Выше только небо

Глава 4

Джози провела в больнице еще одну ночь, а на следующее утро к ней подошла серьезного вида женщина средних лет в строгом темно-синем платье с высоким застегнутым под горло воротом и седыми волосами, уложенными аккуратной плойкой, – такие дамы обычно руководят девочками-скаутами или заседают в приходских советах.

– Итак, миссис Бэнкс, как мы себя чувствуем?

– Неплохо, – сказала Джози. – Голова все еще побаливает, и сломанная рука ноет.

Женщина кивнула. Возникшее у нее на лице выражение, должно быть, означало сочувствие.

– Обычно мы держим пациентов в больнице в течение недели, но сейчас очень много пострадавших. Койки нужны тяжелораненым. Насколько понимаю, ваш дом разбомбили?

– Да.

– С вами никого не было? Дети?

– Нет, детей нет.

– Ваш муж?

– В армии, сражается с фрицами.

– Родственники, которые могли бы приютить вас на время?

– Нет, у меня никого нет.

– Родителей тоже нет?

– Мама умерла. Отец снова женился. Трое моих младших братьев плюс двое сводных живут в крошечном домике без ванной комнаты. Но даже если у них найдется место, мачеха вряд ли пустит меня. Она рассвирепела, когда я вышла замуж и перестала приносить зарплату в общий котел, и заявила, чтобы я больше на глаза ей не показывалась.

Собеседница снова кивнула.

– Может быть, друзья, знакомые, у кого вы могли бы пожить? Боюсь, в настоящий момент государственные приюты переполнены.

Джози подумала о сестре Стэна, но тут же отмела эту мысль.

– Таких тоже нет. Мои старшие братья на фронте, а сестра – горничная в большом поместье.

Женщина пробежала глазами анкету Джози.

– Тут сказано, у вас было сильное сотрясение мозга, поэтому пока никакой тяжелой работы и длительных нагрузок. Таким образом, вариант с устройством в тыловых армейских службах отпадает. Я могла бы предложить общежитие при военном заводе в Вулидже, но у станка вы тоже не сможете работать, с одной рукой на перевязи – вряд ли. – Внезапно женщина оторвалась от своих записей и с надеждой вскинула глаза на Джози. – Возможно, у вас найдутся деньги на комнату в гостинице? Хотя бы на первое время.

– О да, отличная идея. Вот только никак не могу решить, что мне лучше выбрать – «Риц» или «Савой».

Женщине удалось выдавить некое подобие улыбки.

– Очевидно, это означает «нет»?

– Мне хватало только на квартиру, – сказала Джози.

– Вы не работаете?

– Работала. До прошлой недели, когда моя работодательница погибла под бомбежкой, а наша кондитерская превратилась в руины. Я собиралась искать новое место, но вместо этого оказалась в больнице.

– Простите, мне очень жаль, – женщина вздохнула. – Вам пришлось нелегко. Столько всего навалилось. Единственное, что могу сказать в утешение, – вы не одиноки в своем несчастье. Вы даже не представляете, сколько людей, с которыми мне приходится разговаривать каждый день, оказались в такой же ситуации. Вдобавок многие из них потеряли членов семьи: самое ужасное – дети, погребенные под развалинами. Люди скорбят. И мы не знаем, как им помочь.

– Так что же мне делать? – вопрос Джози прозвучал резко. – Спать голышом на улице? У меня нет ни дома, ни имущества, даже одежды нет. Ничего не осталось. – Ее голос дрогнул, но она совладала с собой: нет, Джози не станет плакать перед этой женщиной.

– Ну, по крайней мере, одежду я могу вам достать. И туалетные принадлежности – зубную щетку, расческу. У вас есть сбережения в банке?

Джози мотнула головой.

– У Стэна была сберегательная книжка, но она погребена под развалинами дома, как и остальные наши вещи. К тому же я все равно не смогла бы воспользоваться его деньгами, верно? А собственного банковского счета у меня никогда не было. Боже, как глупо с моей стороны – я хранила наличные в заварочном чайнике на каминной полке. – Джози запнулась, боясь, что не выдержит и разрыдается, опозорив себя перед этой строгой дамой.

Собеседница снова уткнулась в бумаги, явно желая как можно скорее закончить затянувшийся разговор.

– Знаете что, я внесу ваше имя в список на эвакуацию.

– Эвакуация? Вы имеете в виду из Лондона?

– Да, вас отправят в сельскую местность.

Джози обдумала идею. Для нее она звучала так, словно ей предлагают перебраться в Гималаи.

Что касается социальной работницы – она понятия не имела, какое смятение посеяла в душе своей подопечной. Женщина продолжала говорить с нарастающим энтузиазмом.

– Обычно мы отправляем только матерей с детьми, но в вашем случае, полагаю, вам было бы полезно выбраться из города. А когда окончательно поправитесь, сможете работать на ферме. Свежий воздух и деревенская пища буквально творят чудеса.

Женщина собралась уходить. Мысли Джози все еще беспорядочно теснились в голове – столько кусочков мозаики, которые никак не складывались в общую картину.

– А что с моим удостоверением личности и продовольственной книжкой? Документы лежали у меня в сумочке, она тоже осталась под развалинами.

– Мы позаботимся о новых документах, – успокоила ее женщина. – Но это займет некоторое время. Все службы сейчас так перегружены, сами понимаете. При церкви Святой Бригитты есть монастырь, они принимают таких, как вы, – тех, кому некуда идти и негде жить. Вы можете пожить там, пока мы не восстановим ваши бумаги и не организуем переезд из Лондона.

Как и многие англичане, Джози испытывала врожденное недоверие к Римско-католической церкви и в особенности к монахиням. До нее доходили разные жуткие слухи: обитательницы монастырей молятся ночи напролет, хлещут себя плетками из колючей проволоки, а за нарушение монашеских обетов провинившихся замуровывают в стене. Однако в настоящий момент выбора у нее не было.

– Хорошо. Думаю, мне так и придется поступить, – кивнула Джози.

Она видела – женщина рассчитывала на большую благодарность с ее стороны, но не сумела найти отклика у себя в душе. Подошла младшая медсестра и стала учить Джози, как следует самой менять повязки на ранах, как делать перевязь и надевать ее через голову здоровой рукой.

– Да, поход в туалет будет нелегкой задачей. Я бы на вашем месте носила одежду попроще, где нет хитрых застежек и крючков.

– О, это не проблема, учитывая, что у меня вообще нет никакой одежды. Ни крючков, ни пуговиц. Была ночная рубашка, да и ту сорвало взрывной волной.

– О боже, – вздохнула сестра. – Ну, я надеюсь, они обеспечат вас вещами, прежде чем выписывать.

– Если они этого не сделают, я ни за что на свете не соглашусь покинуть палату в больничной сорочке, едва прикрывающей голый зад, – заявила Джози.

Сестра прыснула от смеха.

– Отлично! Так держать! Смотрю, вы стараетесь не падать духом.

– А что еще мне остается делать? Если не смеяться – только плакать.

Девушки переглянулись и улыбнулись друг другу.

– Пойду взгляну: может, у нас в бельевой найдется что-нибудь для вас, – сказала медсестра.

Вскоре она вернулась с обещанной одеждой: пара фланелевых панталон, две вязаные безрукавки, свитер из грубой шерсти, твидовая юбка и поношенное пальто. К ним добавились чулки, пояс с подвязками и туфли на шнуровке, тоже изрядно поношенные.

– Надеюсь, я не ошиблась с размером, – сказала сестра.

У Джози возникли мрачные подозрения, что вещи принадлежали одной из умерших пациенток. Но поскольку привередничать не приходилось, она приняла их и поблагодарила заботливую медсестру. Панталоны и жилетки были чистыми. Вероятно, их успели постирать в больничной прачечной, но свитер сохранил запах духов прежней хозяйки. Джози узнала его – «Пепел розы», – этот аромат особенно не нравился ей. Она вообще не любила духи, исключение составляла лишь лавандовая вода. Джози вспомнила, как однажды Стэн принес домой флакон дорогих духов, который, как он утверждал, случайно купил со скидкой у одного парня. Аромат оказался приторно-тяжелым. Джози никогда не пользовалась подарком. Сейчас ей показалось забавным, как случайный запах неожиданно вызвал цепочку ярких воспоминаний.

Когда Джози оделась, ее отвезли в инвалидном кресле к выходу, где уже дожидалось такси. За окном машины проплывали разбомбленные кварталы. Разрушения были столь существенны, что Джози не узнавала район и не могла толком понять, куда они направляются. Монастырь оказался неподалеку от больницы и улицы, где раньше жила Джози. Она подумала, что наверняка не раз проходила мимо, но не обращала внимания на невзрачное монастырское здание: часть, обращенная к улице, представляла собой скучную кирпичную стену без единого окна, с маленькой незаметной дверью. Таксист проводил Джози до входа и нажал кнопку звонка. Им открыла монахиня в белом, туго накрахмаленном апостольнике, обрамлявшем ее гладкое, без единой морщины лицо, по которому невозможно было определить возраст. Она смотрела на прибывших с таким отрешенным видом, что Джози едва не передумала – стоит ли оставаться здесь? Однако водитель произнес бодрым голосом:

– Добрый день, сестра. Вот, привез еще одну новообращенную для вашей обители. Позаботьтесь о том, чтобы ее держали исключительно на хлебе и воде!

Это было обычное подтрунивание рабочего-лондонца над представительницей католической церкви, но для перепуганной Джози шутка водителя едва не стала последней каплей.

– Знаете, я, пожалуй… – начала она, но монахиня вскинула руку и улыбнулась.

– Дорогая, не слушайте этого ужасного человека, – сказала она. – Нас предупредили о вашем приезде. Мы ждем вас и очень рады. Пожалуйста, заходите.

Джози провели по длинному переходу, и она очутилась во внутреннем дворе монастыря, окруженном со всех сторон кирпичными стенами. Видимо, монахини решили разбить на месте цветочных клумб небольшой огород, но, поскольку стояла зима, грядки пустовали, если не считать пары дряблых кочанов капусты. Они пересекли двор и вошли в другое помещение – просторный холл, – здесь было тепло и пахло кашей. За холлом последовал еще один коридор, и наконец Джози оказалась в огромном зале, сплошь заставленном железными армейскими койками, большинство из которых были заняты.

– До войны здесь находилась комната отдыха. А теперь мы временно отдали ее под общежитие, – пояснила монахиня. – Найдите свободную кровать, свои вещи положите под нее. Могу я еще чем-то помочь?

– Я была бы признательна за чашку горячего чая, – сказала Джози.

Монахиня улыбнулась.

– Чай развозят в четыре часа. В шесть – ужин. Свет гасят в девять. В ночное время соблюдается полная тишина. – Она сделала паузу. – Если захотите, можете присоединиться к любому из наших богослужений в часовне.

– Спасибо, – пробормотала Джози, удержавшись, чтобы не добавить «нет, не надо».

В ее воспитании не нашлось места религии, за исключением нескольких лет, когда Джози посещала воскресную школу при методистском приходе, да и то потому лишь, что для учащихся были организованы однодневные поездки на морское побережье. Она даже победила в конкурсе чтецов и получила в качестве приза книгу о бедной девочке, которая страдала от жестокого обращения и за это попала на Небеса. Обещание не выглядело вдохновляющим, и на этом знакомство Джози с церковью завершилось. Ей всегда казалось, что суть религии сводится к страху перед разгневанным Богом и наказанием за грехи. Джози давным-давно решила, что если бы она была богом, то сделала бы что-нибудь с войнами и страданиями людей.

Она выбрала кровать, стоявшую возле окна, с двумя одеялами и подушкой. Джози опустилась на край постели, чувствуя усталость и легкое головокружение после поездки в машине и долгого хождения по монастырским коридорам. Она легла и уставилась в высокий сводчатый потолок. Ей послышалось, что где-то вдалеке звучит протяжное пение.

– Веселая музычка, нечего сказать. Как на похоронах, – раздалось у нее над ухом.

Джози повернула голову и увидела лежащую на соседней кровати полную женщину. Все лицо у нее было разбито и покрыто синяками, а обе ноги закованы в гипс.

– Ну и ладно, – сказала женщина, перехватив взгляд Джози, – в ближайшее время танцевать все равно не придется. А что с вами случилось? Ваш дом тоже разбомбили?

Джози кивнула.

– Сломали руку?

– Ключицу. И сотрясение мозга. Велели лежать несколько дней и поменьше двигаться.

– Считай, повезло, – сказала женщина. – Кстати, меня зовут Ада.

– Джози. Рада познакомиться.

– По крайней мере, мы все еще живы, не так ли? Видите женщину – вон та, в черном, неподвижно лежит на кровати? Потеряла троих маленьких сыновей. В дом попала зажигательная бомба, и он вспыхнул как факел, а мальчики были наверху в детской, там и сгорели заживо. Муж на фронте, тоже не известно, что с ним. Бедняжка целыми днями смотрит в потолок и не говорит ни слова. Не уверена, сумеет ли она вообще когда-нибудь прийти в себя. – Соседка взглянула на Джози и печально покачала головой. – Ужасно, правда? Как думаете, если бы эти немцы знали, что они делают с простыми людьми, неужели не остановились бы? Или они все такие чудовища?

– Полагаю, им приходится делать то, что приказывают. Как и нашим парням. Но мой Стэн хотя бы сражается с другими солдатами, а не убивает гражданских.

– Наши ребята не тронут беззащитных женщин и детей, – с гордостью объявила Ада. – Хорошо, что моя дочь выросла, вышла замуж и уехала. Они с мужем и детьми перебрались в Австралию перед самой войной. Звали и нас с собой, но мой старик заупрямился. И что же дальше? Ни за что не угадаете. Этот зануда умирает, лежа у меня под боком в супружеской постели. Сердечный приступ, вскоре после объявления войны. Так что теперь я одна, и дома у меня больше нет. Понятия не имею, куда идти. Конечно, еще имеется старший брат, но его жена настоящая стерва.

– Со мной та же история, – подхватила Джози. – У Стэна есть сестра, но я и пяти минут не смогла бы пробыть с ней под одной крышей. Они с мужем постоянно ссорятся и дерутся. А уж ругань стоит – уши вянут.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Названия роскошных универмагов в Лондоне.

2

Традиционный британский десерт – небольшие кексы с овсяными хлопьями, сухофруктами и цукатами, из-за бугристой шероховатой поверхности по виду напоминают камень.