда «Стоять!» по закрытой, секретной волне связи. Замершую технику чечены тут же начали расстреливать из гранатометов. После подбития первого и последнего танка колонна оказалась взаперти и не могла отбиваться пулеметами и артиллерией – не доставала ни верхние этажи, ни подвалы, где и гнездился противник… В эфире звучали только команды боевиков, которым почему-то были известны позывные и фамилии офицеров бригады. Когда колонны встали вдоль улиц, в 19:00 они были атакованы превосходящими силами, понесли большие потери и отошли к вокзалу, где попали в окружение.